Эптон Синклер - Дельцы. Автомобильный король
Король С.Жиллетт, толстый, грузный мужчина, в точности соответствовал представлению карикатуриста о плутократе; но в этом тучном теле нежность женщины сочеталась с робостью ребенка. Он не переносил мысли о чужих страданиях и съеживался перед столкновением взглядов и злом мира. Он жил замкнувшись в себе, изучая развитие капитализма от первых его проявлений, через предсмертные судороги настоящего, вплоть до его неизбежного и ужасного крушения. В течение тридцати или сорока лет он записывал бесчисленные и разнообразные случаи непроизводительной затраты сил при капитализме; их было такое множество, что ему пришлось держать секретаршу, которая перепечатывала его заметки и точила ему карандаши, чтобы он мог продолжать свое занятие.
Король бритв потратил больше часа, раскрывая глаза автомобильному королю на безумие системы конкуренции; товары создаются вслепую, каждый промышленник изо всех сил старается скрыть от других промышленников то, что он делает, и ввести в заблуждение покупателя относительно истинной природы своей продукции. На каждый пример человеческих страданий, создаваемых этой системой, у автомобильного короля имелся ответ, который вскоре стал формулой: "Это воспитывает".
— Люди учатся на этом, мистер Жиллетт.
— Да, мистер Форд, но чему они учатся? Недостаточно сказать, что это "воспитывает". Воспитывать — значит учить, а прежде чем учить, надо решить, во что сам веришь.
— Люди сами разберутся, мистер Жиллетт.
— Но почему бы нам с вами не разобраться? Вы говорите, что мы учимся на своих ошибках. А чему, к примеру, научила нас мировая война?
После некоторого колебания Генри Форд решился сказать, что мировая война помогла людям осознать необходимость Лиги наций.
— Политической организации правительств? Но разве вы не понимаете, что поскольку правительства представляют экономические интересы групп, борющихся за сырье и рынки, то они неминуемо будут создавать блоки и проводить политику великих держав, то есть делать как раз то, что вовлекло нас в войну.
Генри не мог этого понять; а если и понимал, то не мог в этом сознаться даже себе. Что станет со всеми его планами — освоить новые земли, овладеть новой техникой, использовать новую водяную энергию, увеличить производство, улучшить качество продукции, — если он признает, что чем полнее он будет осуществлять свои планы при системе прибылей, тем быстрее он вызовет перепроизводство и выбросит миллионы рабочих на улицу?
Кто-то из руководителей журнала "Нью-Соот" завладел умом Генри, и его вера в систему прибылей окрасилась мистикой. Он прочел "Межзвездного скитальца" Джека Лондона и уверовал в идею перевоплощения. "Мы пребываем в предвечном", — объявил он. Жиллетт ничего не имел против, чтобы все жили в предвечном, но к чему припутывать эту туманную идею к проблеме производства и распределения материальных ценностей? В конце бесплодной беседы король бритв сказал автомобильному королю: "На вашем собственном предприятии, мистер Форд, царит порядок, вы не терпите непроизводительных трат. Но вне его царит хаос и анархия, и вы защищаете этот мир и называете свою защиту "оптимизмом"!
36
Весной Генри вернулся в Детройт. У него было несколько дел, требующих его присутствия, среди них два важных судебных процесса.
В горестные дни 1916 года, когда, казалось, Соединенные Штаты вот-вот начнут войну с Мексикой, Генри Форд объявил своим рабочим, что тот из них, кто вступит в национальную гвардию, будет уволен с работы. "Чикаго трибюн" назвала его за это анархистом; Генри пришел в ярость и предъявил иск за клевету в миллион долларов.
В сущности говоря, Генри не совсем точно представлял себе, что такое анархист; не больше ясности было и в представлении "Чикаго трибюн" и ее читателей. Лучшим примером активного анархиста является Иисус Христос, но скажи кто-нибудь об этом читателям "Чикаго трибюн", они учинили бы над ним самосуд. Для них анархист был опасный и не подчиняющийся законам человек; им не надо было далеко ходить за примером, прекрасным образчиком такого анархиста был сам издатель "Чикаго трибюн", которая называла себя "крупнейшей газетой мира" и изо всех сил старалась быть самой зловредной и ненавистнической газетой Америки.
Суд состоялся в маленьком городке Маунт Клименс, штат Мичиган, и оказался таким же фарсом, как "корабль мира". Свидетелями были конные стражники и прочие патриоты; толпы репортеров и в их лице весь мир.
Судебный процесс по обвинению в клевете сводится к детальному изучению жизни, моральных и умственных качеств человека, возбудившего иск, и поэтому бедному Генри пришлось пережить несколько тягостных месяцев. Одна из крупнейших сыскных организаций мира три года работала, выискивая каждую ошибку или нелепость, когда-либо совершенную или сказанную им, и вот теперь хитроумнейшие адвокаты, каких только можно было нанять, подвергали его перекрестному допросу и разоблачали его.
Они подобрали книги с длинными словами, намереваясь предложить Генри прочесть эти слова и сделать его посмешищем. Генри избежал этого самым простым приемом — он оставил дома очки. Люди могли подумать, что он не умеет читать, но Генри возразил на это: людям предоставляется полная свобода думать все, что им угодно. На самом деле он умел читать, но медленно, и не знал, как произносить длинные слова.
Он не знал еще многого; например, когда адвокаты спросили его о Бенедикте Арнольде, он ответил, что это писатель. В Америке и Англии покатывались со смеху; миллионы образованных умников получили возможность почувствовать свое превосходство над архимиллионером. Но средний американец, который покупал автомобили Генри и ездил на них, больше интересовался тем, как он поставил производство усовершенствованного стартера, чем запасом его знаний по американской истории и английской литературе. "Я в любую минуту могу найти человека, который мне про все расскажет", — сказал Генри, и большинство его покупателей нашли этот ответ разумным.
Генри выиграл дело; то есть суд постановил, что он не анархист. Но они решили, что в миллионе долларов он не нуждается, поэтому присудили ему шесть центов. Генри вернулся домой, обогатив свой опыт; он не только узнал разницу между Бенедиктом Арнольдом и Арнольдом Беннетом, но он узнал бесполезность обвинения в клевете, и с тех пор газеты могли наговаривать на него что угодно, — он продолжал выпускать свои автомобили.
37
У Генри на руках было еще одно и более серьезное дело: предъявили иск "Братья Додж", те самые владельцы механической мастерской, которые приобрели акции Фордовской компании, поставив шестьсот пятьдесят моторов для первых фордовских автомобилей. Вскоре братья Додж начали производить собственные автомобили и теперь были хозяевами крупной фирмы. Они все еще владели фордовскими акциями; но какая от них польза, если Генри не платит дивидендов?
По этому вопросу у Генри была особая точка зрения. Он не признавал, что за пользование деньгами надо платить, и сам ни разу не занимал у банкиров. Он не признавал, что люди должны получать деньги, если они не заработали их полезным трудом; поэтому в течение шестнадцати лет он вкладывал всю прибыль компании в новые земли, здания, машины и другие орудия производства автомобилей. Для Генри это было хорошо, но для братьев Додж не так-то хорошо; им были нужны деньги на изготовление доджевских автомобилей, а Генри использовал эти деньги на производство фордовских автомобилей!
Братья Додж добились судебного предписания, запрещающего Генри тратить деньги на расширение производства, пока он не выплатит дивиденды держателям его акций. Дело рассматривалось в суде, братья Додж его выиграли, и это чуть не разбило сердце Генри. Он пустил слух, что они с Эдзелом собираются основать новую компанию и выпускать новый автомобиль, стоимостью в двести пятьдесят долларов: это так напугало мелких держателей акций, что они распродали свои акции по цене много ниже рыночной. И все же они выручили в тысячу раз больше того, что когда-то вложили в предприятие. Тот самый Джеме Казенс, который, будучи клерком угольной фирмы, вложил в Фордовскую компанию свои сбережения, заработал тридцать семь миллионов долларов и использовал их на то, чтобы получить пост сенатора Соединенных Штатов от штата Мичиган — тот самый пост, которого тщетно в свое время добивался Генри Форд. Поскольку Казенс был человеком неглупым и терпимым, из него вышел хороший сенатор, чего, возможно, не случилось бы с Генри.
Газеты давали подробную информацию об этих финансовых сделках, и Эбнер читал все эти сообщения вслух старику Тому. Они вспоминали тот день, когда Том вместе с Эбнером, который был еще мальчишкой, ходили смотреть, как мистер Форд испытывает свою детскую коляску перед мастерской на Бэгли-стрит. Они так гордились этим случаем, что всю жизнь рассказывали о нем всем своим знакомым. Если бы они только знали, какое будущее таилось в этой детской коляске с двигателем; почему они не прицепили свой фургон к автомобилю Генри Форда! Они подсчитывали, сколько у них лежало в то время денег в сберегательной кассе; если бы они вложили их в акции Фордовской автомобильной компании, сколько бы теперь у них было!
