Юзеф Крашевский - Маслав
Прошло еще несколько месяцев… Король Казимир совершал победоносное шествие по стране, в которой он восстанавливал порядок и спокойствие, укреплял христианскую веру, радостно приветствуемый всем населением. Шутливое сватовство Спытковой в присутствии русских послов начинало приходить к осуществлению после победы, одержанной с помощью Руси.
Из Киева было получено обещание выдать за молодого короля дочку Владимира Доброгневу, которая должна была пополнить истощенную казну богатым приданым.
Чехи по приказанию папы и под угрозами Генриха понемногу оставляли все завоеванные ими земли. Возвращалось духовенство, и заново освещались костелы.
Бог снова взглянул милостивым оком на выдержавшую столько тяжелых испытаний сразу.
Приближалась осень, и окрестные леса зазолотились желтыми листьями, когда Белины стали рассылать приглашения родным и соседям на торжественное празднование свадьбы сына и дочери.
Мшщуй, который жил отдельно от брата и имел собственное хозяйство, а с братом после того дня, когда он счел его чуть не изменником за его расположение к Белинам, виделся редко, почувствовал своим долгом, едучи на свадьбу, явиться к старшему брату, как к главе семьи, и попросить у него благословения.
Отправляясь к нему, он заранее был уверен, что встретит неласковый прием. Но он готов был на все, лишь бы совесть его была спокойна сознанием выполненного долга перед старшим братом.
У Вшебора, который всегда горячо брался за всякое дело, уж многое было налажено за это короткое время. Жилой дом был уже совсем отстроен, а в хозяйственных пристройках было много коней и псов, слуг и всякого вооружения.
Он как раз возвращался с охоты, когда брат подъезжал к дому.
– Пришел к вам с поклоном, рушником и караваем, – сказал Мшщуй. – Не смею просить вас на свадьбу в городище, потому что знаю, что вы гневаетесь на Белинов, на меня и на Касю, но не откажите, как старший брат, благословить меня.
Говоря это, Мшщуй встал на колени перед старшим братом, как перед отцом, и склонил голову.
Вшебор обнял его за плечи и молча поцеловал.
– Пусть Бог благословит! – коротко сказал он. – Пойдем со мной в дом. Ты меня совсем забыл, а я, ты знаешь, не люблю кланяться тем, которые меня забывают.
– И я тоже, – отвечал Мшщуй. – Мы, брат, одной с тобой крови.
Оба рассмеялись веселые… Вошли в горницу. Вшебор приказал подать меду, хоть молодого, потому что старый выпила чернь, но крепкого. Чокнулись братья.
Но разговор долго не клеился.
– Ну, а что бы ты сказал, – буркнул Вшебор, – если бы и я тоже женился?
– Милый мой брат, я пожелал бы тебе счастья, как самому себе.
– Ну, так и пожелай, – рассмеялся старший брат. – А знаешь ли, на ком я женюсь? Да на Спытковой! От своей судьбы не уйдешь. Околдовала меня ведьма! Красота и молодость скоро проходят! Вдова, правда, не так уж молода, но еще хорошо держится и сумела взять меня за сердце. Если кто почувствует, что его любят, то уж и сам полюбит из благодарности! А баба страшно в меня влюбилась!
Подумав, Вшебор прибавил:
– А что бы ты сказал, если бы все три свадьбы отпраздновать сразу?
– Чего же лучше! – воскликнул Мшщуй. – И началась бы в мире и спокойствии новая жизнь!
Братья поцеловались.
– Завтра же поедем к моей бабе! – сказал Вшебор. – Если я ей скажу, что мне так хочется, она сделает все, как я пожелаю. Она пошла бы за мной в огонь и в воду. Ну, значит, завтра на рассвете едем в Понец, заберем бабу, а возы я тотчас же следом за нами вышлю в городище!
Как решил Вшебор, так и сделали; двинулись в путь к той несчастной долине, в которой все пережили такие страшные дни.
Три свадьбы были отпразднованы в воскресенье. Погода благоприятствовала торжеству, съехалось много рыцарства, и дом старого Белины выглядел теперь совсем иначе, чем раньше.
В большой горнице внизу, в которой в тревожные дни собирались все главные участники обороны, теперь были поставлены столы для гостей. Шум веселья и громкие возгласы разносились по обоим дворам замка.
Был уже поздний вечер, и празднество становилось все более шумным и оживленным, когда вдруг все – и гости, сидевшие за столом, и молодежь в соседней комнате – вздрогнули от неожиданности и испуга.
У ворот замка раздался громкий и какой-то необыкновенный, никем не слыханный звук трех труб… Рога и трубы соседей были всем уже известны, их можно было легко распознать, но тут было что-то совсем новое и страшное.
В горнице все повскакали с мест, поспешно хватаясь за мечи; невольно вспомнилось недавнее страшное время. Все бросились к воротам. Белина уже стоял на возвышении над ними, но, едва взобравшись, он проворно спустился вниз, приказывая раскрыть ворота настежь.
– Король, король! – раздавались крики в замке.
Это был, действительно, сам король. Он стоял лагерем неподалеку от городища. Ему сказали, что в замке справляют целых три свадьбы сразу, и государь пожелал повеселиться в кругу своих верных слуг и дружины.
Вся горница сразу наполнилась народом, потому что всем хотелось поглядеть поближе на своего дорогого короля. Заняв приготовленное ему место, король снял свою соболью шапку и осмотрелся вокруг.
– Хозяин! – сказал он. – Не думайте, что я приехал у вам только как гость, нет, я явился сюда, как судья. Здесь есть виновные, которые должны предстать перед мною на суд.
Король сделал знак старому Трепке, и тот начал свою речь такими словами:
– Да, милостивый государь не может простить того, что его воля и его приказ не были выполнены. Подойдите ближе, подлежащие королевскому суду, вы, Марта, вдова Спытка, вы, дочь Спытка Катарина и ты, Томко Белина! По воле государя, дочь Спытка должна была достаться Вшебору Доливе, вы дали ему слово и не сдержали его!
Хоть Трепка говорил все это далеко не грозным тоном, все переглянулись между собой и не знали, что сказать и как поступить. Тогда Томко, взяв за руку жену, сиявшую в тот день великим счастьем и радостью, подошел к королю и опустился перед ним на колени.
– Если и есть тут виновные, то только я один. Пусть же и наказание падет на меня одного!
Подошел и Вшебор и поклонился королю.
– У ног королевских прошу за него; он спас мне жизнь! А вот доказательство того, что я не пострадал из-за него: сегодня я повел к алтарю ту, с которой стою перед тобой…
Король улыбался.
– Хорошо было бы, если бы все были грешны только таким непослушанием! – сказал он, весело смеясь. – Но все же без наказания нельзя этого оставить! – прибавил он, делая знак одному из своих приближенных.
Тот выступил вперед и подал королю золотые цепи.
– Чтобы вы всегда помнили о своей вине, – сказал он, носите вот эти цепи и как только взглянете на них, думайте обо мне.
Все стали на колени перед Казимиром, а он возложил цепи по очереди женщинам и мужчинам. Радостные клики зазвучали в замке, а король, взяв кубок из рук хозяина, выпил за здоровье новобрачных.
И день этот сохранился в преданиях, и память о нем передавалась из поколения в поколение, как и воспоминание о страшных днях тревоги и ужаса, за которые он был щедрой расплатой.
Notes