Д. Засосов - Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов
Иной характер носил Павловск, там летом жизнь била ключом. Кроме постоянных жителей сюда на лето съезжалось много дачников и в собственные виллы, и в скромные наемные дачки по разным Солдатским и Матросским улицам, в деревни Глазово и Тярлево. Кроме дачников и постоянных жителей по вечерам приезжало много петербуржцев «на музыку». Главной притягательной силой Павловска были вокзал с концертным залом и великолепный парк, разбитый в долине речки Славянки. К вечеру поезда ходили часто. Поезд подъезжал к платформе, в нескольких шагах от которой за стеклянными дверьми был концертный зал.
Здание музыкального вокзала представляло собою огромное, хорошей архитектуры деревянное строение с двумя крыльями. В левом помещался ресторан, в правом — кафе и читальный зал. Концерты давались внутри здания, в теплые вечера оркестр выходил на наружную эстраду, публика сидела на скамейках, расставленных на площадке перед эстрадой. Симфонический оркестр был хорош, так же как дирижеры и солисты. Программа концертов составлялась из классических произведений. Вход был бесплатный. На концерты пускали всех, даже с детьми. В глубине площадки стояла раковина для духового оркестра, в которой оркестр гвардейских стрелков под управлением бессменного капельмейстера Саботелли в антрактах исполнял легкую музыку.
Близ этой площадки находились теннисные корты и гимнастический уголок. И симфонический оркестр, и весь этот комплекс содержало все правление Царскосельской железной дороги. Оно получало доходы от платы за проезд многочисленной публики. Стоимость билета была немного повышенной. Приносили также доходы ресторан и кафе, теннисные корты. Приезжало немало знатоков симфонической музыки, но большинство публики составляли люди, которые считали, что вечером нужно быть в Павловском вокзале, встретиться со знакомыми, себя показать, людей посмотреть, поинтересоваться модами, завести новые знакомства. Такие люди часто делали вид, что они внимательно слушают серьезную музыку, а сами с нетерпением ждали антракта, чтобы поболтать со знакомыми. Несколько раз в лето устраивались платные балы, вход стоил рубль. Балы приносили доход железной дороге. Середина курзала освобождалась от стульев, военный оркестр играл танцы, которыми дирижировал балетный артист Берестовский. Публики бывало много. Все старались прифрантиться. Выдавались призы за красоту, за лучшее исполнение танцев. Открывались буфеты с прохладительными напитками. Устраивались костюмированные балы.
В противоположность Царскому Селу, пребывание в своем дворце и парке великого князя с семьей на жизни города никак не отражалось и публику не стесняло. Этого великого князя можно было встретить в аптеке, в магазине, на музыке, в парке. Перед его дворцом стояла высокая мачта парусного корабля с реями, вантами, прочей оснасткой.
Излюбленным местом прогулок жителей Павловска и дачников был парк. С утра до поздней ночи по его аллеям прогуливалась принаряженная публика, катались в экипажах. В парке было очень много велосипедистов. Они носились целыми стайками. Велосипеды были самых различных марок и даже заказные. Некоторые заказные велосипеды имели сплошь никелированную раму, необыкновенно низко изогнутый руль и высоко поднятое седло. Велосипедист на нем принимал неимоверно изогнутую форму, чем приводил в восхищение девиц. По парку гарцевали артиллерийские и казачьи офицеры — казачий полк и артиллерийская бригада стояли в Павловске.
На окраине парка, в деревне Глазово, была ферма — в русском стиле домик с верандой. На ферме можно было позавтракать, выпить молока, сливок, кофе. Обслуживали публику девушки, разодетые в нарядные русские костюмы с кокошниками. Посетителей, особенно молодых людей, бывало много, они приходили полюбоваться на красавиц и за пятачок выпить большой стакан молока с ломтем черного хлеба. На поле около Глазова делал свои первые шаги футбол. На полях вокруг выращивалась знаменитая павловская земляника.
Рядом с курзалом был деревянный театр, в котором играли петербургские артисты. Перед самой империалистической войной недалеко от вокзала помещался «скетинг-ринк», новинка того времени. Праздная публика вечерами каталась там на роликовых коньках, нельзя было отставать от моды.
Промежуточные станции от Павловска до Вырицы не представляли интереса. Дачи там были недорогие, кругом заболоченные леса. Вырица в описываемое время только начала развиваться, проводили дороги, дачи строили главным образом по правому берегу реки Оредеж. Повсюду стучали топоры, работал лесопильный завод. Прелесть Вырицы, как и Сиверской, была в прекрасных лесах, местами совершенно нетронутых, и в живописной долине реки Оредеж, а в ней водилась рыба, было множество раков. Леса привлекали охотников. После Петрова дня в лесу тут и там можно встретить человека в болотных сапогах с двустволкой, с легашом или пойнтером. Грибов и ягод в лесах было видимо-невидимо, но «уважающие себя» дачники считали ходить за ними ниже своего достоинства и предпочитали покупать ягоды и грибы у крестьян. Ловить же рыбу и раков не считалось зазорным, тем более заниматься охотой.
Вечером в воскресенье платформы и станции заполнялись отъезжающими и провожающими. Дачники считали обязательным и встречать, и провожать пап всем семейством. Папы должны были казаться отдохнувшими, счастливыми, что они повидали жену и домочадцев. На станции им давались наставления, делались последние упреки. Наконец свисток подходящего паровоза, последние поцелуи, и папа бросался на штурм вагона. Потом папы успокаивались, находили общий язык, говорили о стоимости дач, связанных с ними расходах и мучениях.
Хотя о дачных гостях написано много, обойти эту тему мы не в силах. Особенно вредный гость был тот, который «счел долгом» со всем семейством, без предупреждения и приглашения, но исключительно ради внимания и почтения, навестить знакомых на даче и прожить у них несколько дней. Такие гости были бедствием. Запасы истреблялись, все расчеты рушились. Хозяева спали где придется, на чем попало. Но все это ерунда по сравнению с теми неимоверными усилиями игры в радость по случаю приезда непрошеных гостей. При отъезде принято было выражать сожаление, что мало погостили, и приглашать, чтобы приезжали еще.
По Северной железной дороге дачными местами были Пелла и Мга, которые только начинали застраиваться. Были дачники и в Усть-Ижоре, на Понтонной и Саперной, в Ивановском на Неве, при впадении Тосны. Все это были весьма скромные места, с дешевыми дачками и небогатыми дачниками. Начиная с Ивановского шли хорошие леса. В Пелле и Мге рубили просеки, прокладывались дороги. По Неве главной дачной местностью были Островки и Мойка.
Вообще дачников по Неве жило немного, сообщение было пароходами, которые ходили довольно редко, но места были отличные.
Красавица Нева, с ее знаменитой невской лососиной, вообще богата рыбной ловлей. Великолепные леса с прекрасной охотой. Сюда приезжали те, кто искал тишины на лоне природы, любил охоту, рыбную ловлю и водный спорт. Было много гребных лодок, парусных яхт. По берегам Невы встречались большие собственные дачи с усадьбами. Скученных поселков не было, поэтому дачники жили отчужденно, общественных развлечений не было. Купаться надо было с оглядкой: глубокая, широкая река, быстрое течение, холодная вода. Ладожское озеро давало себя знать, оттуда дули холодные ветры.
Выше Мойки берега Невы были заселены еще меньше, дачи встречались редко. Грузовое движение по Неве было большое, буксирные пароходы тянули громадные плоты, главным образом с реки Оять, волокли баржи с хлебом с Волги или дровами с той же Ояти, Волхова, Шелони, с Тихвинки и Сома. Тянули песок, бутовую плиту с Путилова на Волхове, кирпич с берегов Невы. Все это заставляло быть очень внимательным того, кто катался или рыбачил с лодки. Часто были слышны тревожные гудки буксирных пароходов.
С Финляндского вокзала шла лишь одна линия — на Выборг. Здесь было много дачных населенных мест: Ланская, Удельная, Озерки. Да, Ланская была дачной местностью, как и Лесное. Семья одного из авторов два года жила на даче в Лесном, недалеко от парка Лесного института. В Лесное можно было приехать на паровичке. Удельная, Озерки, Шувалово были веселые дачные места, с театрами, танцами, катанием на лодках по озерам. Лесное было более тихим дачным местом, хотя театр там тоже имелся. На Шуваловском озере был яхт-клуб. За лето здесь устраивалось несколько парусных гонок. Дачники гуляли в Удельнинском парке и ближайших лесах — Сосновке, Пискаревском лесу.
При входе в Шуваловский парк была горушка под названием Парнас. Дворец Шувалова был запущен, никто там не жил, парк походил на лес.
Следующей станцией было Парголово с поселком на горе и маленьким озером. Дачи были недорогие. Остальные дачные места до Финляндской границы ничем не выделялись. Разве только что при станции Левашово был хороший парк с озером, который теперь носит искаженное название «Осиновая роща», хотя осин там нет. На самом деле парк назывался «Осиная роща», потому что было много ос. До Токсова железной дороги не было. Местные жители и немногочисленные дачники добирались в этот чудесный уголок на подводах, по дороге через Лесное на Гражданку либо по дороге через «Осиную рощу» на Юкки. Граница с Финляндией была за Белоостровом, по реке Сестре. За Белоостровом шли дачные места по берегу Финского залива: Оллила (Солнечное), Куоккала (Репино), Териоки (Зеленогорск), Тюрисяви. Здесь стояли виллы с огромными участками. В последнее десятилетие прошлого века эти места сделались модными. Постройки были настолько богаты, что дачи Репина «Пенаты», писателя Леонида Андреева выглядели скромно. (Теперь в оставшихся дачах разместились дома отдыха.)
