Ближний круг госпожи Тань - Си Лиза
– Но им нужен не любой врач, а именно ты. Тем более, как ты утверждаешь, это несложная задача.
Я не хотела делиться своей новостью таким образом, но я положила руку на свой детский дворец и объявила:
– Я беременна. Я не могу поехать.
Он ликует:
– Это будет сын?
– Мы не узнаем, пока он не вдохнет воздух этого мира, – отвечаю я, но слово «он» не остается незамеченным.
Маожэнь сияет, но я замечаю в его глазах тревогу – он явно взвешивает все за и против, постукивая пальцем по свитку.
– Чем шире небо, тем легче рыбам, чем выше небо, тем вольнее птицы!
– Но…
– Нельзя не подчиниться императору. Тебе придется выполнять приказ. И кто знает? Вылечишь глазную инфекцию, а на следующий день тебя могут назначить врачом императорского дома. Подумай, какую честь это принесет нашей семье.
Он прав, но я не чувствую себя польщенной. Я злюсь на Мэйлин за то, что она поставила меня в такое положение. Разве недостаточно того, что судьба предоставила ей благоприятную возможность? Почему бы не оставить меня наедине с моей собственной жизнью – с мужем, дочерями и будущим ребенком? Но я не вправе предаваться своим печалям. Есть слишком много других вещей, которые нужно обсудить и спланировать.
– Я не хочу, чтобы ты путешествовала одна, – говорит Маожэнь.
– Когда я покинула отчий дом и поехала к бабушке, отец приставил ко мне охрану…
– Охрану мы обеспечим, но мы с отцом также хотим, чтобы с тобой отправилась спутница.
Я смотрю на него с недоумением.
– Спутница?
– Как и во время твоего путешествия в Уси. Моим матери и отцу сообщили об этой поездке, когда они договаривались о нашем браке. Сваха добилась встречи с госпожой Чжао. Та подтвердила, что ты никак не могла… – Он отводит взгляд, смущаясь.
– Мне было всего восемь!
– Но на море полно пиратов, а сельская местность кишит разбойниками. Госпожа Чжао поручилась за тебя…
Я подняла руку, останавливая его. Выходит, Маожэнь считает, госпожу Чжао обязали стоять на страже моей девственности?! А теперь он хочет, чтобы она присматривала за мной в отъезде…
– Госпожа Чжао – мать моего брата, – говорю я. – Я буду счастлива, если она присмотрит за мной ради тебя.
Я верю, точнее, надеюсь, что не выдала своих эмоций.
– Ради матери, – поправляет он. – Ради нашей семьи.
Маожэнь проводит со мной ночь. Он ложится рядом, прижимаясь животом и грудью к моему позвоночнику, упираясь коленями в спину, а одну руку кладет на живот. Я знаю, что он любит меня и заботится обо мне и нашей семье, но это решение будет иметь последствия. Когда меня не будет в Благоуханной усладе, ничто не помешает ему проводить с Розовой Льдинкой столько времени, сколько захочется. Она может забеременеть – или это уже произошло? У меня может родиться четвертая дочь, а у нее – сын. Есть такой афоризм: «Умный действует сообразно обстоятельствам». Но разве этого нельзя сказать и о наложнице?
Маковка, которая едет со мной, начинает собирать вещи, а я навещаю дедушку и бабушку, чтобы получить их совет и набрать широкий ассортимент трав и прочих ингредиентов для лечения глазной инфекции неустановленного происхождения, которая, вероятно, пройдет раньше, чем я доберусь до столицы. Дедушка дает следующие рекомендации:
– Даже если пациентка – любимая наложница императора, не забывай, что она ничем не отличается от любой другой женщины, и потому лечить ее в десять раз сложнее, чем мужчину.
Только тот, кто состоял в браке так долго, как бабушка, может позволить себе отмахнуться от мужа. Во-первых, потому что меня пригласили помогать кому‑то столь высокопоставленному, а во‑вторых, из-за отношения к этому древнему поверью. Ее глаза сверкают, когда она произносит главную истину:
– Женщина и есть женщина, независимо от того, родилась она в грязи или на шелках.
Мой брат Ифэн желает мне удачи, напоминая, что это принесет пользу обеим семьям, и Ян, и Тань.
– Моя жена, наши дети и я благодарим тебя, – говорит он, хоть и понимает, что все зависит от результатов лечения.
Госпожа Чжао не имеет права решать, будет ли она сопровождать меня, но она и так всю свою жизнь ничего не решает. Я надеюсь и на то, что ей понравится поездка, и на то, что она поделится со мной своим опытом.
Сложнее всего прощаться с дочерями. Я говорю старшей девочке:
– Ты уже в том возрасте, когда могут появиться соблазны. Не позволяй себе обратиться упавшей в грязь нефритовой заколкой.
Юэлань смеется и спрашивает:
– Где я тут вообще могу встретить незнакомца?
Средней дочери я говорю:
– Я полагаюсь на тебя. Оберегай репутацию старшей сестры – у нее скоро свадьба, и присматривай за младшей – Айлань нужно ходить каждый день.
Чуньлань кивает с торжественным лицом. А что же малышка Айлань? Она плачет и не может успокоиться.
– Не бросай меня, мама. Не бросай меня!
Глядя на ее зареванное личико, я едва не теряю самообладание, но собираюсь и говорю не только ей, но и себе:
– Будь храброй.
Все домашние приходят к парадным воротам, чтобы попрощаться со мной. Маковка стоит неподалеку, переминаясь с ноги на ногу, готовая бежать рядом с паланкином к причалу, как делала это во время всех важных путешествий в моей жизни. Мои сундуки и коробки заранее погружены на корабль.
Мы с мужем держимся официально, как того требует случай. Я кланяюсь ему, он кланяется мне. И все.
Госпожа Чжао и охранники уже поднялись на борт, когда мы с Маковкой прибываем на пристань. Мы с наложницей и Маковкой разместимся в одной каюте, только служанка будет спать на полу.
Мы открываем сундуки и раскладываем вещи, которые пригодятся в путешествии: кисти, тушь и бумагу для письма, плащи на случай непогоды, баночки с засахаренным имбирем на случай тошноты.
– Ты планируешь сидеть в каюте все время путешествия? – спрашивает госпожа Чжао. Она уже не та красавица, какой была когда‑то, но стареет достойно, и в ее чертах проступает тихая прелесть, которая у меня вызывает умиление и восхищение.
– Я не хочу, и, надеюсь, вы тоже. Много лет назад вы дали мне урок, как путешествовать с комфортом на собственные деньги. Я готова платить, чтобы мы могли сидеть на палубе.
Госпожа Чжао улыбается.
– Значит, мы снова увидим мир.
При благоприятном ветре на лодке поднимают паруса. Когда он дует иначе, люди на буксирных тросах тянут лодку вверх по течению с помощью канатов. На мелководье лодочники используют шесты, при глубокой воде берутся за весла. Мы проходим через шлюзы, которые поднимают или опускают наше маленькое судно на нужный уровень. Мы плывем днем и ночью, преодолевая около девяноста ли между восходами солнца. Самое большое удивление вызывает, что лодкой управляет женщина. У нее жилистое тело, а лицо обветрилось от солнца и загорело. Она, несомненно, низкого происхождения, раз занимается подобной работой. Спит она под навесом на палубе.
Медленно вступает в свои права осень. Погода мягкая, а небо ясное, что позволяет нам с госпожой Чжао проводить много времени на палубе, любуясь пейзажами. Здесь, на юге, мы видим изобилие во всем. Деревни густо заселены, дома и прочие постройки сделаны из кирпича и покрыты черепичными крышами. Поля раскинулись широко и радуют пышным урожаем. Изредка мы видим женщину, черпающую воду из колодца или молотящую зерно. В остальном, кажется, земля настолько щедра и богата, что даже жены и дочери крестьян могут сидеть дома, ткать и вышивать.
Госпожа Чжао вовлекает меня в разговор, расспрашивая о моих дочерях и муже. Я правдива в отношении девочек и осмотрительна в отношении супруга. Нам с Маожэнем повезло, что мы любим друг друга, но мне до сих пор обидно, что в погоне за славой для семьи Ян он отстранил меня от дома и моих материнских обязанностей по отношению к дочерям и, как я надеюсь, к сыну.
Госпожа Чжао обдумывает то, что я сказала и о чем умолчала, и предлагает:
– Тебе следует написать ему. – Она не смогла бы удержать свое высокое, пусть и шаткое положение все эти годы, не будь искушена в вопросах, касающихся мужчин и их семей. – Нежности расточать не обязательно, хотя они не помешают.
