Леонид Жариков - Червонные сабли
- Хватит, мы своего царя Николку насилу скинули, а тут опять князей нам подсовывают.
- Ладно, - сказал Митя Азаров, - давайте лучше споем. - И он первым затянул:
Мы светлый путь куем народу,
Мы счастье Родины куем...
Ребята подпевали:
И за желанную свободу
Мы все боролись и умрем!
Ребята разбирали постели. Ленька снял гимнастерку, и Пожарник увидел его забинтованную грудь.
- Ранен? - с уважением спросил Яша.
- С крыши упал...
Лежа в постели, Ленька думал: сколько нового узнал он, прожив в Москве одни сутки! Он так устал от переживаний, что забыл про Тоньку. А ведь она здесь, может быть, даже была в театре, а завтра на съезде объявится. Хорошо бы!
Часов в двенадцать ночи, когда стал утихать шум в коридорах, разговоры и смех в спальнях, застучали на лестницах шаги. Кто-то пробегал мимо дверей, поочередно открывал то одну, то другую и выкрикивал:
- Братва, завтра на съезде выступает Ленин!
Полетели вверх одеяла, подушки, и уже было не до сна. Наконец-то станет все ясно: завтра Ленин объявит мобилизацию, а там - винтовки в руки, и всем съездом на фронт, на Врангеля.
Глава пятнадцатая. ВСТРЕЧА С ИЛЬИЧЕМ
Коммуна! Слушайте, друзья,
Вот что оно такое.
Хочу сказать об этом я
Всем маленьким героям.
Коммуна значит братски жить,
А вырастем - тиранов бить!
Да здравствует Коммуна!
Ребята,
Да здравствует Коммуна!
1
В эту ночь Третий Дом Советов не спал: до самого рассвета в комнатах и коридорах слышались голоса и песни. Тишина воцарялась на какой-нибудь час. И снова захлопали двери, застучали по лестницам шаги.
Проснулась и комсомольская коммуна.
- Братва, шесть склянок пробило, пора на съезд собираться, - матрос с Балтики командовал, а сам еще лежал в постели.
- Всем приодеться! - подхватил Митя Азаров.
- Во что?
- Не во что, а как: брюки погладь, бороду сбрей, харю умой.
- Чем же я брюки поглажу, кирпичом, что ли?
- Чем? - озорно сверкая глазами, спросил матрос и подскочил к постели. - А вот чем!
Он приподнял матрац и, к удивлению всех, вытащил оттуда брюки-клеш, выглаженные в стрелочку.
- Ай да морячок! Что же ты раньше не сказал?
Кто-то заметил, что у Макарки совершенно развалились лапти.
- Комиссар финансов босиком? Непорядок! - сказал Митя Азаров.
- Купить ему гусарские сапоги.
- Бросьте, ребята, - смутился Макарка. - С какой стати мне привилегия?
- В лаптях на съезд? - строго спросил матрос.
- Да лапти - наша постоянная обувка, - оправдывался Макарка.
- Хватит, - заявил матрос, - находилась Россия в лаптях...
- Голосую, - объявил Митя Азаров. - Кто за то, чтобы купить Макарке ботинки на коммунарские деньги? Кто против? Кто имеет особое мнение и воздержался? Нету. Принято единогласно.
- Почему единогласно? - не сдавался Макарка. - Я против...
- Замри, нарком! Пошли на Сухаревку.
Всей коммуной отправились на знаменитый московский базар.
Неоглядное людское море плескалось в каменных берегах огромной площади. Прилегающие к ней переулки и улицы впадали на площадь, точно реки, и они тоже были запружены народом. В самой середине, как старинный парусный фрегат, поднималась к небу краснокирпичная многоярусная Сухарева башня. Неумолчные волны людского прибоя шумели вокруг нее. Облезлый трамвай, непрерывно звякая, проходил под арку сквозь башню и разрезал толпу на две половины. Впрочем, они сразу же снова сливались за трамваем. Всюду орали граммофоны, пели слепцы, кричали торговцы старой мебелью, продавали пшено в стаканах, театральные перламутровые бинокли. Тут же из-под полы меняли доллары на золото, спички - на фунты стерлингов, муку - на керосин.
Сухаревка! Здесь доживал свои дни старый мир и, доживая, чадил, отравлял гнильем. Сюда стекалась тайная контрреволюция: недобитые белогвардейцы, прогоревшие княгини, темные дельцы и спекулянты. Здесь можно было купить все - от глиняных вологодских свистулек до портрета царя Николая II. Продавались здесь и дорогие собольи шубы, картузы времен Наполеона и картинки «жития святых».
Горланил, смеялся, пел и плакал безжалостный и живучий Сухаревский мир. Вот пробирается сквозь толпу с лотком на голове продавец жареных пирожков с кониной. Кто-то подкрался сзади, сшиб лоток с головы, и, пока торговец метался, не зная, кого ловить, пирожки расхватали. Не осталось даже тех, что в суматохе были втоптаны в грязь.
Бродили делегаты по рынку и диву давались: сколько же накипи человеческой еще пряталось по щелям жизни и как это было опасно для революции! Митя Азаров широким жестом показал на бурлящую людскую толпу.
- Ребята, кто знает, что сказано Лениным про стихию мелкой собственности?
Ваня Гармаш поправил очки, подумал и ответил:
- ...Что она каждый день, каждый час и каждую минуту рождает капитализм.
- А еще что? - И Митя сам дополнил: - Что эта Сухаревка в душе каждого мелкого собственника есть основа капитализма. А ты, Иван, молодец, подкованный товарищ.
На эти слова Гаро отозвался очередной шуткой:
- Молодес как соленый огурес.
Митю Азарова отвел в сторону жулик в кацавейке.
- Предлагаю честную игру, - и достал из-за пазухи потрепанную колоду карт.
- Отзынь на два лаптя! - сказал Митя и оттеснил жулика локтем. Тот не обиделся и отошел.
Подходящих ботинок для Макарки не находилось. Попадались какие-то старушечьи, с фальшивыми, картонными подметками. Искали долго, обогнули Сухареву башню, где торговки сидели на чугунах с теплой картошкой. Вдруг Ленька услышал насмешливый окрик, явно обращенный к нему:
- Эй, коммуния, пламенный привет! С голоду не померли?
Ленька оглянулся - и остолбенел: в ряду спекулянтов стоял верзила в пальто, а с ним баба в платке и старичок с козлиной бородкой - те самые, которых высадили из вагона коммунары. Как же они очутились в Москве? Да еще так быстро? Ленька потянул за рукав Ваню Гармаша. Михо Гогуа схватился за кинжал. А спекулянты, чувствуя себя в родной стихии, потешались над комсомольцами:
- Эй, секим-башка, кинжал не потеряй!
У Леньки лицо взялось красными пятнами.
- Не встретились вы мне на фронте, паразиты!
- У нас свой закон: кто не работает, тот и ест! - кричал верзила, с треском откусывая от спелого яблока и весело подмигивая комсомольцам.
Пришлось проглотить обиду, и коммунары пошли дальше. Каждый невольно думал: как еще много врагов, и впереди борьба и борьба!
Наконец попались подходящие ботинки фасона «бульдог». Макарка примерил и стал выше: ботинки были на толстых высоких каблуках. Коммунары смеялись, поворачивали товарища то в одну, то в другую сторону, хвалили обновку:
- Теперь ты настоящий нарком.
Макарка стеснялся своей радости. Всем стало весело оттого, что сделали человеку добро. А тут подвернулась красная рубаха - ее купили для Вани Гармаша.
- Носи, Ванюха, на страх Врангелю.
На радостях, решили пожертвовать часть денег в пользу узников капитала: по базару ходили ребятишки с железными кружками на красных лентах.
- Макарка, выкладывай казну!
А дальше - кутить так кутить - решили выпить по бутылке бузы.
В это время на Сухаревку примчались грузовики с латышскими стрелками. Красноармейцы быстро оцепили базар, и началась проверка документов.
- Забегали, шкуродеры! - радовался Ленька, глядя, как заметались спекулянты, пряча куда попало свой товар. - Будете знать, что Советская власть не дремлет!
Обратно шли с песнями. На углу Садово-Самотечной увидели ломового извозчика, стегавшего кнутом лошадь: телега застряла колесом в трамвайной стрелке. Под веселые возгласы взялись за телегу со всех сторон и подняли ее вместе с извозчиком.
- Вот черти, - удивлялся возчик. - Тут же пудов сто, не меньше.
- Эге, папаша! Мы целый мир подняли, а это для нас пустяки.
2
Задолго до обеда Третий Дом Советов опустел. Многие делегаты решили пожертвовать хлебом насущным, лишь бы занять в Свердловке места поближе к президиуму.
Малая Дмитровка - улица короткая, тихая, зеленая. В самом ее конце, не доходя Страстной площади, на левой стороне стоит величественный дом с полуколоннами, высокими окнами и двумя стеклянными, похожими на фонари подъездами. В царское время здесь помещался московский Купеческий клуб. По вечерам сюда подкатывали роскошные экипажи с именитыми гостями, владельцами крупнейших московских магазинов - фактическими хозяевами города. Революция отдала этот дом новым хозяевам. Здесь помещался теперь Коммунистический университет имени Свердлова. А сегодня дом заполнили комсомольцы, шли сюда с песнями, со знаменами на свой III Всероссийский съезд.
- Гаро, лаваш захватил? - потешались друзья-коммунары.
