Раффи - Хент
— Счастье крестьянина, — начал домохозяин, — зависит не столько от постоянного и тяжелого труда, сколько от знания дела и способов его облегчения. В природе есть много сил, дарованных богом нам в помощь, нужно только знать их и уметь извлекать из них пользу.
— Это верно, — ответил Вардан, — но если б курды не отнимали из рук крестьянина его заработка, то он был бы всегда счастлив.
— Какие это курды? — спросил крестьянин удивляясь.
— Те курды, которые грабят вас каждый день.
— Да, курды… — ответил тот, точно с трудом припоминая давно забытое название какого-то племени. — В исторических книгах читал я много о курдах. Действительно, они грабили наших предков и даже убивали их. Но где теперь эти варвары? Они исчезли; нет их больше. Такое племя не могло вынести света цивилизации, оно ассимилировалось. Еще в начале прошлого века они приняли нашу веру, начали учиться в наших школах и постепенно слились с нами.
Вардан, слушая эти слова, не верил своим ушам; ему все это казалось сном. Крестьянин продолжал:
— В книге нашей родословной находим много строк про курдов, написанных точно кровью. Наш прадед звался Хачо. Он был старшиной этого села. Курды перерезали всю его семью, а сам он с двумя сыновьями умер в тюрьме. От старшего сына — Айрапета остался только один сын.
— Который во время переселения алашкертцев ушел с матерью Сарой в Вагаршапат, — перебил его Вардан.
— Да, от него и произошел наш род.
— И его звали Оваким, а сестру — Назлу; она умерла вслед за матерью; сироту же, Овакима, взял на свое попечение какой-то доктор…
— Где вы все это вычитали? — спросил его хозяин дома, удивляясь тому, что гость его знал до мельчайших подробностей всю историю их рода.
— Я не читал, а видел сам, своими глазами, — ответил Вардан. — Все это совершилось тогда, когда курды уничтожили это село и опустошили всю провинцию Алашкерт.
— Но ведь это произошло два века тому назад. А вы кажетесь мне совсем молодым человеком, ведь вам далеко до Мафусаилова возраста. Как же вы могли видеть все то, что совершилось тогда? — ответил хозяин, добродушно улыбаясь.
Вардан не нашелся, что сказать.
В окно, у которого сидел Вардан, виднелась зеленая равнина, окаймленная красивыми горами. Горы эти были покрыты густым лесом, и деревья-великаны, подымаясь высоко и сливаясь вершинами с синевой небес, представляли прекрасное зрелище. Утреннее солнце играло золотистыми лучами, и ручьи, освещенные ими, извиваясь, как серебристые змейки, прокладывали себе ложе по свежей равнине. Вардан не мог оторвать глаз от этой картины. Дикая, но богатая природа трудами рук человеческих стала прекрасной, как кусок полотна под опытной кистью художника.
— Вы говорили о печальных временах курдов и турок, — продолжал хозяин дома, — но после того многое изменилось. Видите эти величественные горы? Полтора века назад они были совершенно голы; на них не было даже и кустика. Тогда рука варвара так же безжалостно рубила деревья, как и людей. Все было уничтожено. Население, не имея топлива, употребляло кизяк, а для построек совсем не было досок, поэтому людям приходилось жить в землянках. Но когда настали мирные времена и деревни опять наполнились жителями, наши горы снова покрылись лесами. Весь этот лес насажен руками трудолюбивых крестьян. Видите ту зеленую равнину? Некогда она была сухой, безводной пустыней, и единственная речонка, протекавшая по ней, высыхала от летнего зноя. Но с тех пор, как здесь вырос лес, наша равнина не испытывает нужды в воде. Теперь эта местность считается самой плодородной во всем округе. Да, многое изменилось. Раньше здесь не было приличных дорог, а теперь всюду вы увидите широкие ровные дороги, соединяющие города нашей страны. По ним мчатся машины, приводимые в движение силой пара. Продукты нашей земли мы отправляем за тысячи верст и взамен их получаем все, что нам нужно.
Вардан с удивлением слушал рассказ крестьянина. Когда его взор остановился на лице прекрасной Лала, он спросил, где она учится.
— Не будет и недели, как она окончила гимназию в Ново-Вагаршапате, а теперь готовится к поступлению в университет, будет изучать медицину. Она слаба здоровьем, и я желал бы, чтобы она провела несколько месяцев в деревне, но ее нельзя ничем убедить.
— А сколько у вас сыновей?
— Род наш был всегда многочисленным. Семья нашего прадеда, старшины Хачо, состояла более чем из пятидесяти человек, но у меня пятеро детей. Кроме Лала, у меня еще четверо сыновей.
— Чем они занимаются?
— Один лесничий того леса, который перед вами; другой — профессор в Карийском университете, третий командует полком в Ване, а четвертый учится в Ново-Багревандском сельскохозяйственном училище.
Вардану было незнакомо название этого города, и он спросил:
— Я не припоминаю в этих краях такого города.
— Это — старый Баязет. Многим из наших городов и сел дали новые названия. Некоторые из них получили свои древние исторические названия, другие — новые.
Хозяин дома снова взял газету и принялся читать статью, которая, как видно, очень его интересовала.
Вардан с любопытством спросил:
— Что нового пишут?
— Ничего особенного. Завтра в городе общее собрание депутатов… Обсуждению подлежит несколько вопросов. Не знаю, чем кончится… партии сильно взволнованы.
— Вы тоже будете там?
— Не могу не быть.
Из дальнейшего выяснилось, что хозяин дома был депутатом от крестьян этой местности.
Завтрак кончился. Вардан поднялся и, поблагодарив, хотел удалиться.
— Если вы желаете осмотреть некоторые учреждения нашего села, — сказал ему хозяин дома, — я с удовольствием буду вашим проводником.
— Благодарю вас, — ответил Вардан.
— Если случится вам еще раз проезжать через село, — заговорила хозяйка, — двери нашего дома всегда перед вами открыты.
— Очень вам признателен, — сказал Вардан поклонившись.
— И у нас вам не скучно будет, — прибавила прекрасная дочь хозяина, улыбнувшись.
— Благодарю и вас, — ответил гость, низко кланяясь.
Выйдя из дома крестьянина, Вардан только тогда почувствовал свое странное положение. Он находил себя каким-то дикарем, который, попав в цивилизованное общество, мучится тем, что он невоспитан, не может говорить, рассуждать и держаться так, как другие. Что это за чудо! Род старшины Хачо, пройдя через горнила веков, очистился и изменился, создав новое, благородное поколение.
Вардан и гостеприимный крестьянин шли по улице села. Мимо них проходили просто, но чисто одетые крестьянки и их мужья в рабочих костюмах. Не было прежней дикости и невежества. Везде царил дух просвещения. Неизменным остался только армянский язык. Но как развился этот язык! Какими красивыми оборотами звучал он теперь в устах армянина!
Вардан со своим собеседником находились уже за селом. Кругом были богатые нивы, красивые сады, обработанные поля и роскошные пастбища.
Они прошли мимо лесопильни, где работали паровые машины. Лесопильня снабжала село и ближайшие города бревнами всех родов и размеров.
— Кому все это принадлежит? — спросил Вардан.
— Заводы, которые вы видите у нас, не имеют одного владельца, — ответил крестьянин, — они принадлежат сельскому обществу, и каждый крестьянин имеет в нем свою долю. Бревна получаются из ближайших лесов, которые опять-таки принадлежат крестьянам.
— А вот это большое строение, — указал Вардану проводник, — общественная сыроварня. Здесь приготовляется лучший в губернии сыр. Каждый сельчанин сдает сюда молоко от своих коров и во время раздела общей прибыли получает, соразмерно доставленному молоку, свою долю сыром или деньгами.
Они вышли в поле. Уже убирали хлеб, но не косой и серпом — вместо людей работали машины.
Наконец они подошли к громадной мельнице, которая приводилась в движение не водой, а паром. Здесь молотили пшеницу всех окрестных деревень, и чистая, белая, как снег, мука вывозилась в чужие края.
Мельница была также общественная.
Но что больше всего удивило Вардана, — это крестьяне. Они отличались смелостью, уверенностью в своих силах и мужеством. Точно все воспитывались и росли в полной свободе; точно никогда не получали они побоев от турок и никогда не пугало их копье курда.
Он видел трудолюбивых людей, способных в случае надобности бросить кирку и лопату, взяться за оружие и так же умело действовать и им.
— Во время войны они становятся воинами. Работы в это время прекращаются, поэтому война для нас имеет тяжелые последствия.
Пройдя поле, они направились обратно в село, за чертой которого стояло большое здание, и подошли к нему. Здание было похоже на те строения, которые встречаются на образцовых фермах.
— Это наша сельскохозяйственная школа, — сказал крестьянин. — То, что вы видели утром — элементарная школа.
