Михаил Ишков - Сен-Жермен
Массена перевел дух. Не хватало еще, если бы они опознали Жанну. Черт с ними, внезапно обозлился Массена, пусть только сунуться!
Когда пешие драгуны скрылись за стеной церкви, они прибавили шаг. Жанна сразу догадалась, что Андре не зря затаился при виде наемников. Ей тоже было не по себе. Она слышала, как эти мужланы зацокали языками, о чем-то затараторили между собой на своем лающем языке, спиной почувствовала их взгляды. Такой день испортить!..
Массена настойчиво тащил её по направлению в постоялому двору.
– Поспеши, Жанна, – время от времени он шепотом подгонял невесту.
– Что случилось, Андре? – запыхавшись спросила молодая женщина.
– Сержант, кажется, узнал меня.
– Ну и что, тебя же не ищут.
– А если он узнал тебя?
Жанна невольно прибавила ходу. Так, второпях они вошли на двор почты. Увидев, что лошади уже запряжены, Жак сидит на козлах, Массена перевел дух. Только бы миновать Варенн, там уже не догнать. Вот тут он и осадил себя, постарался отвлечься. Глянул на небо, прикинул не будет ли дождя?
Погода в тот год стояла жаркая. За все время, что они провели в пути лишь изредка вдали были заметны шествующие над горами на востоке грозовые тучи. Сегодня тоже было ясно, на улице сухо, ветерка нет. Может, натянет к вечеру или к ночи. Тогда грянет гроза? Все может быть…
Наконец через эти досужие, второстепенные размышления явилось ощущение, какого он ждал. Подобный прием – отвлечься и положиться на внутренне чутье – не раз выручал его в трудные минуты. Ясность, возникшая в сознание, была неожиданно тревожна. Такая мыслишка пробилась: что-то слишком много случайностей подстерегало его на пути к границе. Первая нелепость – конный полицейский, с которым он встречался в Париже и который выложил ему все, что знал насчет поимки беглецов. Знакомый из конной полиции даже предложил Массена присоединиться к ним – он, мол, походатайствует перед лейтенантом. Если бы Андре не взял деньги и не дал слово, если бы не приметил мадемуазель Роган ещё там, в Париже, он бы согласился. В этом не было ничего зазорного словить графа и некую шлюху, как назвал Жанну дружок-полицейский.
Тревога в душе ширилась. Следующая нелепость – этот сержант, невесть каким образом оказавшийся в Шампани, хотя служить ему следовало в Каркасоне, за сотни лье отсюда. Вот что прорезалось четко и безжалостно этими двумя встречами дорога не ограничится. Раз на раз должно высечь искру, способную раздуть большой пожар.
– Что у нас с оружием? – не отвечая на вопросы графа и Жака, как прошло обручение, сразу спросил Массена.
Кучер сразу полез на козлы, а Сен-Жермен пристально глянул на Андре и, ни слова не говоря, указал на открытую дверь кареты. Уже тронувшись в путь, он обратился к Массена.
– Расскажи подробнее, что тебя так встревожило?
Массена поведал ему о встрече с сержантом, о том, что слишком длинной оказалась ниточка случайных встреч, и добром – раз на раз – это не кончится. Надо быть готовыми ко всему. Граф Сен-Жермен задумчиво, в такт покачиванию кареты, покивал, потом предложил Жанне пересесть на узкое переднее сидение, а сам устроился на её месте. Отодвинул боковую панель и извлек оттуда шпагу и невиданный в тех краях клинок, изогнутый вперед. Кроме того, в тайнике обнаружилось два длинноствольных, восточной работы мушкета и пара кавалерийских кремневых пистолетов. Массена внимательно осмотрел ружья, проверил на сухость порох в мешочке, затем заинтересовался удивительным мечом, кивнул, когда Сен-Жермен назвал его ятаганом и потыкал пальцем в сторону Шамсоллы, затем тут же на ходу принялся заряжать ружья и пистолеты.
Жанна с ужасом смотрела на мужчин.
Так они проехали около часа. Напряжение понемногу начало спадать.
Впереди смутным абрисом обозначились стены Лонгви. Это была приграничная крепость, вместе с Седаном, Мецем и Верденом охранявшая северо-восточный угол Франции от австрийских Габсбургов, владевших в ту пору южными Нидерландами. От северных ворот Лонгви до границы было чуть больше двух лиг – около часа езды на свежих лошадях. Но где их взять, свежих лошадей? Сменить на почтовой станции? А вдруг там их уже ждут?
– Но почему? – удивилась Жанна. – Мало что кому померещилось! Мало ли какие знакомые могли встретиться на почтовом тракте!.. Почему вы непременно решили, что мы узнаны и за нами послана погоня?
– Не знаю, – честно признался Массена, – но не разобравшись совать голову в петлю не желаю. И тебе не позволю. У нас, ваша светлость, две возможности: либо добраться до почтовой станции и там сменить лошадей, либо ехать напрямую. В первом случае мы теряем время, во втором – не сможем уйти от погони.
Граф их не слышал. Он сидел неподвижно, закрыв глаза, дышал ровно и едва слышно в наступившей в карете тишине. А тишина стояла глубокая, карета встала. Жак наверху замер, Массена и Жанна боялись шевельнуться. Неожиданно граф встрепенулся и спросил у бывшего сержанта.
– Сколько времени потребуется конным полицейским достичь границы? Если на хорошей, размашистой рыси…
– Из Варенна? – спросил Андре.
– Да.
– Если лошади свежие, сильные, около двух часов.
– Лошади свежие, сильные. Поступим так, Андре. Жак на вашей кобыле пусть отправляется в Лонгви и постарается добыть на почте свежих лошадей. Если почувствует что-то неладно, вернется и сообщит нам. В случае, если смена не приведет к большой задержке времени, мы заедем на станцию. Если нас там ждут, будем искать обходной путь.
– Послушайте, – предложил Жак, – может, сменим отну лошадку на отдохнуфшую и поскачем тальше. Через некоторое время опять сменим. На это не уйтет много минут.
– Но в этом случае, – предупредил Массена, – мы сразу привлечем внимание патрулей, выставленных в Лонгви. Я бы, например, сразу смекнул, что господа куда-то очень спешат.
Граф кивнул.
– Это верно. Давай-ка, дружок, отправляйся на почту, там закажешь лошадей. Потом вернешься и расскажешь, что творится в городе.
– Как знаете, ваша светлость, – пробурчал кучер и направился на задки, где была привязана кобыла, на которой скакал Массена.
– Эй, приятель, захвати с собой пистолет, – предложил ему Массена. Только спрячь подальше и смотри, чтобы пуля не выкатилась.
– Как-нибуть управлюсь.
В городе было спокойно. Возле почтовой станции в трактире гуляло с пяток драгун, все они уже были в хорошем подпитии. На станции нашлись свободные лошади, которых Шамсолла тут же записал за господином кавалером. Заплатил прогонные, порасспросил насчет австрияков на границе – злые, наверное, как черти?
Почтмейстер пожал плечами – чего им злиться. Скорей всего напились уже и дрыхнут в тени. Вон какая жара сегодня… Когда только засуха кончится!
На обратном пути Шамсолла не смог совладать с собой. Так и потянуло встать на колени, тем более что пришел час послеполуденного намаза. Который день не молился!.. Он съехал с тракта в буковую рощу, нашел родник, совершил малое омовение и, прижав руки к груди, провозгласил: "Аллах акбар". Затем, дождавшись, когда душу наполнит уже забытое, радующее волнение, дрожащим голосом – услышит ли Всевышний, простит ли? – приступил к суре Фатхи:
Хвала Аллаху, владыке всех миров,
Милостивому, милосердному;
Властителю судного дня.
Тебе одному поклоняюсь
И к Тебе одному взываю о помощи.
Наставь на путь праведный,
Путь тех, кого одарил Ты своими благами,
Тех, кто не навлек на себя Твоей немилости
И тех, кто не впал в заблуждения:
Аминь!
Затем, уже на коленях, почувствовав неизъяснимое облегчение, добавил суру ан-Наср "Бог в помощь"…
Если пришла помощь Аллаха и победа,
И ты увидел, как люди вступают в веру Аллаха толпами
То воздай хвалу Господу твоему
Проси у него прощения!
Воистину он прощающий и принимающий покаяние…
Он умылся слезами, шатаясь добрался до лошади и с трудом влез в седло. Умиротворенный, отправился дальше, однако грусть-тоска лежала на сердце. Кобыла резвым шагом уносила его прочь от рощи. Вспомнились родители, его учитель-меламед. Тот грозил пальцем – что ж ты, Ицхак, забыл веру предков? Пренебрег наставлениями…
В то же мгновение Шамсолла, отрицательно покрутив головой, принялся исступленно повторять: "Шма Исраэль, Ад-най Элокейну, Ад-най Эхад… Шма Исраэль, Ад-най Элокейну, Ад-най Эхад…".
Для верности Шамсолла добавил "Патер ностер…". На душе стало совсем хорошо. Он пошлепал кобылу по шее, та сразу пошла вскачь, закрутила хвостом. Когда это было? С ним ли это было? Неужели это он гонял на мышастом жеребце по приказам хозяина-купца в далекой Эривани?
Впереди показалась карета, возле нее, за обочиной, на травке сидела Жанна. Возле неё стоя Андре, поглядывал взад и вперед. Его светлости не было видно. Наверное, устроился в салоне, посапывает, изучает местность. В такие минуты его нельзя будить. Ругается, жалуется на головную боль. Ага, вот и он. Действительно отсиживался в карете. Рукой замахал. Что случилось?
