Саймон Скэрроу - Орел в песках
— Похоже, разведчики сработали как надо, — сказал он. — Надеюсь, у них и дальше не будет сложностей. Иначе…
— Все сделают, — уверил его Катон. — Каждый солдат в когорте понимает, каковы ставки.
— Тогда все в руках богов, — заключил Макрон и, подняв руку, дал знак колонне продолжать движение. — Надеюсь, Фортуна не решит, что я истратил все свое везение.
— Еще осталось, — тихо ответил Катон.
Он уже привык к суевериям Макрона и давно отказался от попыток привить другу рациональный взгляд на мир. Сам Катон сомневался, что существуют какие-то боги, однако вера в них помогала большинству преодолеть пропасть между знаниями и действительностью. Катон давно перестал высмеивать чужие суеверия и даже охотно беседовал с людьми на эти темы.
— Думаешь, мое везение еще не кончилось? — прошептал Макрон. — Что-то я сомневаюсь — после всего дерьма, в которое пришлось окунуться в Иудее.
— Нет, командир, — терпеливо ответил Катон. — Обычно ты сам куешь свою удачу. Фортуна только время от времени добавляет детали. Но нам лучше не разговаривать.
— Да.
Макрон чуть прибавил шагу, обогнав Катона, и шел, навострив глаза и уши, ловя любой признак движения впереди. Слева виднелась стена форта, подсвеченная остывающими углями; можно было разглядеть солдат Пармения на башнях и на стене. Описав широкую дугу вокруг форта, солдаты увидели вражеский лагерь: вспышки костров, мерцающих вдали. В полумиле к северу от лагеря был небольшой холм — там предстояло построиться. Когда опасность быть замеченными миновала, Макрон сменил направление и повел колонну по касательной к вражескому лагерю. Настал самый опасный момент. Если их обнаружат до того, как они построятся, Баннус успеет собрать силы для обороны, и римлян просто сметут.
Они добрались до холма, не услышав ни криков тревоги, ни звуков трубы, которые показали бы, что враг обнаружил римлян. Дорога пошла под уклон, показались две плотные темные массы, разделенные полосой открытой земли: кавалерия, посланная впереди главной колонны. Катон указал на них, и Макрон, кивнув, повел отряд посередине. Бойцы встали на место. Мимо строя проскакал всадник и остановился, заметив гребни на шлемах Макрона и Катона.
— Командир?
Макрон узнал голос Скрофы.
— Где префект?
— Здесь. Иди сюда, — махнул рукой Макрон. — Как прошло?
— Мы сняли внешние посты, командир. Смена совсем недавно вышла из лагеря. Их мы тоже уложили. Напали внезапно, так что никто не успел поднять тревогу.
— Хорошо. Но сменившихся дозорных будут ждать. Нужно атаковать немедленно.
Катону вдруг пришла в голову мысль.
— Погодите. Может, получится удивить их по полной?
— Что? — мутный силуэт Макрона повернулся к Катону. — Что ты имеешь в виду?
Катон посмотрел на Скрофу:
— Где трупы часовых?
— Вон там. — Скрофа показал туда, где земля шла на подъем в сторону вражеского лагеря.
— Катон! — вмешался Макрон. — Ты что задумал?
— Они ждут, что несколько человек вернутся с поста. А если вместо них приду я и несколько солдат? Мы нападем на охрану на краю лагеря, и я дам сигнал. Командир, мы окажемся в пределах лагеря, прежде чем они узнают, что мы тут.
Макрон быстро обдумал план.
— Ладно, Катон. Стоит попробовать. Какой сигнал?
Катон по дороге заметил, что по периметру лагеря горят жаровни.
— Я помашу факелом из стороны в сторону. Этого хватит.
— Факел. Прекрасно, но понапрасну не рискуй. Если тебя раскусят, кричи, и мы явимся.
— Да, командир. Пожалуй, я пойду.
Катон отсалютовал префекту и повернулся к ближайшим солдатам в растянувшейся шеренге.
— Отделение! За мной.
Он повел солдат вверх по склону — туда, куда показал Скрофа. Сразу за гребнем обнаружились трупы часовых: десять тел, лежащих неподалеку друг от друга. Похоже, большинство перебили в короткой стычке, хотя у некоторых перерезано горло — оставлять в живых раненых было нельзя, чтобы они не могли никого предупредить.
— Наденьте их халаты, — приказал Катон, дотронулся до ближайшего трупа и поежился, когда пальцы уткнулись в мокрую, липкую ткань. Центурион стянул с мертвеца тяжелую шерстяную ткань, накинул ее на плечи и довершил маскировку, надев кожаный шлем врага. Осмотрев свою команду, Катон с удовольствием отметил, что они смогут добраться до врага в темноте. Солдаты надели бурнусы, тюрбаны и шлемы — теперь бойцов никто не примет за римлян.
— Пошли.
Они двинулись по песку, направляясь к ближайшему углу лагеря, где прежде были установлены два онагра. Лагерь устроили даже без видимости порядка. В центре сгрудились большие шатры — для Баннуса и его заместителей. Из кожи, натянутой на хлипкие рамы из тонких, гнущихся жердей, наспех соорудили навесы, но большинство бандитов спали на открытом воздухе, подбираясь поближе к кострам. Рядом с уцелевшим онагром, у жаровни, стояли пятеро мужчин, больше думая о том, как согреться, чем о дежурстве. Катон, шагая вперед, чуть пригнул голову, словно враги могли издали, в темноте, по лицу узнать, что он не иудей. Когда они вошли в круг света жаровни, один из врагов повернулся к ним и прокричал приветствие. Голос звучал дружески и весело. Катон помахал и подошел ближе, сдвинув щит так, что только край обода торчал из-под плаща. Часовой продолжал что-то говорить, потом замолчал, ожидая ответа. Катон ускорил шаги и кивнул. Иудей недоуменно поморщился и, стоило Катону и солдатам подойти к жаровне, встревоженно схватился за висящий на боку клинок. Катон прыгнул вперед, меч с лязгом появился из ножен, взметнулся вбок и вверх, с глухим хрустом вонзившись в голову врага; человек рухнул замертво. Бандиты вокруг жаровни замерли от изумления, прежде чем поняли, что происходит. Солдаты Катона набросились на них, и после нескольких бешеных взмахов коротких мечей все часовые оказались бездыханными на земле. Катон показал на телегу, стоящую за обугленными остатками первой катапульты.
— Спрячьте трупы.
Солдаты торопливо оттащили мертвецов и, вернувшись к жаровне, заняли их места. Катон соорудил из хвороста факел, поджег его и, сделав несколько шагов в ту сторону, где ожидали Макрон и остальные, дал условленный сигнал взмахами из стороны в сторону. Потом он сунул факел в жаровню и, встав рядом с солдатами, стал ждать. Пока Макрон вел когорту к краю лагеря, Катону и его солдатам следовало изображать часовых. Центурион бросил взгляд на восток и замер: тонкая линия горизонта, отделяющая землю от неба, посветлела. Катон повернулся, пытаясь разглядеть приближающуюся когорту, но было слишком темно. Со стороны лагеря появился какой-то человек. Он небрежно махнул рукой, проходя мимо, и, напевая что-то про себя, направился во тьму.
— Куда это его понесло? — прошептал один из солдат.
— А ты как думаешь? — Катон сердито повернулся к нему. — Приспичило ему.
Один из солдат хихикнул.
— Вот он сейчас удивится!
— Тихо! — прошипел Катон.
Негромкое пение внезапно оборвалось. Через мгновение человек появился из темноты, торопливо одергивая халат, и поспешил к людям, собравшимся у жаровни. Он тыкал рукой за спину, в пустыню, и что-то возбужденно бормотал. Катон молчал, но человек, взглянув центуриону в лицо, замер, широко раскрыл глаза — и тут же получил эфесом меча в нос. Бандит покачнулся, и Катон нанес ему еще один, сокрушительный удар в висок; человек рухнул замертво.
— Извини, — пробормотал молодой центурион.
Римляне подошли к периметру вражеского лагеря. Катон повернулся к своим солдатам:
— Пора сбросить маскировку.
Они избавились от вражеской одежды и направились к лагерю. В центре шеренги, шагающей в едином темпе, сохраняя строй, Катон заметил очертания шлема Макрона. Вскоре солдаты стали видны в отблесках ближайших костров.
— Вторая Иллирийская! — прогремел в ночи голос Макрона. — В атаку!
Мгновенно воздух разорвали звуки труб; страшный рев вырвался из глоток солдат, бросившихся на лагерь. Пробегая мимо костров, солдаты закалывали спящих копьями. Вражеский лагерь начал оживать. Люди просыпались, протирали глаза и таращились — сначала в удивлении, а потом в ужасе — на римских солдат, выныривающих из пустыни. Катон и его солдаты присоединились к соратникам и кололи копьями иудеев, бегущих прочь. Один из бойцов остановился, чтобы сорвать серебряную цепь с шеи убитого бандита; Катон схватил солдата за плечо, дернул и подтолкнул вперед, к центру лагеря.
— Не останавливаться ни в коем случае! Продолжать движение! Убивай — и вперед!
В стороне послышался стук копыт: кавалеристы под началом Скрофы развернулись и атаковали бандитов, готовившихся встретить римскую пехоту. На другом фланге Постум с двумя эскадронами должен был проделать то же самое. Катон ощутил, как тает напряжение, копившееся в груди. План сработал, врага удалось захватить врасплох. Теперь нужно развить успех. Катон бежал, угощая ударом копья каждого врага, еще шевелящегося на земле или оказавшегося на пути, и смещался к центру римской шеренги, движущейся по вражескому лагерю. Как и приказал Макрон, горнисты и трубачи выдували из инструментов все, что возможно. Воздух сотрясался от ревущего сигнала к атаке. Солдаты тоже добавляли шума, под боевой клич беспощадно разя врага. Катон перешагнул десятки тел — мертвых и раненых, корчащихся на земле и воющих в свете пламени костров.
