Маргарет Джордж - Ошибка Марии Стюарт
– Сэр, мы будем стараться изо всех сил и доведем дело до конца, как и обещали, – заверил он. – Один-два дня – небольшая задержка.
– Ты не понимаешь, тупая обезьяна! Сегодня последняя ночь, когда королева остается здесь! Мое лечение закончено! Я выздоровел, и завтра мы должны переехать в Холируд, – язвительно добавил он.
– Тогда изобразите рецидив, – не менее язвительно предложил Джеймс. – Вам будет нетрудно это сделать, чтобы остаться здесь до понедельника.
– В воскресенье королева отправится на свадьбу в Холируд. Вечером там будет бал…
– Ерунда. Вы можете настоять на том, чтобы она вернулась в Кирк-о-Филд после бала. В конце концов, ее жизнь зависит от этого, – Джеймс скрипуче рассмеялся, довольный своей остротой.
– Это вы во всем виноваты… – снова завел Дарнли.
Джеймс Бальфур невозмутимо стоял, пока Дарнли осыпал его всеми оскорблениями, которым он научился в Англии, Франции и Шотландии. Ругань словно отскакивала от его губ: Бальфур уже давно привык к подобным вещам. Он даже улыбался глупому мальчишке, мелющему языком и совершенно не понимавшему, что иллюзорная сила слов не может сравниться с силой подлинного знания.
Несомненно, Шотландия будет более благодарна сэру Бальфуру за его усилия. Шотландия устала от Дарнли.
Он продолжал улыбаться до тех пор, пока Дарнли не выдохся.
* * *Босуэлл положил ноги на табурет в своих апартаментах в Холируде, чтобы согреться у камина. Ему нравилась комната: она была расположена на южной стороне и выходила на дворцовый сад и парк, тянувшийся к Трону Артура. Ему также нравился высокий статус, который подразумевали эти апартаменты.
Теперь у него появилось немного свободного времени. Он собирался почитать «Стратагемы и военные хитрости» Секста Юлия Фронтина и углубиться в тонкости военных кампаний Древнего Рима. Как сильно они отличались от кавалерийских атак в Приграничье!
«Каково бы мне пришлось в те времена? – думал он. – Маршировать в строю и формировать тестудо – черепаший панцирь из щитов под вражеским огнем…»
В дверь тихо постучали.
Босуэллу самому пришлось открыть посетителю – Парис обходил городские лавки в поисках костюма для хозяина, который остался в одиночестве.
Джеймс Бальфур стоял на пороге с выжидающей улыбкой.
– Можно? – спросил он и вошел в комнату, не дожидаясь ответа.
– Судя по всему, да, – сказал Босуэлл. Он сразу же почувствовал, что это не обычный визит: Бальфур выглядел странно возбужденным. – Итак, в чем дело?
Бальфур снял плащ и перчатки и небрежно бросил их на столик, где лежала военная книга Босуэлла.
– У меня есть сведения, которые могут оказаться чрезвычайно ценными для вас, – торжественно произнес он.
– Вот как? – Босуэлл нацепил маску равнодушия, но он уже понимал, что речь пойдет о той недостающей части заговора Дарнли, которую он искал. Бальфур пронюхал о ней и, как настоящий паразит, которым и являлся на самом деле, намертво присосался к ней. – Что скажете насчет сотни фунтов?
Бальфур рассмеялся:
– Смехотворно мало. Где ваша знаменитая рыцарственность? Разве вы так низко цените жизнь королевы? Что ж, найдутся другие покупатели, которые заплатят побольше.
Он сделал намеренно фальшивое движение к своему плащу. Босуэлл схватил его за руку с такой силой, что мелкие кости его запястья опасно хрустнули.
– Говорите! – выдохнул он.
– Сначала отпустите мою руку.
Босуэлл отпустил его:
– Тогда назовите цену. Я не торговка рыбой, чтобы точить лясы с вами.
– И не солдат удачи? – Бальфур потряс рукой. Внезапно он с подозрением взглянул на Босуэлла: – А вам-то что за дело?
– Я всегда был верен короне, – ровным голосом ответил Босуэлл. – Теперь назовите вашу цену и скажите, что у вас есть.
– Тысяча фунтов, – объявил Бальфур. – Во французских кронах, чтобы не раскрывать источник денег.
– Договорились, – он достанет деньги.
– Могу я получить вашу подпись? – Бальфур извлек лист бумаги, оформленный как долговая расписка, и Босуэлл быстро поставил свою подпись.
Когда Бальфур нарочито медленными движениями свернул бумагу и сунул в карман, он настоял на том, чтобы ему налили вина, и, перед тем как заговорить, сделал глоток.
– Король собирается убить королеву.
Он заплатил тысячу фунтов за какой-то слух? За слух, который он уже знал? Босуэлл вспыхнул от гнева:
– Ему не удастся это сделать. Никто не доверяет ему и не будет сражаться за него. Все слуги королевы верны ей.
– Порох верен любому, кто его поджигает. Он послушно лежит и ждет.
– Где? – резко спросил Босуэлл.
– В подвале дома в Кирк-о-Филде. Есть договоренность, что королева проведет там ночь с субботы на воскресенье и погибнет при взрыве.
– А король?
– Он подожжет порох и спасется.
– Откуда вы это знаете?
Бальфур издал сухой смешок:
– Я сам положил туда порох. Это заняло полтора дня.
– Значит, вам заплатили за доставку пороха, а теперь заплатят за то, чтобы увезти его?
– Совершенно верно. Мой почасовой труд обходится недешево, не так ли?
– Вы заминировали дом своего брата? – пораженно спросил Босуэлл.
– Да, с его разрешения.
– Значит, он тоже участвует в заговоре. Кто еще?
– Больше никого. Король так непопулярен, что никто не станет связываться с ним. Это всем известно.
Босуэлла охватило облегчение. Слухи намекали на широкий заговор.
– По правде говоря, мне не хватило пороху, – с улыбкой сообщил Бальфур. – Я скупил весь, что смог найти в Эдинбурге, но упаковка еще недостаточно плотная. Требуется еще пятьсот или даже тысяча фунтов.
– Я сам заберу его, – сказал Босуэлл. – Я могу без труда поместить его на королевский склад в Данбаре, где не найдут никаких следов. И разумеется, ваш добрый брат Роберт будет доволен, что его дом останется в целости и сохранности, – он попытался улыбнуться Бальфуру. – А король не узнает, что его план раскрыт?
– Нет.
Обещания Бальфура были хуже, чем ложь. Единственный способ обеспечить его содействие – обмануть его.
– Теперь вы можете идти, – распорядился Босуэлл. – Наверное, вам нужно отдохнуть после тяжких трудов. Вы правильно сделали, что пришли ко мне. Разумеется, будут и другие награды, высокие посты от короны… – он проводил Бальфура до двери. – Но мне понадобятся ключи от дома, чтобы забрать порох.
– Вот они, – Бальфур уже держал в руке толстое железное кольцо с длинными ключами. Связка ключей оказалась увесистой, как камень. – Желаю приятного вечера. И постарайтесь не утомляться, вас ждет тяжелая работа, – он снова издал характерный смешок.
После его ухода Босуэлл опустился на скамью. Он почти не мог думать, только чувствовать. Пришлось ждать, пока кровь не успокоится.
Дарнли подписал себе смертный приговор. И он, Босуэлл, должен был нанести удар до того, как Дарнли поймет, что происходит.
«Я привезу недостающий порох из Данбара. Парис и мои сородичи помогут уложить его. Когда Дарнли ляжет спать в ночь на воскресенье, мы зажжем порох. Люди решат, что он взорвался по собственной неосторожности. Преступник наказал сам себя, подпилил сук, на котором сидел.
Тогда Мария будет свободна, и мы сможем пожениться».
Но это прозвучало не как радостное известие, а как приговор, обрекавший его на неведомую участь.
Босуэлл потянулся к своему военному трактату и поднес его к груди, как талисман.
«Я солдат, а не государственный деятель. Мне нужно лишь ее тело, а не ее корона. А кроме того… Все, кто ее любил, умерли молодыми или не по своей воле. Франциск. Шателер. Джон Гордон. Риччио. А теперь Дарнли».
Босуэлл покачал головой. Все это женские страхи и домыслы. У него есть цель, и если он не достигнет ее, то Мария умрет.
Против своей воли Босуэлл подивился изобретательности Дарнли, который предоставил бездушной силе делать свое дело, как будто человек не приложил к этому руку.
– Но для победы недостаточно одного хитроумия, – тихо сказал он. – Нужна еще храбрость, удача и точный расчет.
«Пусть тебе повезет, Босуэлл! – взмолился он. – Пусть удача будет на твоей стороне хотя бы раз в жизни, и тогда она больше тебе не понадобится».
* * *Мария пребывала в замешательстве. Последние два дня Босуэлл не появлялся в приемном покое Дарнли и не посылал ей личных сообщений. Как ни странно, его слуга Парис тоже отсутствовал, и, хотя Мария пыталась поднять себе настроение мыслями о торжествах после свадьбы Бастиана и Маргарет, ощущение зла, сгустившегося вокруг, никуда не исчезло, когда жених и невеста выбрали черный цвет для своих свадебных нарядов.
Оставалось лишь два дня до того, как Дарнли уедет из Кирк-о-Филда. Он категорически отказался переехать в Холируд до свадьбы и заявил, что не собирается присутствовать на церемонии.
«Он делает это, чтобы досадить мне, – подумала она. – Но он не представляет, как прекрасен для меня каждый день свободы от него».
