"Спецназ древней Руси". Компиляция. Книги 1-10" (СИ) - Корчевский Юрий Григорьевич

– Людей надо сохранять, княже! В ратных верных твоя сила!! Отцом все больше бесы водят, погубит он деяния матери своей ради капризов жонки! Затаись с нами, пусть скорее отъезжает на Дунай клятый! Там греки его быстро окоротят, не Руси с Византией тягаться. А если еще и голову свою вдалеке сложит, так великим князем ты станешь, княже!! Мы же верными столпами твоими будем, видит Бог!!

И Ярополк впитывал эти слова, словно сухой трут воду…

Наконец в беседе с Улебом Святослав не выдержал:

– Объясни мне, брат, почему император-христианин Никифор клятву свою союзную мне легко смог нарушить? Почему древляне и словены волю мою выполнили, мужиков прислали, а вы, христиане, вместо сотен и десятков не набрали? Выходит, ваш Христос хитрее и лживее Перуна?

– Я уже сказал тебе, брат, что и сам с тобой на Дунай иду, и дружину свою веду, – устало ответил Улеб. Совесть давно подтачивала молодого парня, двойственность его положения, необходимость скрывать правду от великого князя ради сохранения братьев по вере постоянно точили, и днем и ночью. – В верности своей клянусь. С остальных спрашивай сам…

– И спрошу! – прорычал Святослав. – Завтра же спрошу! От Волка гонец примчал. Болгары взбунтовались, его с дружиной и семьей моей в Переяславце, Сфенкеля в Доростоле осадили. Угры не подошли, Куря еще в степи! Там братья наши гибнут, а вы здесь…

На следующий день весь Киев вздрогнул от гнева великого князя…

Тяжелые удары со стороны Угорской горы, раздавшиеся в полуденный час, напугали многих горожан. Сотни людей выбежали из домов. Многие устремились по улицам… чтобы застыть вскоре плотной толпой в страхе и молчании. Полтора десятка ратных, обнаженных до пояса, раскачивали подвешенное на кожаных ремнях тяжелое дубовое бревно и, словно тараном, били им в бревенчатую стену Никольской церкви. По преданию, на этом месте был захоронен основатель Киева князь Аскольд, ходивший в свое время на Византий и принявший веру греков. Невысокое строение жалобно вздрагивало под многопудовыми ударами. Бревна выпадали из пазов, рухнул крест, не выдержала и скатилась луковка купола. Наконец, рухнуло все, жалобным скрипом, словно плачем, наполнив округу. Никто не возмутился вслух, ибо сам великий князь наблюдал за непонятным действом из седла лошади. Лик его был мрачен. По мановению руки одни воины принялись сбрасывать остатки бывшего храма под гору, другие подтащили волоком явно заготовленного заранее громадного деревянного идола, выкопали яму, разбрасывая плиты фундамента, и вознесли Перуна ввысь. Грубо вырубленное секирой лицо грозно глянуло на киевлян.

– Смотрите все!! – громко крикнул Святослав. – Это бог наших предков! Теперь ОН будет стоять здесь. И, клянусь Перуном, через неделю я начну поить его кровью тех, кто не станет почитать волю богов и великого князя! Алдан, Блуд, Стахий, слышите меня?!!

Лишь ветер тихо шумел высокой травой и ветвями деревьев в ответ. Страх сковал уста людей, и открылись они позже лишь для того, чтобы разнести по всему стольному граду волю Святослава. Вымерли улицы, опустел Подол, многие купеческие суда поспешили отчалить от пристаней. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВЕЛЬМИ ГНЕВЕН!!!

Нужно ли говорить, что уже к концу седьмицы войско русичей многократно пополнилось. Конные сотни направились к югу правобережьем, пешцы сели в ладьи и под командой Икмора начали долгий путь к берегам неведомого Дуная.

Глава 39

Тем временем на захваченных славянами территориях Болгарии действительно произошли заметные изменения. Византийский император Никифор Фока, осознав, что призванный им для похода устрашения Святослав на самом деле и не думает покидать восточные придунайские земли, а, по слухам от разведчиков-скриптиев, намеревается остаться в Переяславце и Доростоле всерьез и надолго, перешел к защитным действиям. Помимо подкупа печенегов, он через посредников предложил лежащему при смерти болгарскому царю Петру устроить династические браки между своими родственниками и дочерьми болгарина. Влиятельным людям Болгарии были предложены солидные суммы денег для подъема восстаний на захваченных руссами землях и возвращения их под контроль Византии. В результате этих действий князья Волк и Сфенкел вынуждены были собрать все свои силы в единый кулак и уходить в глухую осаду. Казалось, политика Константинополя вновь победила намерения презренных варваров. Еще немного, еще одно усилие, и толпы язычников уберутся прочь на берега Днепра и его притоков. Казалось… Но тут в устье Дуная вошли новые ладьи киевлян, а к Доростолу накатили конные Святослава!

Пламя гнева, зажженное в стольном русском граде, лишь разгоралось в груди великого князя. Многие болгарские князья, принесшие совсем недавно клятвы верности, вновь явили бесчестье? Так получайте же должное в ответ!!!

Соединившись с войском Волка, к тому времени уже вытесненным из Доростола, Святослав одним ударом вернул себе этот стратегически важный город. Тысячи болгар принимают мучительную смерть на колу и на кресте. Затем снимается блокада с Переяславца, опять почти половина дунайской страны признает власть Киева. Но этого теперь князю-воину мало. Он идет далее, подчиняет себе столицу Преслав, кровью непокорных щедро поливает плодородные южные земли. Теперь болгары, кто вольно, а кто под страхом, вливаются в войско русов. Подходят конные рати угров и печенегов. Накал страстей сводит в могилу царя Петра, его сын хотя и становится новым болгарским властителем, но в состоянии повелевать лишь своими ближними слугами.

Растерянный Никифор Фока получает грамоту, в которой князь Святослав считает себя свободным от данных именем Перуна клятв, поскольку греки первые вероломно нарушили свои. В киевских ратях воеводы денно и нощно учат боевому строю новичков, заготавливают провиант, коней, оружие. Калокир торжествует: весною русичи пройдут перевалы и… под сводами Константинопольской Софии цесарская корона прочно ляжет на его главу! Остается всего три-четыре месяца…

Стылой декабрьской ночью жена Никифора Фоки тайно открывает дверь спальни мужа, дозволяя своему любовнику Иоанну с приближенными ворваться в залу. Удар кинжала знаменует переход трона к иному базилевсу. Умный Цимисхий не дает сбыться мечтам Феофано в третий раз стать византийской императрицей, ссылая порочную женщину на Принцевы острова – место последних дней многих сильных мира византийского. Все соучастники объявляются убийцами невинного Фоки и кладутся на плаху. В Константинополе устраиваются многодневные то ли поминки по старому императору, то ли праздники в честь воцарения нового. Плебсу все равно – он сыт, пьян и доволен обещаниями новой радостной жизни. Недовольство правлением Никифора Фоки забыто, вера в Иоанна Цимисхия пока крепка и незыблема. И это означало, что почва под ногами Калокира, мечтавшего о легком взлете, треснула и зашаталась. Теперь все зависело от Святослава Игоревича…

Пришла весна, растаяли снега на труднопроходимых Балканских перевалах, и на Фракийскую землю потекли два военных потока. Один из них, ведомый великим князем Руси, направился в сторону Константинополя через Филиппополь. Под рукой Святослава шли дружины полян, Свенельда, Волка, союзная рать болгар. Почти тридцать тысяч человек было в этом войске. Сфенкел и Икмор повели своих людей, конницы угров и печенегов также к сердцу Византии, но через Аркадиополь. В разделении войск была своя мудрость: фракийские горные теснины и долины не смогли бы прокормить десятки тысяч людей и коней, остановись они в одном месте. Кроме того, Святослав знал, что новый император Византии не имел много войск под рукой. Распыление сил греков на два направления уменьшало способность к активному сопротивлению русам еще более.

…Армянское лицо Иоанна Цимисхия пылало от возбуждения. Он быстрыми шагами пересекал залу, заставляя всех приглашенных на совет приближенных водить головами вправо-влево. Наконец император остановился и поднял вверх унизанный алым перстнем палец:

– Наш главный враг – не Сфендослав! Наш главный враг – время!! Арабы вновь пытаются отнять Антиохию. Гонцы привезли известие, что племянник несчастного Никифора Фоки Варда поднял мятеж, считая меня виновным в смерти дяди. Значит… снять войска с этих направлений империя никак не может. Остается одно: свести в единое целое все легионы и когорты, что под рукой, набрать добровольцев и поставить заслоны на пути варваров.