Артур Лиелайс - Золото инков
Итак, один из братьев Писарро еще раз захватил власть во всем Перу – от Кито до северных границ Чили. Его флот контролировал воды тихоокеанского побережья и даже подчинил Писарро Панаму и порт Номбре- де-Диос по другую сторону перешейка, на Карибском море.
Великий маркиз Франсиско Писарро (со старинной гравюры).
Развалины стен Саксауаманской крепости (на переднем плане караван лам).
И все-таки кое-где вспыхивали беспорядки. Мятежники под руководством офицера Кентено захватили Ла-Плату с ее богатыми серебряными рудниками и обширную Чаркасскую область. Против бунтовщиков выступил седовласый капитан Карвахаль. Те отступили в горы, не решаясь вступить в открытый бой. Несмотря на свои восемьдесят лет, Карвахаль преследовал их через горы и болота, леса и ущелья, не слезая с седла и не зная усталости.
Путь Кентено пролегал в совершенно диком краю, и сторонники постепенно покинули его. Многие попали в руки Карвахаля и были повешены, другие добрались до побережья и разбежались. Главарь повстанцев укрылся в пещере, ожидая подходящего момента, чтобы снова взяться за оружие.
Карвахаль вернулся в Ла-Плату и приступил к разработке сказочно богатых серебряных месторождений Потоси.
Эти колоссальные залежи были открыты индейским пастухом, который случайно вырвав из земли куст, увидел на его корнях куски серебряной руды. Согласно другой легенде, об этих месторождениях знал уже инка Уайна Канак. Но когда он послал туда рудокопов, из глубины горы раздался голос: «Боги хранят сокровища для тех, кто явится позже!» Перуанцы назвали гору «Потоси» («Голос») и уже не пытались приблизиться к ней.
Теперь Потоси захватили испанцы. В некоторых слоях содержание серебра в руде доходило до семидесяти пяти процентов. Вскоре в Лиму потекла настоящая серебряная река, несмотря на то, что старый капитан был столь же жаден, как и жесток.
Рудники Потоси давали столько серебра, что испанцы забросили другие месторождения, так как разработка их просто не оплачивалась. Через десять лет железная подкова стоила здесь столько же, сколько серебряная.
Потоси стало символом всего, о чем мечтает бедняк, чего жаждет скупец. О богатом поместье говорили, что это настоящее Потоси. Увидев на улице веселого гуляку, смеялись: «Наверное, он получил в наследство Потоси».
Новый наместник, которому фактически принадлежало Потоси, показал, что умеет действовать с соответствующим размахом. Он держал восемьдесят телохранителей. Каждый день за его столом обедало не менее ста человек; ему целовали руку, как королю, и никто не имел права садиться в его присутствии.
Многие соратники Гонсало Писарро, в том числе Карвахаль, открыто уговаривали его объявить о полной независимости Перу и отказаться от всех обязательств по отношению к испанскому королю. Писарро уже зашел так далеко, что должен сделать и этот последний шаг – рассчитывать на снисхождение короля не приходится. Народ и войско провозгласят его истинным повелителем Новой Кастилии.
Но в этой стране опустошения и смерти победителя ожидала гибель – блестящие победы Писарро стали началом его падения. Он осмелился поднять меч против вице-короля, бросил вызов могущественному властелину Испании и Священной Римской империи. Ненасытность и кровожадность сторонников Писарро не знали границ. Они хотели захватить все богатства Перу и не собирались делиться ими с королем, а это считалось тяжелейшим преступлением. Карл V применял в таких случаях самые беспощадные средства.
Слуга божий прибывает в Перу с «Миссией мира»
Мятеж должен быть подавлен во что бы то ни стало! – Кроткий умиротворитель. – Изменения в «новых законах». – Коварные послания. – Шея словно создана для виселицы. – Лагерь мятежников распадается
Летом 1545 года после продолжительного обсуждения испанский двор признал положение в Перу угрожающим, а действия Гонсало Писарро – злостным бунтом, цель которого оторвать от Испании драгоценнейшую жемчужину ее короны. Совет решил беспощадно подавить мятеж и расправиться с его участниками.
В Новую Кастилию был направлен специальный комиссар – член совета святейшей инквизиции Педро де ла Гаска, доверенное лицо короля, наделенный широчайшими полномочиями.
Официально Гаске был присвоен только титул председателя суда – аудиенсии, но в действительности он был уполномочен именем короля взять всю власть в Перу в свои руки, распоряжаться денежными средствами, объявлять войну, командовать войсками, назначать и увольнять чиновников и священников, наказывать и ссылать мятежников.
Ему поручили именем короля внести изменения в «новые законы», вызвавшие такое недовольство и беспорядки, а в случае необходимости амнистировать мятежников. Два последних обстоятельства и сыграли главную роль в усмирении мятежа. Этот Кортес в сутане, как называли его некоторые историки, доказал, что может прекрасно справиться с самыми необузданными конкистадорами. Была у него и кличка «железный воин», потому что еще в Испании он участвовал во многих сражениях, показав себя неустрашимым солдатом. Некоторые хронисты писали о нем, как о человеке медлительном и мягкосердечном, считая, что в Перу был послан кроткий агнец, так как для этой миссии не подходил лев рыкающий.
Этот «кроткий агнец» даже отказался от предложенного ему епископского сана и в мае 1546 года с маленькой эскадрой отплыл в Новый Свет. Сопровождала его лишь небольшая свита.
В середине июля королевский уполномоченный высадился в порту Санта-Марта на берегу Дарьенского залива. Здесь он узнал о сражении, происшедшем под Кито, о разгроме и гибели вице-короля Бласко Нуньеса де Белы, о том, что Гонсало Писарро захватил неограниченную власть во всем Перу. Случилось это за несколько месяцев до отплытия Гаски из Испании, но средства сообщения были тогда столь несовершенными, что весть об этом не успела дойти до метрополии.
Из Санта-Марты Гаска прибыл в порт Номбре-де-Диос и объявил офицерам Писарро, что явился сюда с миссией мира. Он обещал прощение всем участникам мятежа, если они подчинятся королевским указам, и выразил намерение отменить «новые законы». А это значило, что мятежники вернут себе прежние права, и бунт потеряет всякий смысл. И действительно – «кроткий Кортес в сутане» привез с собой соглашение между королем и конкистадорами, касающееся положения индейцев.
Поправки, внесенные в «новые законы», фактически отменяли главную их задачу – защитить индейцев, превратить их в таких же вассалов короля, как и белые колонисты.
Компромисс между королем и конкистадорами предусматривал, что репартимьенто будут заменены энкомьендой – опекой. Теперь закон гласил, что губернатор завоеванных земель выделяет индейцев колонистам, а те, в свою очередь, берут их под свою защиту, заботятся о них и приглашают священника, чтобы тот обучал индейцев закону божьему и христианской морали.
Энкомьендеро является отнюдь не владельцем рабов или крепостных, а опекуном политически незрелых детей природы. Индейцы обязаны доставлять своему опекуну средства к существованию, но их эксплуатации положен известный предел – нельзя заставлять индейцев работать до изнеможения, отдавать их в заклад или внаем другим лицам.
Индейцев приписывали к энкомьендеро на два поколения, после этого предполагалось объявить их вассалами короля и приравнять в правах к испанцам, Энкомьендеро давал клятву воспитывать индейцев в правилах христианской веры, защищать их жизнь и имущество.
На деле же ни о какой защите индейцев не могло быть и речи. Предполагалось безжалостно эксплуатировать их и впредь, предоставлять им свободу через два поколения никто не собирался. Туземцы лишались права на свободное передвижение, их можно было насильно отправить в рудники, заковать в цепи. Энкомьендеро мог прибрать к рукам землю своих подопечных.
Конкистадоры поняли, что король уступил и больше не посягает на их коренные интересы; постепенно и они стали склоняться к компромиссу.
Переманив гарнизон Номбре-де-Диоса, Гаска отправился в Панаму, где находился флот Писарро – двадцать два корабля. Отсюда королевский уполномоченный с помощью доминиканского монаха разослал по городам Перу письма, в которых разъяснял цель своей миссии, объявлял об изменении «новых законов» и об амнистии всем, кто поддержит королевского эмиссара, В Лиму было отправлено послание короля к Гонсало Писарро с сопроводительным письмом Гаски. Король не обвинял Гонсало в мятеже, он в примирительном тоне писал, что считает его действия ответом на упрямство вице-короля Бласко Нуньеса де Велы. Его величество не собирается ни отстранять Писарро с поста наместника, ни утверждать его в этой должности. Королевскую волю объявит ему Гаска и вместе с Писарро восстановит в Новой Кастилии мир и порядок.
