Элизабет Чедвик - Величайший рыцарь
– Христос на кресте! – воскликнул Ранулф Фицгодфрей, слуга молодого короля. Он опустил кубок на стол и поднялся на ноги. – Наконец-то! Где я только тебя не искал! Куда я заехал? Тебя труднее поймать, чем проклятого единорога!
Двое мужчин крепко обнялись и долго хлопали друг друга по спине. Наконец Ранулф отступил назад и заказал владельцу постоялого двора еще горячего вина. Вильгельм с радостью взял его.
– Я ездил к Святилищу Волхвов в соборе Кельна, – сообщил он. – А до этого был во Франции и Фландрии. Ты мог найти меня там…
Он внимательно посмотрел на Ранулфа и сел на одну из скамей. Прямо на него шел жар от кирпичей, на которых стояло два больших глиняных горшка, и от них поднимался пар. Пахло очень вкусно. У Вильгельма потекли слюнки. Казалось, прошла целая вечность после завтрака, состоявшего из хлеба, холодной баранины и кислого вина, да и перекусывал он в седле.
– Я ездил и во Францию, и во Фландрию, – сообщил Ранулф. – Но ты всегда меня опережал, а твоя слава летела впереди тебя.
– Правда? – бесстрастным тоном переспросил Вильгельм. – И что у меня за слава?
Открылась дверь и вошли Юстас с Рисом; они дышали на пальцы, пытаясь их согреть. Вильгельм подвинулся, освобождая им место у очага. и показал на кувшин с горячим вином, стоявший на кирпичах рядом с густым супом.
– Филипп из Фландрии сказал мне, что дал тебе денег на путешествие и предложил место в своем боевом отряде, если захочешь, – заговорил Ранулф. – Теобальд из Блуа и его графиня желали тебе добра. Роберт де Бетюн сказал, что ты ему как сын и он с готовностью примет тебя в свою семью. Никто из них не поверил слухам, которые вынудили тебя уйти от молодого короля.
– Очень жаль, что молодой король не смог не поверить им, – только и ответил Вильгельм.
Ранулфу было не по себе.
– Генрих был в трудном положении, – заметил он.
– И я тоже. Зачем ты меня искал?
Слуга молодого короля потер руки о колени.
– Мы с тобой всегда были друзьями, даже в трудные времена, – сказал он.
Вильгельм кивнул.
– Я ничего не имею против тебя, – он выпил горячее вино, от которого пахло корицей и перцем. – Однако я не могу простить некоторых рыцарей из окружения молодого короля.
– В таком случае ты будешь рад узнать, что они больше не служат при дворе.
Вильгельм быстро допил вина и поперхнулся. На глаза навернулись слезы, и он уставился на Ранулфа.
– Что ты говоришь?
Ранулф обвел взглядом других постояльцев и заговорил тише:
– Молодой король очень страдал из-за ужасного отношения к тебе в Кане…
Вильгельм рассмеялся.
– У меня сложилось другое впечатление. Он не сделал ничего, чтобы предотвратить мое унижение. Вопрос можно было решить задолго до Кана, если бы он пожелал слушать. Но у него определенно имелись свои причины позволить делу зайти так далеко.
Ранулф откашлялся, ему явно было не по себе.
– Ему лгали и давали плохие советы люди, которых он считал друзьями. Фарси, Икебеф и братья де Куланс теперь с позором изгнаны. Я искал тебя потому, что молодой король просит тебя вернуться к нему на службу как можно быстрее. Как только ты сможешь. Ему очень нужно твое мастерство.
Вильгельм выпил вино и какое-то время молчал. Ранулф ничего не сказал об извинениях Генриха или о признании им своей неправоты. Но, с другой стороны, Вильгельм знал, что Генрих никогда в жизни ни за что не извинялся и не видит причины меняться сейчас.
– А если я откажусь? – наконец спросил он.
Жена владельца постоялого двора принесла корзинки со свежеиспеченным хлебом, расставила их на скамьях вокруг очага, проверила горшки с супом и начала разливать густую смесь по деревянным чашам.
– Тебе нужно многое узнать, – сказал Ранулф и показал на еду. – Поешь вначале. Тебе потребуются силы.
* * *Снаружи выл ветер, стучали ставни. Вой ветра напоминал вой волков в лесу, казалось, он звучит на той же ноте. Вильгельм и Ранулф наелись. Они переместились вместе с кувшином горячего вина за стол, стоявший дальше от огня: здесь их никто не мог услышать. Ранулфу предстояло рассказать сложную и запутанную историю – о ссорах, непонимании и гноящихся ранах, которые никакие деньги не могут промыть и вылечить. Принц Ричард поссорился с отцом и братьями. Молодой король и его брат Джеффри присоединились к недовольным баронам Аквитании и взялись за оружие, выступив против Ричарда. Деньги, которые король Генрих дал своему наследнику, пошли на союзников и наемников. Беспокойно и в южных землях Анжу. Когда раздраженный король попытался разобраться с воюющими сыновьями, они повернулись против него.
– В Лиможе, куда он прибыл, чтобы поговорить с нашим господином, лучник выстрелил в него со стены, и стрела пронзила ему плащ. Убили двух его посыльных. – Ранульф говорил мрачно и с отвращением. – Я никогда не думал, что увижу такой позор и бесчестие.
– Это приказал молодой король? – спросил Вильгельм, смиряясь с судьбой.
– Надеюсь, что нет, но в последнее время он стал жестким и злым. Его переполняет горечь. Он злится на отца, но станет ли он стрелять в него со стен?… – Ранулф развел руками. – Я могу только сказать, что при мне он такого приказа не отдавал, и надеюсь, что он вообще не отдавал его. Если бы мне предложили объяснить, как было дело, я сказал бы, что этот выстрел был досадной ошибкой, а случившееся с посыльными – излишне усердное выполнение приказа Икебефа.
Вильгельм поморщился при упоминании этого имени. На лице Ранулфа читалось удовлетворение.
– Фарси показал свою смелость, дезертировав, – сообщил он. – И еще нашел оправдание: он никогда не клялся в верности нашему господину. Икебеф пытался остановить его, и во время их ссоры всплыло, что против тебя был заговор, организатор которого – Икебеф. Фарси твердил, что его обманули. Генрих повернулся к Икебефу и зарезал бы его мечом, если бы его не остановили. Естественно, Икебеф с Фарси больше не состоят па службе молодого короля, как и братья де Кулансы. Генриху не хватает военачальника, и он хочет, чтобы ты побыстрее вернулся.
Вильгельм выпил вино и теперь слушал завывания ветра.
– Граф Фландрии подарил мне право на получение аренды с нескольких домов в Сен-Омере и обещал больше, если я пойду служить ему. Роберт де Бетюн хочет, чтобы я женился на его дочери. Графы Шампанский и Бургундский сделали мне заманчивые предложения. Как бы ты поступил на моем месте? Вернулся к господину, который перестал тебе верить и опозорил тебя перед всем двором, или принял предложение людей, которые тебя уважают и которых уважаешь ты?
Ранулф решил считать вопрос Вильгельма риторическим и не пытаться на него ответить.
– Какую цену ты попросишь у Генриха за свое возвращение? – осторожно спросил он.
– Верность не имеет цены. За нее нельзя назначить цену, – ответил Вильгельм. – Мне следовало бы сразу же ему отказать, но я не могу этого сделать. Неважно, что он вероломен и не заслуживает доверия. Я дал обещание ему… и его матери-королеве. Все остальное не имеет значения, – он тяжело вздохнул. – У меня нет выбора. Честь обязывает меня вернуться к нему на службу как можно быстрее. – Усталое лицо Ранулфа тут же просветлело, и Вильгельм поднял указательный палец вверх. – Но вначале я хочу гарантий, включая гарантию его отца. – Он допил вино и отодвинул кубок в сторону. – Я хочу признания моей верности не деньгами, а грамотами, чтобы они прослужили дольше, чем произнесенные слова.
* * *Маргарита смотрела на свое отражение в небольшом зеркальце, которое перед ней держала горничная. Она не страдала тщеславием, но сегодня ей правилось то, что она видела. Глаза горели, кожа была чистой, больше она не казалась измученным существом, которое появилось при дворе брата. Тогда муж отослал ее домой. Генрих отправил ее в Париж из-за растущих разногласий между ним самим, его отцом и братьями, чтобы она якобы оставалась в безопасности, но Маргарита знала, что на самом деле это был просто удобный повод от нее избавиться. Их отношения испортились, причем настолько, что даже пребывание в обществе друг друга стало невыносимым. О ней постоянно ходили слухи, и Генрих мало что сделал для их прекращения. Маргарита думала, что он им, пожалуй, даже верит.
Ее сводному брату Филиппу еще не исполнилось двадцать лет, но выглядел он старше и поступал как взрослый мужчина. В отличие от Генриха, он тщательно взвешивал все решения, прежде чем действовать. Он был готов выслушать Маргариту и, зная лично и своего зятя, и Вильгельма Маршала, прийти к собственным выводам.
Служанки одели королеву в зеленое шелковое платье, расшитое спереди золотом. Пояс украшали сирийские золотые монеты, которые Маргарита когда-то собиралась подарить Вильгельму Маршалу из-за клички его любимого боевого коня. Ведь Византин тоже означает золотую монету. Ей хотелось, чтобы они украшали часть узды, проходящую по шее коня, но думала она об этом до осеннего пикника и его ужасных последствий. Теперь Маргарита тщательно расправляла пояс и размышляла об усвоенных уроках.
