Второго Рима день последний - Мика Валтари
7 апреля 1453.
Ночью перед Селимбрийскими воротами турки вкопали в землю колы с нагими изуродованными телами тех, кто до конца защищал Селимбрию. Сорок колов и сорок трупов.
С Пера дошли слухи, что флот султана два дня безуспешно пытался взять штурмом последнюю оборонительную башню на островах Мраморного моря. Вчера командующий турецким флотом приказал обложить башню дровами на всю высоту и спалил её гарнизон.
Греки умеют умирать за каждую пядь земли своего гибнущего государства.
На востоке варвары. На западе варвары. На границе между двумя мирами держит оборону последний город Христа. Без надежды на помощь. Даже без претензий на славу. Нагие изуродованные трупы, окружённые тучами мух.
Закованный в железо с головы до пят, на голову выше всех, Джустиниани не перестаёт смеяться, со стороны похожий на ходячую башню с набрякшим лицом и холодными глазами. Сегодня, глядя на тела защитников Селимбрии, я ощутил к нему ненависть.
Будем сражаться без надежды, без будущего. Даже если мы победим султана, Константинополь всё равно останется мёртвым городом под пятой латинских варваров.
Всю свою жизнь я избегал ненависти и фанатизма. Сейчас они сжигают моё сердце.
9 апреля 1453.
Воскресение прошло спокойно. Сегодня девять самых больших галер подошли к портовому запору и, построившись в боевые порядки, изготовились к бою. Ожидается турецкий флот.
Длинные вереницы волов тянут большие бронзовые пушки турок. За ними многочисленные стада поднимают тучи пыли. Топот животных достигает наших стен.
Всё готово к бою. Каждый знает своё место и свою задачу. Кесарь Константин весь день ездил вдоль стен и разговаривал с командирами оборонительных участков. Он поднимает боевой дух греков и даёт новые обещания латинянам.
11 апреля 1453.
Вдоль всей стены султан приказал установить около ста малых пушек и бомбардир, соединив их в небольшие батареи. Большие пушки собраны в четырёх местах напротив ворот: св. Романа, Харисиуса, Калигарийских в Блахернах, где стены самые толстые, но куда не доходит ров, и Селимбрийских, напротив которых установлены три большие пушки.
Орудия установлены так близко к стенам, что зоркий человек может различить лица пушкарей, которые крепят стволы к мощным лафетам из дерева и каменных блоков. Сотни людей, словно муравьи, копошатся вокруг них. Пушки, неуклюжие и беспомощные, лежат на брюхе, но их страшная величина угадывается мгновенно, как только сравнишь их развёрстые жерла с людьми поблизости. Круглые каменные ядра, сложенные в кучи возле них, по диаметру сравнимы с длиной ноги мужчины.
Пушки защищены рвами и палисадами. Никто из латинян ещё никогда не видел таких больших орудий. Они будут сжигать огромную массу пороха и убьют сотни людей, когда разорвутся. Так говорит Джустиниани, поднимая боевой дух своих солдат.
Самое большое орудие, отлитое Орбано в Адрианополе, слухи о котором ходили ещё с января, установлено напротив Калигарийских ворот, где стена особенно толстая. Видимо, султан действительно верит, что его пушка справится с любой стеной. Джустиниани отправился на стену, чтобы посмотреть на пушки. Везде было тихо, и он предложил мне сопровождать его. Одновременно он хотел узнать, как чувствуют себя венециане в Блахернах и у ворот Харисиуса, через которые проходит дорога к Адрианополю.
Многие защитники покинули свои посты и собрались группками, глазея на невиданные пушки. Из города тоже пришли люди. Они вскарабкались на крышу дворца и на башни, чтобы лучше разглядеть эти чудовища.
Некоторые стали показывать пальцем и кричали, что узнают Орбано, несмотря на богатый турецкий кафтан и головной убор пушечного мастера. Греки начали выкрикивать оскорбления и проклятия, а техники кесаря зарядили пищали и мортиры и произвели несколько залпов, стараясь помешать туркам в их нелёгком труде по перемещению и установке больших орудий. Но Джустиниани запретил стрельбу, которая была пустой тратой пороха. Многие греки побледнели и закрыли уши руками, когда даже эти, не слишком грозные выстрелы, прогремели на стенах.
Венецианский байлон Минотто построил своих людей и сам вышел вперёд поприветствовать Джустиниани. Рядом с ним был его сын, который, несмотря на юный возраст, ходит капитаном на одной из венецианских галер. К нам также подошёл техник кесаря немец Джон Грант. Я впервые встретился с этим выдающимся человеком, о знаниях и мастерстве которого был наслышан много. Это мужчина средних лет с чёрной бородой. Его лоб изборождён морщинами – признак работы ума, а взгляд спокоен и пытлив. Он обрадовался, когда узнал, что я немного говорю по-немецки. Сам он хорошо говорит по-латыни и успел научиться довольно сносно изъясняться по-гречески. Кесарь взял его на службу после ухода Орбано и платит ему такое жалование, о котором напрасно просил Орбано.
Грант сказал:
– Эта пушка – чудо литейного искусства, превышающее границы возможного. Если бы я не знал, что из неё уже стреляли для пробы в Адрианополе, то никогда бы не поверил, что она сможет выдержать давление при выстреле. За сто дукатов я бы не согласился стоять рядом с ней, когда она выстрелит вновь.
Джустиниани по этому поводу заметил:
– Я взял на себя защиту ворот святого Романа, потому что других желающих не нашлось. Но теперь как-то совсем не жалею о своём выборе. Удовольствие, которое получат венециане, я им охотно уступаю.
Венецианский байлон, явно встревоженный, ответил:
– Не знаю, как нам удастся удержать людей на стене и в башне, когда эта пушка выстрелит. Ведь мы всего лишь купцы, добровольцы, и многие из нас обросли жирком. У меня у самого одышка, когда я поднимаюсь на стену. Да ещё сердце пошаливает.
Джустиниани сказал:
– Чем-то ты должен заплатить за Блахерны. Но если хочешь, я с удовольствием поменяю свою неуютную башню на императорское ложе и завтра же с утра займу оборону на этой стене. Давай меняться. Я не возражаю.
Краснолицый байлон посмотрел подозрительно на Джустиниани, ещё раз взглянул на огромные башни и стены Блахерн, сравнивая их с прочими укреплениями. Потом коротко ответил:
– Шутишь!
Немец Джон Грант взорвался смехом и сказал:
– Мы с техниками кесаря для развлечения посчитали и математически доказали, что такое большое орудие отлить невозможно. Но если это, всё же, кому-то удалось, то оно сможет только плюнуть ядром на землю перед собой. Цифры – наше доказательство. Поэтому завтра я возьму таблицу расчётов и, держа её перед собой как щит, встану на стене напротив этой пушки.
Позже Джустиниани отвёл меня в сторону и сказал:
– Джоан Анжел, приятель мой. Никто не может знать, что
