Тит Антонин Пий. Тени в Риме - Михаил Никитич Ишков
Авидий подытожил:
– С чего бы это?.. Одним словом, вся видимая нами действительность произошла из Тени.
Первым откликнулся Марк:
– Это все слова, а что за ними стоит? На что способны эти безумцы? Стоит ли их опасаться?
– Не знаю, как насчет угрозы, но то, что я видел собственными глазами, ошеломит кого угодно. Например, один из последователей Гегезипа ударом палки по тени ухитрялся разбить горшок. Таким же ударом по человеческой тени он может нанести увечье ее владельцу, а то и лишить его жизни. Что еще… По слухам, члены этой секты способны украсть человеческую тень и сделать ее бывшего владельца своим покорным бессловесным слугой. Более того, они, как поговаривают, способны отделить свою тень и направить ее для свершения темных дел, вплоть до убийства.
От таких убийц нет спасения.
Они называют себя «ловцами теней». Кого там только нет – от настоящих разбойников, как, например, некий Антиарх – его еще называют Собайя, – до исступленных прорицательниц, умеющих по тени человека предсказать его будущее, а также колдуний, способных пришить человеку тень осла, а ослу – тень человека. Там, в Антиохии, у этих целый театр…
Марк жестом остановил попытавшегося что-то сказать Бебия и, как бы предупреждая его вопрос, поинтересовался:
– Ты не знаешь никого в Антиохии, кто смог бы просветить нас на этот счет и на все те пакости, которые способны устроить эти так называемые ловцы теней?
– Да тот же Гегезип и смог бы.
– Вот и привези его сюда. Отправляйся завтра же с грузом золота, которое будет доверено тебе под охрану. Только постарайся не привлекать к этому поручению лишнего внимания, особенно со стороны Квинтилия Руфа, командующего в Сирии тремя легионами. Кстати, что ты можешь сказать о нем?
Авидий грубо по-солдатски, выругался:
– Напыщенный петух этот Квинтилий. Кроме гонора и тщеславия у него ничего нет. Спит и видит себя императором. Цезарь, не считай, что я, хоть и провинциал, глуп и простоват. Я сразу смекнул твою задумку насчет Руфа и готов подтвердить – такой на все пойдет, тем более если его подтолкнуть из Рима.
С какой стати он подраспустил солдат? Ни с того ни сего устраивает денежные выплаты, намекая при этом на какие-то «ожидания», которые рано или поздно должны осуществиться в столице. Я всегда был противник грязных сплетен, но ты, цезарь, спросил, я ответил. Что касается дисциплины в этих так называемых легионах, будь моя воля, я бы развесил этих бузотеров на крестах, чтобы другим неповадно было.
* * *
– Не будем спешить, Авидий! – заявил Антонин Пий, входя в триклиний.
Все трое повскакали с лож, на которых угощались, и отдали честь:
– Аве, Август! Аве, божественный!..
Император жестом усадил их на места, сам расположился слева, на самом непочетном месте и, заметив удивление в глазах Авидия, заявил:
– Не будем чваниться, центурион. Я знавал твоего отца. Как у него со здоровьем?
– К сожалению, величайший, в последнее время он часто жалуется на боли в спине. Старые раны не дают покоя.
– А как насчет острастки, которую он дал тебе, когда ты начал неумеренно восхвалять республиканские доблести твоего предка Гая Кассия Лонгина, поднявшего руку на Цезаря.
Авидий упрямо сжал губы и хмуро отозвался:
– Я внял совету отца, хотя… по-моему, Гай Кассий и Брут боролись за правое дело.
– Это спорный вопрос. Ответ на него дали боги, иначе я не сидел бы здесь в пурпурной тоге, но мне понравилась твоя прямота.
– Свой долг я исполню без колебаний. Я не нарушу приказ и, поскольку, полагаю, вы, высшие магистраты Рима, собрали здесь не только для того, чтобы посудачить о тенях, обещаю приложить все силы, чтобы не допустить разгула таких зловредных мужиков, как Квинтилий.
– Твоя проницательность делает тебе честь, Авидий, – улыбнулся император. – Так что постарайся собрать все, что тебе удастся добыть об этих преступниках, называющих себя «ловцами теней». Сколько времени тебе нужно на сборы, Авидий?
– Двое суток, если сделать вид, будто приказ отправиться в Сирию я получил от своего непосредственного начальника, а не…
– Не считай нас лишенными доброжелательства, но обстоятельства вынуждают меня попросить тебя приступить к делу немедленно. Ты поел?
– Да, я сыт, государь.
– Вот и ступай.
Последнее распоряжение вконец доконало Бебия.
Поднять из-за стола гостя – это было что-то запредельное, особенно для такого доброжелательного человека, каким был Тит Антонин.
После того как центурион покинул помещение, принцепс обратился к Бебию:
– Как прошли похороны Зии? Я знавал эту женщину, помню, что она выделывала с мужиками. – Он многозначительно поднял указательный палец. Даже с императорами! Как Эвтерм? Держится?
– Старается не падать духом, государь. Мечтает о странном…
– А именно?
– Уйти куда-нибудь, спрятаться и молиться своему распятому богу.
– Что же здесь странного? – удивился Антонин. – Его всегда тянуло отправиться в странствия. Помню, как своей решимостью он открыл глаза Траяну на этого негодника, сенатора Регула, пытавшего своих рабов. В следующий раз он отыскал несносного мальчишку Антиноя, смущавшего моего отца Адриана неким «божественным излучением», которое якобы исходило от него. Скажи, ты решил свои семейные проблемы?
– В той мере, в какой их вообще можно решить. По крайней мере, Матидия осчастливлена и больше не будет жаловаться твоей дочке и нареченной невесте Марка на мою холодность. Беда с хозяйством – за что ни возьмусь, всюду уйма проблем.
Марк поддержал друга:
– Ему бы пару заказов подкинуть…
– Вот ты как заговорил, Марк! А как же интересы государства, неподкупность и решимость цезаря?..
– Что плохого в том, что Бебий за приемлемую цену доставит нам партию кирпичей.
– В обход других поставщиков?
– Я же сказал – за приемлемую цену. И хорошего качества.
Император засмеялся:
– Я шучу. Если цена не будет завышена, я согласен. Теперь Зии нет, это она умела вырвать лакомый кусок из чьей угодно глотки. Но за это ты, Бебий, должен потрудиться на государство. Спишем твои промашки в Египте на неопытность и мечтательность. Как насчет того, чтобы занять должность квестора – скажем, по финансовой части?
– Только не по финансовой части! – воскликнул Бебий. – Лучше назначьте Матидию!..
Император и наследник засмеялись:
– Прекрасная мысль. К сожалению, в Риме не принято обременять женщин государственными делами. У них своих семейных забот хватает.
В этот момент в триклиний вбежал маленький Луций и сразу потребовал
