Джеймс Купер - Лионель Линкольн, или Осада Бостона

— Это что значитъ? — воскликнулъ онъ. — Женщина и двое мужчинъ подъ карауломъ двухъ милиціонеровъ! Неужели среди насъ все еще есть шпіоны? Срубить это дерево! Оно намъ, кстати, нужно, и кромѣ того я хочу хорошенько ихъ видѣть.

Древо вмигъ было повалено съ американской быстротой. Сесиль прошла нѣсколько шаговъ впередъ, чтобы не быть задѣтой при паденіи яблони, и тутъ офицеръ увидалъ по ея костюму и по всей фигурѣ, что она не изъ простого класса.

— Тутъ какая-нибудь ошибка, — сказалъ онъ. — По какому случаю эта дама взята подъ арестъ?

Одинъ изъ проводниковъ Сесили объясяилъ въ чемь дѣло. Офицеръ, у котораго были задачи поважнѣе этой, сказалъ проводникамъ, чтобы они исполняли то, что имъ велѣно, а самъ далъ шпоры коню и поскакалъ галопомъ.

— По-моему, намъ слѣдуетъ взойти на холмы, — сказалъ одинъ изъ проводниковъ. — Тамъ мы навѣрное найдемъ командующаго генерала.

— Я сомасна пойти всюду, куда угодно, только бы поскорѣе достигнуть цѣли.

Въ нѣсколько минутъ они добрались до вершины ближайшаго холма и здѣсь увидали многочисленную толпу людей, работавшихъ надъ постройкой укрѣпленій. Одинъ изъ проводниковъ пошелъ отыскивать офицера, который былъ здѣсь начальникомъ.

Съ холма Сесиль могла отчетливо видѣть и городъ, и портъ, и часть прилегающихъ къ нему окрестностей. Англійскіе корабли мирно стояли на рейдѣ. Въ городѣ было тихо, не было замѣтно ни малѣйшей тревоги. Напротивъ, тамъ постепенно потухали послѣдніе огни, не смотря на гремѣвшую канонаду. Возможно; что у Гоу еще продолжалось пиршество, которое Сесиль застала два часа тому назадъ.

Вернулся уходившій милиціонеръ-проводникъ и объяснилъ, что сейчасъ явится генералъ, командующій здѣшней позиціей. Слѣдомъ за нимъ показался мужчина среднихъ лѣтъ въ полувоенномъ костюмѣ и съ огромной темно-красной кокардой на большущей трехуголкѣ, какія носили въ тѣ года.

— Извяните, сударыня, что я не такъ скоро къ вамъ вышелъ, — сказалъ генералъ. — У насъ тутъ работа идетъ… Мнѣ сказали, что вы только сеюдня изъ города?

— Съ часъ тому вазадъ.

— A что думаетъ Гоу? Предчувствуеть ли онъ, какъ мы собираемся его сегодня угостить?

— Сэръ, откуда я могу знать, какъ думаетъ или чувствуетъ англійскій генералъ? Но даже если бы я знала, — неужели вы думаете, что я сказала бы вамъ?

— Правда. Извините меня, я виноватъ, — сейчасъ же сознался генералъ безъ малѣйшаго колебанія. Подумавъ немного, онъ прибавилъ:- Молодая леди, сегодня ночь не такая, какъ всѣ, поэтому я долженъ буду отправитъ васъ къ генералу, который командуетъ всѣмъ этимъ крыломъ. Очень можеть быть, что онъ найдетъ нужнымъ, въ свою очередь, отправить васъ къ самому главнокомандующему.

— Сэръ, я его-то именно и ищу. Съ нимъ самимъ я бы и желала поговорить.

Генералъ поклонялся, отдалъ приказаніе одному изъ младшихъ офицеровъ и ушелъ къ тому мѣсту, гдѣ производились работы. Новый проводникъ Сесили сказалъ, что можно идти. Ceсиль бросила послѣдній взглядъ на спокойное великолѣпіе пейзажа бухты, на тихія кровли Бостона, на людей, копошившихся на сосѣднемъ холмѣ, гдѣ производились такія же точно работы, какъ и на здѣшнемъ, — потомъ запахнула поплотнѣе свою тальму и легкой молодой походкой стала спускаться съ холма.

Глава XXX

Мятежныя должны окружены мятежными деревьями; далекіе лѣса, горы и волны отражаютъ мятежное эхо.

Громадная бѣлая кокарда на шляпѣ новаго проводника была для Сесили единственнымъ указаніемъ на то, что онъ состоитъ въ чинѣ капитана колоніальнаго ополченія, поднявшагося на защиту правъ колонистовъ. Во всемъ остальномъ костюмѣ не было ровно ничего военнаго, кромѣ громадной сабли съ колоссальнымъ серебрянымъ эфесомъ, очевидно принадлежавшей еще какому-нибудь предку, сражавшемуся въ старыхъ колоніальныхъ войскахъ. Носитель этой страшной сабли оказался, однако, человѣкомъ вовсе не страшнымъ; напротивъ, онъ отнесся къ своей плѣнницѣ съ самымъ заботливымъ вниманіемъ.

Внизу холма онъ добылъ для нея телѣгу, возвращавшуюся порожнякомъ, и усадилъ ее тамъ на сидѣньи, подвѣшенномъ на ремняхъ. Самъ онъ усѣлся съ ней рядомъ, а Меритонъ, незнакомецъ и два первыхъ проводника сѣли прямо на дно телѣги. Сначала ѣхали очень медленно, потому что дорогу загромождали другія телѣги, такъ что приходялось останавливаться чуть не на каждомъ шату, но когда выѣхали на дорогу въ Роксбюри, дѣло пошло скорѣе.

— Не жалѣйте кнута! — сказалъ офицеръ возницѣ, когда дорота стала свободнѣе. — Поддержите честь своихъ лошадей… Сударыня, вы эту зиму провели, вѣроятно, въ Бостонѣ?

Сесиль въ отвѣтъ только наклонила голову.

— Въ дамскихъ глазахъ королевская армія должна значительно выигрывать передъ нашимъ колоніальнымъ ополченіемъ, но и у насъ есть люди, хорошо знакомые съ военнымъ дѣломъ и очень воинственные съ виду (при этомь офицеръ выставилъ впередъ эфесъ своей прадѣдовской сабли). Королевскіе офицеры мээмъ, вѣроятно, часто даютъ вамъ въ Бостонѣ балы и вечера?

— Я полагаю, что очень мало нашлось бы среди насъ охотницъ посѣщать эти увеселенія.

— Да наградитъ ихъ за это Богъ! Каждое ядро, которое мы бросаемъ въ городъ, для насъ точно капля крови изъ сердца… Я думаю, что послѣ Чарльстоунскаго дѣла королевскіе офицеры перестали такъ презрительно относиться къ колонистамъ, какъ относились раньше.

— Это дѣло произвело на всѣхъ въ Бостонѣ такое сильное впечатлѣніе, которое не забудется никогда.

Молодой американецъ по печальному тону, которымъ были сказаны Сесилью эти слова, сразу догадался, что онъ своимъ торжествомъ разбередилъ у нея какую-то рану. Онъ замолчалъ, не рѣшаясь продолжать такъ неудачно заведенный разговоръ. На слѣдующемъ поворотѣ имъ встрѣтился конный отрядъ, галопомъ скакавшій къ тому холму, съ котораго они только-что спустились. Командиръ отряда остановился, когда поравнялся съ телѣгой, и офицеръ велѣдъ своей телѣгѣ также остановяться, замѣтивъ, что командиръ хочетъ ему что-то сказать.

У этого новаго офяцера былъ очень внушительный видъ, такъ что Сесиль невольно ярислушалась къ его разговору съ особеннымъ вниманіемъ. На немъ костюмъ былъ какой-то полувоенный, полуштатскій, но выправка и манеры были у него совсѣмъ военныя. Когда онъ остановился, около него стали прыгать и ласкаться три или четыре собаки, быстро шмыгавшія между ногами его коня.

— Я полагаю, господа, — сказалъ этотъ странный американскій военачальникъ, — что вы спустились съ Дорчестерскихъ холмовъ и пробуете, удобно ли будетъ отступать оттуда въ телѣгѣ, если придется отступать?

Молодой офицеръ почтительно снялъ шляпу и отвѣчалъ: — Это правда, генералъ, что мы сейчасъ спустились съ этихъ холмовъ, но для того, чтобы отступать, нужно сначала встрѣтиться съ непріятелемъ, а мы его даже и въ глаза не видали.

— Бѣлая кокарда! Такъ! Разъ на васъ такой чинъ, сэръ, то я полагаю, что вы не безъ разрѣшенія начальства предприняли это движеніе. Прочь, Юнона! Прочь, глупая собака!

— Эта леди, сэръ, прибыла сюда часъ тому назадъ на королевской шлюпкѣ, и я получилъ приказаніе доставить ее къ генералу, командующему правымъ крыломъ.

— Леди? О, тогда другое дѣло… Теперь я понимаю… Перестанешь ты, Юнонка, или нѣтъ? — Онъ обернулся къ своему адъютанту и шопотомъ прибавилъ:- Гоу пожелалъ избавиться отъ которой-нибудь изъ своихъ любовницъ и посылаетъ ее намъ, какъ образецъ скромности и честности. — Сэръ, — продолжалъ онъ вслухъ, обращаясь опять къ офицеру, — вы очень хорошо сдѣлали, что взяли для этой леди лошадей. Удивляюсь, что вы взяли ихъ еще такъ мадо, а не цѣлую шестерню. A какъ подвигаются траншеи? Юнонка, убирайся! Тебѣ бы слѣдовало поступить къ королевскому двору, — здорово умѣешь ластиться, вылизала бы тамъ себѣ у министровъ цѣлую ленту черезъ плечо…. Ну-съ, какъ же наши траншеи?

— Ихъ роютъ, сэръ, и огонь батарей до такой степени отвлекаетъ вниманіе королевскихъ войскъ, что работы будутъ кончены сегодня до разсвѣта, прежде чѣмъ ихъ успѣютъ замѣтить.

— О, да, мы копать землю мастера, зато другого чего лучше ужъ и не спрашивать… Миссъ Юнона, говорю вамъ въ послѣдній разъ: убирайтесь прочь!.. Слушай, твоя жизнь въ опасности. А, такъ ты непремѣнно этого захотѣла? Вотъ же тебѣ!

Онъ выхватилъ пистолетъ и хотѣлъ выстрѣлить въ бѣдную собаку, но пистолетъ далъ осѣчку. Тогда, обернувшись къ своей свитѣ, онъ досадливо крикнулъ:

— Господа, если кто-нибудь изъ васъ окажетъ мнѣ услугу и убьетъ эту тварь, я сдѣлаю о немъ похвальный отзывъ въ первомъ же своемъ донесеніи конгрессу.

Одинъ изъ слугъ свистомъ поманилъ собаку и тѣмъ спасъ ей, по всей вѣроятности, жизнь.

Генералъ успокоился и уже совершенно хладнокровно обратился къ офицеру:

— Простите, сэръ, что я васъ задержалъ. Больше не задержу. На разсвѣтѣ будетъ на холмахъ горячее дѣло. Вы, конечно, рады этому?