Кристиан Жак - Госпожа Абу-Симбела
Но Изэт будет жить своей страстью к Рамзесу, дав ему нового ребенка; благодаря традиционным испытаниям[3] она уже знала, что произведет на свет мальчика.
Она рожала стоя в присутствии четырех повитух, которых называли «нежные» и «те, кто с твердыми большими пальцами». Были произнесены ритуальные формулы, чтобы держать в стороне духов тьмы, которые пытались помешать рождению ребенка. Благодаря окуриванию и микстурам боли были ослаблены.
Красавица Изэт чувствовала, как малыш выходил из благодатного озера, где он рос в течение девяти месяцев.
Прикосновение нежной руки и чудесный запах лилии и жасмина на мгновение перенесли Изэт в прекрасный сад, где больше не существует страдания. Повернув голову в сторону, она заметила, что Нефертари заняла место одной из повитух. Влажным куском ткани царица вытерла лоб роженицы.
— Ваше Величество... я не верила, что вы придете.
— Ты звала меня, и я здесь.
— У вас есть новости о царе?
— Они превосходные. Рамзес отвоевал Ханаан, и он не замедлит подчинить себе и других восставших. Он опережает хеттов.
— Когда он вернется?
— Разве не поспешит он увидеть своего ребенка?
— Этот ребенок... Вы его полюбите?
— Я буду любить его как свою собственную дочь, как я люблю твоего сына Ка.
— Я боюсь, что...
Нефертари крепко сжала руки Красавицы Изэт.
— Мы не враги, Изэт; сражение, которое ты ведешь сейчас, нужно выиграть.
В это время боль усилилась; роженица вскрикнула. Главная повитуха засуетилась.
Изэт хотела забыть об огне, раздирающем ее внутренности, забыться в глубоком сне, прекратить бороться, мечтая о Рамзесе... Но Нефертари была права; ей нужно было закончить таинственное действо, начавшееся в ее лоне.
Нефертари приняла в свои руки ребенка Красавицы Изэт, а повитуха обрезала пуповину. Роженица закрыла глаза.
— Это, конечно, мальчик?
— Да, Изэт. Мальчик, красивый и крепкий.
ГЛАВА 5
Ка, сын Рамзеса и Красавицы Изэт, переписывал на чистый лист изречения старого мудреца Птахотепа, который в возрасте ста десяти лет посчитал разумным облечь в письменную форму некоторые советы, предназначенные для будущих поколений. Ка было только десять лет, но он питал отвращение к детским играм и проводил время в учении, несмотря на внушения Неджема, земельного управителя, заботившегося о воспитании мальчика. Неджем предпочел бы, чтобы он больше занимался развлечениями, но интеллектуальные наклонности Ка зачаровывали. Он быстро обучался, запоминал все и писал уже как опытный писец.
Недалеко от него играла на арфе прекрасная Меритамон, дочь Рамзеса и Нефертари. В шесть лет она проявила замечательное музыкальное дарование. Когда Ка чертил иероглифы, он любил слушать, как сестра наигрывает мелодии и поет нежные песни. Пес царя, Дозор, довольно посапывал, положив голову на ноги девочки, сходство которой с Нефертари было поразительным.
Когда царица вошла в сад, Ка прекратил писать, а Меритамон играть на арфе. Удивленные и взволнованные, дети подбежали к ней.
Нефертари поцеловала их.
— Все прошло хорошо, Изэт родила мальчика.
— Мой отец и ты должны были предусмотреть для него имя.
Царица улыбнулась.
— Ты полагаешь, что мы можем все предусмотреть?
— Да, потому что вы правители Египта.
— Твоего младшего брата зовут Меренптах, «Любимец бога Птаха», покровителя ремесленников и властелина созидательного слова.
Долент, старшая сестра Рамзеса, была крупной брюнеткой; из-за жирной кожи ей приходилось использовать много мазей. Проводя время в праздности, мучимая обычной скукой богатой знатной женщины, она нашла себе занятие, когда ливийский маг Офир рассказал ей о веровании царя Эхнатона, приверженца единого бога. Конечно, маг был вынужден идти против существующего порядка, но Долент одобрила его намерения и согласилась помочь ему, что бы с ним ни случилось.
По совету мага, нашедшего убежище в самом Египте, Долент вернулась во дворец и обманула Рамзеса, вымолив у него прощение. Разве не похитил ее маг, не воспользовался ею, чтобы выбраться из страны? Долент шумно выражала радость, что избежала худшего и вновь обрела свою семью.
Поверил ли Рамзес ее рассказу? Однако по его приказу Долент осталась при дворе в Пи-Рамзесе. Это было то, на что она надеялась, чтобы иметь возможность, как только представится случай, дать знать Офиру. Царь отправился вести войну в северных провинциях, и у нее не было возможности вновь его увидеть, чтобы добиться его доверия.
Долент не жалела никаких усилий, чтобы войти в доверие к Нефертари, чье влияние на супруга ей было хорошо известно. Как только царица вышла из зала совета, где она только что беседовала с ответственными за каналы, Долент склонилась перед государыней.
— Ваше Величество, позвольте мне заниматься Изэт.
— Что ты хочешь делать, Долент?
— Следить за ее домашним хозяйством, каждый день убирать комнату, использовать мыло из баланиа[4], купая ребенка, мыть каждый предмет смесью пепла и соды... И я приготовила для нее туалетную шкатулку, содержащую баночки для притираний с изысканными маслами, карандаш для бровей. Разве не должна Изэт оставаться прекрасной?
— Она будет тебе признательна.
— Если она согласится, я буду ухаживать за ее лицом.
Нефертари и Долент сделали несколько шагов по коридору, украшенному рисунками, изображавшими лилии, васильки и мандрагору.
— Кажется, ребенок великолепен.
— Меренптах будет очень крепким мужчиной.
— Вчера я хотела поиграть с Ка и Меритамон, но мне это запретили. Я почувствовала глубокую боль, Ваше Величество.
— Это приказы Рамзеса и мои, Долент.
— Сколько времени еще будут относиться ко мне недоверчиво?
— Нужно ли этому удивляться? Твоя связь с этим магом, твоя помощь Шенару...
— Разве я не достаточно испытала горя, Ваше Величество? Мой муж был убит Моисеем, этот гнусный маг чуть не завладел моей душой, Шенар всегда ненавидел меня и унижал, и меня же он обвинил! Больше всего я стремлюсь только к покою, и я так хотела бы вернуть признание и доверие своих близких... Я совершила серьезные ошибки, я признаю это, но разве меня всегда будут считать преступницей?
— Разве ты не принимала участие в заговоре против Фараона?
Долент преклонила колени перед царицей.
— Я была рабыней плохих людей, попав под их влияние. Теперь все закончилось. Я хочу жить одна, во дворце, как требует этого Рамзес, и забыть прошлое... Меня простят?
Нефертари смягчилась.
— Позаботься об Изэт, Долент, помогай ей сохранять свою красоту.
В кабинет Амени вошел Меба, помощник верховного сановника. Выходец из богатой семьи, Меба был непомерно высокомерен. Разве не принадлежал он к высшей касте, обладающей властью и богатством, разве его происхождение позволяло общаться с малозначительными людьми? Однако Меба прошел через суровое испытание, когда Шенар, старший брат царя, сместил его с поста верховного сановника. Он дал себе слово, что больше никогда не станет заниматься дипломатией, и жил тихо и незаметно до того дня, пока маг и хеттский шпион Офир не нашел его.
Предать... У Меба не было времени подумать об этом. Вновь ощутив свою значимость, зная толк в хитростях и тонкостях дипломатии, он добился доверия у Аша, притворившись его верным помощником. Показное смирение Меба усыпило бдительность молодого дипломата, желавшего иметь при себе человека опытного и надежного.
После исчезновения Офира Меба продолжал ждать указаний, которые все не поступали. Он воспользовался этим молчанием, чтобы укрепить дружеские связи в ведомстве и в высшем обществе, не забывая при этом жаловаться на свои несчастья. Разве не был он жертвой несправедливости? Разве его не унизили, лишив высокой должности? В конце концов, Меба забыл и хеттов, и предательство.
Продолжая жевать сушеные фиги, Амени составлял письмо с упреками в адрес хранителей амбаров и читал жалобу наместника одной из провинций по поводу нехватки древесины.
— Что происходит, Меба?
Бывший верховный сановник ненавидел этого маленького писца, грубоватого и плохо воспитанного.
— Мне необходимо поговорить с вами.
— У меня есть немного времени при условии, если вы будете кратким.
— Когда Рамзес воюет в провинциях, разве не вы управляете царством?
— Если у вас есть повод для недовольства, выразите его царице: ее Величество лично утверждает мои решения.
— Не будем лукавить: царица вернет меня к вам.
— На что вы жалуетесь?
— На отсутствие ясных указаний. Аша находится за границей, царь ведет войну, а мое ведомство пребывает в неопределенности и сомнениях.
— Подождите возвращения Рамзеса и Аша.
— А если...
— Если они не вернутся?
— Война есть война, нужно учитывать и эту страшную возможность.
