Нора Лофтс - Королева в услужении
Пока Альенора читала, Ричард опять занялся деревянной моделью метательной машины, заряжая и выстреливая глиняные шарики, только судорожные движения пальцев указывали на сдерживаемое раздражение. Когда она закончила и взглянула на него глазами, в которых отражались и боль, и страх, Ричард сказал:
— Ну как, премиленькая ситуация, не правда ли?
Зная, насколько тяжело он воспримет отсрочку исполнения своих планов, Альенора как можно мягче ответила:
— Боюсь, что не остается ничего другого: ты должен вернуться в Англию.
Ричард вздрогнул, как от внезапного удара.
— Вернуться в Англию? Сейчас? Помилуйте! Мои корабли загружаются, моя армия готова выступить. Исполняется мое самое сокровенное желание, ради которого я трудился, отказывал себе во всем, копил многие годы. Я не вернусь, даже если бы Англия полыхала из конца в конец и я мог бы загасить огонь одним дуновением!
Альенора сидела неподвижно, внутри у нее происходила отчаянная борьба. Она покинула Винчестер, твердо решив оставшиеся годы жизни сделать для себя по возможности приятнее. Была готова помогать Ричарду, но только так, чтобы это доставляло ей удовольствие. Она получила, говорила она себе, хороший урок — мужчины не любят принимать советы от женщин. Они сердятся сильнее, когда советы оказываются дельными и хорошими. Еще хуже — пытаться уговорить их изменить неправильное решение. Это равносильно попытке пробить головой каменную стену: вы только себе причините боль и страдания. А выстрадала она уже достаточно. Внутренний голос требовал: молчи и сохрани с сыном хорошие отношения. Пусть отправляется в свой крестовый поход, пусть сам решает…
И Альенора как-то уклончиво проговорила:
— Но Англия, Ричард, тоже имеет важное значение.
— Конечно, имеет! — воскликнул он раздраженно. — Она обеспечивает меня материальными ресурсами для ведения войны — деньгами и лучшими в мире воинами.
После столь циничного заявления Альенора отбросила прочь всякую осторожность.
— Ты допускаешь серьезную ошибку, рассматривая Англию лишь в качестве дойной коровы и питомника солдат. Но Англия намного важнее. Это утверждаю я, хотя и не являюсь англичанкой. Но я знаю: придет время и тот, кто правит Англией, будет править миром. Как бы богаты и обширны ни были мои владения и герцогства твоего отца в Европе, они не идут с Англией ни в какое сравнение, потому что они вечно будут зависеть от доброй воли соседей, всегда связаны с постоянно меняющейся политикой европейских государств. Англия стоит особняком. Ее можно сделать неприступной. Не дай Англии выскользнуть из твоих рук, Ричард. Вернись, потрать, если нужно, год для наведения порядка. Иерусалим ждал долго, подождет еще немного. Но если вот это, — Альенора коснулась письма, — продолжится хотя бы год, Иоанн и Лонгчамп выкрадут из твоей короны самую большую драгоценность.
Ричард молча слушал, но выражение лица оставалось жестким, а взгляд прищуренных глаз был холодным и неприветливым. Альенора попыталась еще раз:
— Иоанн всегда, с раннего детства, завидовал тебе. Ему хочется стать королем, он обожает внешний блеск и великолепие, но чурается ответственности. Лонгчамп, выросший в нищете, жаждет власти. Они прекрасно споются. Иоанн наденет корону, Лонгчамп возьмет скипетр. А кто остановит их? У кого есть для этого достаточно сил? Кто, кроме тебя, дерзнет схватиться с Лонгчампом, его личной армией и полуторатысячной охраной?
«Хороший вопрос, — подумала Альенора. — В нем содержится откровенный вызов».
Однако уши Ричарда в тот момент слышали только зов Востока и были глухи ко всему остальному.
— Вы умеете убеждать, всегда умели! Но если то, что вы сказали, было бы в тысячу раз справедливее, я все равно не отступил бы от своего плана. Я отлично понимаю — это последняя отчаянная хитрость самого дьявола! Уже многое испробовано, чтобы меня остановить, — от противодействия короля французского Филиппа до массового падежа мулов, — но я преодолел все препятствия. И вот теперь это известие! Однако я не сверну с намеченного пути. Возможно, дьявол, наконец, Поймет, что встретил достойного противника, и оставит меня в покое.
— Но ты не можешь… просто игнорировать письмо, Ричард. Это ведь отчаянная мольба о помощи.
— И я отвечу. Я напишу Джеффри Йоркскому, что если Лонгчамп живет с такой пышностью, то, значит, он расходует деньги, которые следовало выслать мне. А я нуждаюсь в деньгах сию минуту. Они должны были прибыть вместе с этим письмом. На проклятом острове все в двадцать, тридцать раз дороже обычного. Поверьте мне, я продал бы Лондон, если бы нашелся покупатель…
— Тише! — предостерегла Альенора, оглядываясь и с облегчением убедившись, что поблизости никого нет. — Не говори так опрометчиво. Подобные слова расходятся слишком быстро, по дороге обрастая невероятными подробностями. Подумай о жителях Лондона, о гильдиях и что они для тебя значат, хотя бы как источники денежных поступлений!
Положив руку на корсаж и нащупав на груди антиохский бриллиант, она добавила:
— Я смогу помочь тебе раздобыть деньги немедленно, если ты пообещаешь мне одну вещь. Не ограничиться посылкой в Англию лишь письма. Раз уж ты не можешь поехать сам, то пошли туда решительного и толкового человека. Джеффри Йоркский умен, предан тебе и горд и никогда бы не прислал подобного письма, если бы не очутился в безвыходном положении. Окажи ему реальную помощь, Ричард, и я отдам тебе вот это.
Альенора потянула за цепочку, и великолепный камень засиял и засверкал при свете коптившей масляной лампы, посылая во все стороны голубые, желтые, красные и фиолетовые лучи.
Как завороженный смотрел Ричард на бриллиант, а Альеноре вспомнилось, что еще в детстве она часто с помощью подарков старалась побудить его к хорошему поведению, а он, приняв подарок, все же поступал по-своему.
— Вероятно, это украшение должно бы принадлежать старой Кейт: однажды, будучи в трудном положении, я завещала бриллиант ей. Но теперь у нее пенсия, а когда мы возьмем Иерусалим, у нас не будет недостатка в драгоценных камнях. Бери бриллиант, Ричард, и дай мне слово.
К ее удивлению, он не шевельнулся, а только смотрел, не отрываясь, на драгоценный камень. В глазах не было выражения жадности.
— У меня нет ни малейшего желания принимать от вас это украшение, — сказал Ричард. — Все эти долгие годы… у вас не было ничего нарядного и красивого.
— Тем лучше, я привыкла обходиться без излишеств. А эта вещица пришла с Востока, и только справедливо, что она вернется туда же в виде вооружений и поможет освободить Священную землю.
— Ну что ж, если вы так полагаете, то я с благодарностью приму бриллиант.
Положив камень на ладонь, Ричард некоторое время задумчиво смотрел на него, и перед его мысленным взором вставали вереницы вьючных мулов, метательные орудия, мешки с мукой и штурмовые лестницы. Накинув на шею цепочку, он спрятал камень под рубашку.
— Я знаю, кого послать, — проговорил Ричард. — Кутанса Руанского.
— Ах, Ричард! — воскликнула в испуге Альенора. — Он же совсем старый!
— Вы тоже женщина в годах! — рассмеялся Ричард. — Но не унимаетесь!
— Но он ведь церковник и к тому же чужеземец. У него не будет никакого авторитета! Пошли по крайней мере опытного воина и англичанина.
— У меня нет лишних солдат, — отрезал Ричард коротко. — Все, кто что-нибудь да стоит, здесь со мной, и каждый из них нужен. Мы охотимся на более крупную дичь, чем эта маленькая крыса, играющая в короля. И мне становится ясно, что именно на мое войско ляжет основная тяжесть этой кампании. На французского короля Филиппа надежды мало; при первом же намеке на прямой откровенный разговор он делается угрюмым и надувает губы.
— Он не вырос, как ты, среди людей, говоривших прямо и откровенно друг с другом. Родился Он поздно в семье, где были только девочки: отец в нем души не чаял, вероятно, никто за всю его жизнь не разговаривал с ним просто и правдиво. Ты должен обходиться с ним помягче…
«И вот я уже опять лезу с советами», — подумала Альенора.
Пойду сейчас же к Кутансу — сказал Ричард, спрыгивая с помоста и протягивая матери руку.
— Могу ли я как-то переубедить тебя?
— Никто не сможет. Я знаю, как поступить. Строгое письмо Джеффри Йоркскому и неограниченные полномочия Кутансу Руанскому — и все будет в порядке. А теперь я провожу вас. Где ваша охрана?
— Мы приехали вдвоем: я и Гаскон.
— Вы самая безрассудная женщина. На вас могли напасть и ограбить. Просто удивительно, что вы проскочили невредимыми.
— У меня не было ничего с собой, что могло бы привлечь воров.
— У вас было вот это! — коснулся Ричард собственной груди. — И еще мул. Они отобрали бы его. И завтра продали бы мне втридорога. Подождите…
Ричард выделил шесть лучников для сопровождения, помог матери сесть в седло, нежно поцеловал ее и пообещал завтра выкроить время и навестить их в замке. Затем он отправился на поиски Кутанса, и Альенора слышала, как он весело напевал.
