Лев Жданов - Петр и Софья

В 1724 г. Пётр сильно страдал от нездоровья, но оно не заставило его отказаться от привычек кочевой жизни, что и ускорило его кончину. В феврале он едет в третий раз на Олонецкие воды; в конце марта отправляется в Москву для коронования императрицы, оттуда совершает поездку на Миллеровы воды и 16 июня выезжает в С.-Петербург; осенью ездит в Шлиссельбург, на Ладожский канал и Олонецкие заводы, затем в Новгород и в Старую Руссу для осмотра соляных заводов; только когда осенняя погода решительно мешает плавать по Ильменю, Пётр возвращается (27 октября) в С.-Петербург. 28 октября он едет с обеда у Ягужинского на пожар, случившийся на Васильевском острове; 29-го отправляется водой в Сестербек и, встретив по дороге севшую на мель шлюпку, по пояс в воде помогает снимать с неё солдат. Лихорадка и жар мешают ему ехать дальше; он ночует на месте и 2 ноября возвращается в С.-Петербург. 5-го он сам себя приглашает на свадьбу немецкого булочника, 16-го казнит Монса, 24-го празднует обручение дочери Анны с герцогом Голштинским. Увеселения возобновляются по поводу выбора нового князя-папы 3-го и 4 января 1725 г. Суетливая жизнь идёт своим чередом до конца января, когда наконец приходится прибегнуть к врачам, которых Пётр до того времени не хотел слушать. Но время оказывается пропущенным и болезнь — неисцелимой; 22 января воздвигают алтарь возле комнаты больного и причащают его, 26-го «для здравия» его выпускают из тюрем колодников, а 28 января, в четверть шестого утра, Пётр умирает, не успев распорядиться судьбой государства.

Простой перечень всех передвижений Петра за последние 15 лет его жизни даёт уже прочувствовать, как распределялось время Петра и его внимание между занятиями разного рода. После флота, армии и иностранной политики наибольшую часть своей энергии и своих забот Пётр посвящал Петербургу. Петербург — личное дело Петра, осуществлённое им вопреки препятствиям природы и сопротивлению окружающих. С природой боролись и гибли в этой борьбе десятки тысяч русских рабочих, вызванных на пустынную, заселённую инородцами окраину; с сопротивлением окружающих справился сам Пётр приказаниями и угрозами. Суждения современников Петра об этой его затее можно прочесть у Фокеродта.

Мнения о реформе Петра чрезвычайно расходились уже при его жизни. Небольшая кучка ближайших сотрудников держалась мнения, которое впоследствии Ломоносов формулировал словами: «он Бог твой, Бог твой был, Россия». Народная масса, напротив, готова была согласиться с утверждением раскольников, что Пётр был антихрист. Те и другие исходили из того общего представления, что Пётр совершил радикальный переворот и создал новую Россию, не похожую на прежнюю. Новая армия, флот, сношения с Европой, наконец, европейская внешность и европейская техника — все это были факты, бросавшиеся в глаза; их признавали все, расходясь лишь коренным образом в их оценке. То, что одни считали полезным, другие признавали вредным для русских интересов; что одни считали великой заслугой перед отечеством, в том другие видели измену родным преданиям; наконец, где одни видели необходимый шаг вперёд по пути прогресса, другие признавали простое отклонение, вызванное прихотью деспота. Оба взгляда могли приводить фактические доказательства в свою пользу, так как в реформе Петра перемешаны были оба элемента — и необходимости, и случайности. Элемент случайности больше выступал наружу, пока изучение истории Петра ограничивалось внешней стороной реформы и личной деятельности преобразователя. Написанная по его указам история реформы должна была казаться исключительно личным делом Петра. Другие результаты должно было дать изучение той же реформы в связи с её прецедентами, а также в связи с условиями современной ей действительности. Изучение прецедентов Петровской реформы показало, что во всех областях общественной и государственной жизни — в развитии учреждений и сословий, в развитии образования, в обстановке частного быта — задолго до Петра обнаруживаются те самые тенденции, которым даёт торжество Петровская реформа. Являясь, таким образом, подготовленной всем прошлым развитием России и составляя логический результат этого развития, реформа Петра, с другой стороны, и при нём ещё не находит достаточной почвы в русской действительности, а потому и после Петра во многом надолго остаётся формальной и видимой. Новое платье и «ассамблеи» не ведут к усвоению европейских общественных привычек и приличий; точно так же новые, заимствованные из Швеции учреждения не опираются на соответственное экономическое и правовое развитие массы. Россия входит в число европейских держав, но на первый раз только для того, чтобы почти на полвека сделаться орудием в руках европейской политики. Из 42 цифирных провинциальных школ, открытых в 1716–1722 гг., только 8 доживают до середины века; из 2000 навербованных, большею частью силой, учеников действительно выучиваются к 1727 году только 300 на всю Россию. Высшее образование, несмотря на проект «Академии», и низшее, несмотря на все приказания Петра, остаются надолго мечтой.

Для библиографии Петра Великого см. «Отечественные Записки», 1856, CIV: «Несколько редких и малоизвестных иноязычных сочинений, относящихся до Петра Великого и его века» (стр. 345–395); Minzloff, «Pierre le Grand dans la litterature etrangere» (СПб., 1873, стр. 691) и его же, «Supplement» (СПб., 1872, стр. 692–721); В. И. Межов, «Юбилей Петра Великого» (СПб., 1881, стр. 230); Е. Ф. Шмурло, «Пётр Великий в русской литературе» (СПб., 1889, стр. 136, оттиск из «Журн. Мин. Нар. Просв.», 1889). Важнейшие источники и сочинения о Петре: «Журнал или подённая записка Петра Великого с 1698 г. до заключения Нейштатского мира» (СПб., 1770–1772 г.; составлено кабинет-секретарём Петра, Макаровым, многократно исправлено самим государем и издано историком Щербатовым); И, Кириллов, «Цветущее состояние Всероссийского государства, в каковое начал, привёл и оставил неизречёнными трудами Пётр Великий, отец отечествия» М, 1831); Голиков, «Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам» (М., 1788–1789, 12 частей) и «Дополнения к деяниям Петра Великого» (М., 1790–1797, 18 частей); второе издание трудов Голикова, в котором «Дополнения» перепечатаны после соответствующих годов «Деяний» и в конце прибавлен Указатель, издано в 15 томах (М., 1837–1843). Главным образом на материале Голикова основаны: «Жизнь Петра Великого», описанная Галеном (пер. с нем., СПб., 1812–1813), и «История Петра Великого» В. Бергмана (пер. с нем., СПб., 1833; 2-е изд., 1840–1841); «Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом» (М., 1872; преимущественно выписки из бумаг дворцовых и др. приказов, а также кабинета); «Письма и бумаги Петра Великого», капитальное издание, исчерпывающее материал «писем» и помещающее в примечаниях массу данных (до сих пор вышло три части, СПб., 1887–1893; доведено до 1705 года); «Доклады и приговоры, состоявшиеся в правительствующем сенате в царствование Петра Великого» (СПб., 1880–1892; обнимает 1711–1715 годы; драгоценный материал для истории административной и финансовой реформы, извлечённый из московского архива министерства юстиции); «Архив кн. Ф. В. Куракина» (села Надеждина), кн. 1–5 (СПб., 1890–1894). Описания архивов: сенатского (П. И. Баранова), синодского (первые пять томов), морского министерства. Полное Собрание Законов Российской Империи, т. II–VII, и Полное Собрание Постановлений и Распоряжений по Ведомству Православного Исповедания Российской Империи, первые четыре тома (с 1721 г.). Н. Устрялов, «История царствования Петра Великого» (СПб., 1859–1863; доведена до конца 1706 г.; отдельно изложено дело царевича Алексея); Соловьёв, «История России с древнейших времён», т. XIII–XVIII (III и IV в изд. «Обществ. Пользы»).

От автора

(ко второму изданию)

История человечества — это почти сплошной «чёрный свиток» ошибок, преступлений и грехов целых народов и отдельных выдающихся лиц.

Но иногда гений истории как бы для утешения записывает свои самые яркие, светлые страницы на бесконечном свитке бытия человеческого. Создаёт «великих вождей» народа.

И таким «великим господином» народа явился у нас Пётр.

Бармы [1] Мономаха оказались ему не только по плечу; венец царства Московского не только пришёлся впору юному «работнику на троне», победителю Карла XII, первого вождя той эпохи. Нет!

Все священные одежды могущества земного и власти всенародной оказались малы истинно великому. И он из царства создал Российскую империю, сковал так прочно и разумно её основы, что ни последующие преемники, ни злоба соседей-врагов, ни самый рок, порою словно восстающий на Русь, — никто и ничто не могли разрушить, не в силах были даже задержать, не то что остановить гигантский рост стройного создания Великого Петра.

Правда, этот гигант превосходил своё окружение не только в творческих замыслах и великих проникновениях в судьбы родины, но и в страстях и пороках.