Последние дни Константинополя. Ромеи и турки - Лыжина Светлана

Шехабеддину это казалось на руку: пусть Халил узнает и встревожится. Пусть встревоженным предстанет перед султаном, который должен был узнать о воняющем рыбой золоте румов. Причём узнать сегодня же!

Покачиваясь в носилках и наблюдая через щель между занавесками, как одна улица сменяется другой, Шехабеддин вдруг вспомнил о путешествии во дворец, которое было десять лет назад. Именно после того путешествия невидимые песочные часы стали отмерять срок, когда Халил-паша окажется повержен. Нынешнее путешествие встряхнёт часы, приблизит конец Халила. А начинались оба путешествия одинаково.

Помнится, десять лет назад евнух так же спешил на встречу с султаном, сидя в носилках, но тогда хозяином дворца был не Мехмед, а его отец - Мурат, весьма вспыльчивый и придирчивый человек. С годами эти качества только усиливались, и вот почему на ту давнюю встречу Шехабеддин ехал с опаской.

Беспокоиться следовало ещё и потому, что евнух в те далёкие дни переживал период султанской немилости. Одно время Шехабеддин занимал пост начальника над всеми турецкими владениями в Румелии*, но лишился должности, когда проиграл войну одному из франкских военачальников - Юнусу**.

_____________

* Румелия - европейская часть турецких владений. Противопоставлялась Анатолии - всем азиатским землям Турции.

** То есть венгерскому полководцу Яношу Хуньяди. Шехабеддин называет его франком, так как франками на Востоке называли всех европейцев.

_____________

С этим Юнусом трудно было что-то сделать. Юнус не проигрывал ни одного сражения! Но строгий султан Мурат не слушал оправданий. Евнух был смещён с поста и жил затворником в своём столичном доме, а навещать затворника отваживался только Заганос, который в то время занимал должность третьего визира.

Заганос всегда был смелым, когда считал себя правым. Наверное, именно поэтому милость Аллаха не оставляла его. Все знали, что Заганос-паша - прямой и бесхитростный человек, так что даже Мурат проявлял снисходительность и прощал ему то, чего не простил бы другому, но терпение Мурата имело весьма узкие пределы.

Однажды вечером Шехабеддин, принимая у себя Заганоса, сказал:

- Мой друг, я очень ценю, что ты меня не забываешь, но не езди ко мне так часто. Или хотя бы езди скрытно.

Заганос беспечно улыбнулся:

- Думаешь, если стану ездить скрытно, и султан узнает, то для меня это будет лучше?

Шехабеддин продолжал убеждать:

- Друг мой, твоё сердце полно доброты, но что если султан потеряет терпение и рассердится на тебя? Ты потеряешь должность подобно мне, а я не смогу тебе помочь. Я при дворе - никто.

- Если он рассердится, я попрошу, чтобы в наказание отправил меня воевать с Юнусом, - не унимался друг. - Я поквитаюсь за тебя и вернусь с победой.

- Это будет куда труднее, чем ты думаешь, - предупредил евнух.

Заганос неизменно рвался в битву, когда Турция затевала с кем-то войну. За долгие годы на турецкой службе он показал себя не только прекрасным воином, но и хорошим военачальником, благодаря чему и возвысился, однако в войне с Юнусом всё же мог бы проиграть. И тоже попал бы в опалу подобно Шехабеддину, который во время разговора с другом ещё не знал, что через несколько дней получит приглашение на встречу с султаном Муратом.

Помнится, Шехабеддин вступил в покои Мурата так осторожно, как будто заходил в клетку со львом. Кланялся и усаживался на ковре посреди комнаты тоже с осторожностью, но лев был сыт и потому спокоен, хотя в начале встречи всё-таки рыкнул на посетителя по привычке:

- Я хочу говорить с тобой, но говорить не о тебе, - строго начал Мурат, сидя на мягком возвышении, заваленном подушками. - Я хочу говорить о Заганосе-паше.

- Повелитель, я всегда рад поговорить об этом достойном человеке, - тихо ответил евнух.

Шехабеддин ещё не знал, что речь пойдёт также о сыне Мурата - Мехмеде, которому в те времена исполнилось лишь одиннадцать лет. Мальчик был объявлен наследником престола, и Мурат задумался о том, кому поручить надзор за обучением отпрыска. Пусть у Мехмеда уже появилась толпа учителей во главе со строгим муллой, но нужно было избрать кого-то из визиров, чтобы командовал ими всеми, а также наставлял мальчика в государственных делах, и с этим решением возникло затруднение.

Чтобы посоветоваться, Мурат призвал Шехабеддина и сказал:

- Я хочу назначить Заганоса-пашу главным воспитателем своего сына и наследника. Что ты об этом думаешь?

- Превосходный выбор, повелитель.

- Но ты понимаешь, почему я хочу назначить именно его?

Это был трудный вопрос. Шехабеддин не мог ответить: "Потому что Заганос-паша - человек достойный и всецело верен великому султану". Нечто во взгляде и голосе Мурата подсказывало евнуху - подобный ответ будет встречен с недовольством. Султан скажет: "Ты ничего не понимаешь. За время отсутствия при дворе совсем перестал разбираться, что к чему. Такие советники мне не нужны. Возвращайся домой".

- Прежде, чем ответить по существу дела, - осторожно начал евнух, - дозволено ли мне будет узнать, советовался ли мой повелитель с кем-либо ещё об этом назначении? Или пока что я один удостоился такой чести?

- Ты первый, с кем я советуюсь об этом, - нетерпеливо ответил султан. - Так что скажешь?

"Ха! - подумал Шехабеддин. - Султан не советовался даже с великим визиром Халилом, хотя, казалось бы, должен советоваться с ним в первую очередь. Но ответ Халила был бы ясен: Заганос не достоин, потому что происхождение неподходящее. Он не из турецкой знати. Халил, родовитый сановник, ответил бы именно так. И большинство сановников при дворе сказали бы то же самое".

Додумывать эту мысль было некогда, поскольку султан ждал ответа, так что евнуху пришлось пойти на некоторый риск и додумывать вслух, под грозным взглядом собеседника:

- Выбор главного воспитателя для наследника престола - выбор будущего для державы, - начал Шехабеддин. - Наследник в силу возраста подвержен влиянию. Воспитатель неизбежно будет влиять на него, а если у воспитателя есть многочисленная родня, то и она обретёт влияние. Вверить наследника престола заботам родовитого наставника означает в будущем отдать трон в руки одного из кланов.

Султан старался сохранять непроницаемое лицо, но евнух, который служил этому человеку уже много лет, хорошо знал Мурата и потому видел, что мыслит в верном направлении.

- Мой повелитель в своей бесконечной мудрости, - говорил евнух, - не хочет отдать трон ни одному из кланов. Мой повелитель хочет, чтобы трон возвышался над всеми кланами. И именно поэтому воспитателем для наследника должен стать человек неродовитый, а лучше - совсем без родни, который всем обязан моему повелителю и в то же время успел показать себя полезным слугой. Заганос-паша безусловно соответствует всем требованиям.

Султан милостиво улыбнулся:

- А теперь скажи, почему я советуюсь об этом с тобой.

Раз ответ на предыдущий вопрос оказался правильным, теперь ответить правильно не составило труда:

- Повелитель, твой верный слуга Шехабеддин также не имеет родственников. Заботясь о твоём благе и о будущем державы, он ни на миг не задумается о том, чтобы позаботиться ещё и о выгоде родни.