Леонид Жариков - Червонные сабли

- Называется, поел кашки...

7

Прошло десять дней, а там и двенадцать. Жил Ленька в хибарке, набирался сил для будущих боев. Друзья не оставляли его, словно чувствовали: близится час разлуки. Особенно печалилась Тонька. Она все чаще поглядывала украдкой на Леньку: куда как вырос, стал серьезным да красивым. Иной раз и заговорить боязно. А у Тоньки была заветная мечта, и хотелось с кем-то посоветоваться. Однажды разговор завязался сам собой.

- У нас все пацаны хотят в комсомол записаться, - сказал Абдулка. - Расскажи, Лепя, что-нибудь за комсомол.

- Надю помните? - спросил Ленька. - Помните, как ее вели на расстрел? Она приняла смерть за нас. И мы должны стать на ее место. Иначе кому бороться за мировую Коммуну?

Ребята молча слушали товарища.

- Без комсомола нам жизни нет, - продолжал он. - Комсомольцы - это молодые коммунисты, и они борются за будущую жизнь.

- Какую? - спросили ребята.

- Хорошую, - ответил Ленька, - такую, что у вас головы не хватит понять эту жизнь.

- А ты скажи.

- Такая будет жизнь, хлопцы, что мы не будем больше пешком ходить.

- А как же?

- На трамваях будем ездить. Это такие вагоны, которые сами ездят по улицам без лошадей.

- Выдумаешь... Как же они поедут без лошадей?

- Электричеством. По всем улицам будут ездить. Садись и поезжай куда хочешь. Хватит царям да баронам на трамваях разъезжать. Теперь мы, пролетарии, будем ездить. И за это борется комсомол.

- Леня, а мне можно в комсомол? - спросила Тонька, которая только и ждала случая задать этот вопрос.

Илюха всегда встревал, куда его не просили, не преминул он съязвить и на этот раз:

- В комсомол захотела... Ты же баба...

- Ну и что? Если я девчонка, так и не человек?

- Человек... Только в комсомольцы одних коммунистов записывают, а ты кто? Торговка.

Лицо у Тоньки взялось красными пятнами.

- Если бы у тебя мамка при смерти лежала, ты бы еще скорее побежал торговать... Когда вся Россия на коммунистическом субботнике работала, ты где был?

- Двор подметал, - сказал Илюха.

- Чей?

- Свой. Почему я должен чужой двор подметать?

- Потому, что надо на общую пользу работать. Мы, девчата, уголь на глею собирали для завода! Военному делу учились, а ты что делал, мокрица?

- Ладно, я шутю... - примирительно сказал Илюха.

Между тем Тонька ждала ответа, она с надеждой молча глядела на Леньку. И он сказал:

- Если ты собирала уголь, Тоня, а не думала только о своей выгоде, то ты и есть комсомолка...

8

Побывка оборвалась неожиданно. Пришел посыльный и застучал в калитку:

- Устинов здесь живет?

- Я Устинов.

- Пакет из военного комиссариата.

Ленька в присутствии вестового вскрыл пакет и прочитал бумаги.

Ребята почтительно стояли в стороне, глядя, как Ленька и вестовой о чем-то негромко шептались. Судя по их лицам, разговор был тревожный.

Когда посыльный ушел, Ленька сказал:

- Все, хлопцы. Точка. Хорошего понемногу, чтоб живот не болел...

- Что случилось?

- Врангель из Крыма вышел... Надо являться в свою часть.

Загрустили ребята: друг уезжает. Вечером сошлись все на уютном дворике проводить товарища. Собрали щепки, кусочки угля и разожгли небольшой костер. В его бликах я тенях, мелькавших на стене сарая и на лицах, ребятишки долго сидели молча. Потом кто-то предложил спеть комсомольскую:

...Сотня юных бойцов

Из буденновских войск

На разведку в поля поскакала...

Запоешь такую песню, и кровь заволнуется, и станет обидно, что ты еще мал и тебя не берут на войну. Везет же таким, как Ленька!..

На прощание расстелил Ленька на траве генеральскую шинель и на глазах удивленных ребят срезал шелковую красную подкладку.

- Возьми, Тоня, блузку сошьешь.

- Ой, что ты...

- Бери, бери...

Поднялись ребята, чтобы идти по домам, поняли: нельзя сейчас путаться под ногами, надо дать товарищу собраться с думами, приготовиться в дальнюю дорогу...

Оставшись один, Ленька сложил в мешок свой багаж, посидел молча в землянке, потом взял огрызок карандаша и стал писать на клочке бумаги:

«Дорогие отец-мать Анисим Иванович и тетя Матрена!

Низко кланяюсь вам - Ленька Устинов - и желаю всего хорошего в вашей старенькой жизни. А еще пишу - не плачьте и не лейте слез понапрасну, потому что сын ваш, мой брат и товарищ Вася Руднев, погиб в бою с белогвардейцами. Сразила его чужая пуля, и он скончался на моих руках.

Дорогие отец-мать, даю вам слово, что найду того гада и убийцу. Не горюйте: если останусь живой, буду вам сыном.

С тем и остаюсь. Боец Первой Конной

Устинов».

Светлая ночь подходила к концу, и вот уже поднялось над шахтными терриконами солнце.

Взнуздал Ленька своего коня, напоил в дальнюю дорогу и потихоньку вывел его со двора.

Прежде чем покинуть родной городок, свернул в степь - попрощаться с могилой друга.

Опять раскинулась от края до края родимая, неоглядная степь. Ленька спешился у могилы и, опустившись на колено, укрепил в изголовье дощечку с надписью:

Печальный стоял Ленька, держа коня в поводу. Неожиданно он услышал за спиной шорох и оглянулся. Толпой стояли друзья, боясь нарушить святую минуту прощанья. Потом они подошли молча и стали рядом.

У кого не забьется сердце от такой верности! И Ленька тихонько запел над могилой друга боевую песню:

Слушай, рабочий,

Война началася,

Бросай свое дело,

В поход собирайся...

Ребята хрипловатыми голосами подхватили:

Смело мы в бой пойдем

За власть Советов

И, как один, умрем

В борьбе за это!..

С кургана открывалась степь, прекрасная, как в сказке. Далеко убегала она к горизонту: не дойти, не докрикнуть. Пряными запахами веяло оттуда, и все в ней казалось новым: и цветы, и шахтные терриконы вдали, и речка Кальмиус, точно жизнь начиналась сначала...

Ленька пожал руку каждому из друзей.

- Вертайся скорей... - только и выговорил Уча.

А в Леньке опять проснулся конник. Сжал он шпорами Валетку, конь рванул с места и помчал напрямик, без дороги.

Долго виднелся одинокий всадник. Лишь полы шинели стелились по ветру и делали его похожим на птицу.

Уже солнце поднялось высоко, ребята разошлись по домам. Одна Тонька стояла на кургане и глядела туда, где скрылся в степной дали всадник-птица.

Глава вторая. БОЙ В СЕЛЕ ШАТОХИНСКОМ

Под частым разрывом

Гремучих гранат

Отряд коммунаров сражался.

Под натиском белых,

Наемных солдат

В расправу жестоку попался.

1

На станции Юзово Ленька понял, что не добраться ему с Валеткой за тысячу верст на Западный фронт. Самому придется ехать на крыше, а коня куда денешь? И решил он вернуться в Юзовку и отдать Валетку в команду городского военного комиссариата.

Ленька шагал рядом с конем, обняв его за рыжую холку, и думал: «Валетка, Валетка, нашел я тебя в поле, на свою беду, выходил, полюбил крепче друга, и вот надо расставаться. Останусь живой - повидаемся. А нет, служи красноармейцам, как мне служил, будь им верным помощником...»

Валетка шел, опустив голову, стремена болтались, поводья ослабли и повисли. Самодельное седло из персидского ковра не скрашивало печальной минуты. Весь грустный вид коня точно говорил: «Что ж, хозяин, поезжай без меня. Жалко, конечно. Кто там о тебе побеспокоится и унесет от беды? Да уж, видно, такая наша доля, поезжай».

Знал Ленька, что военкомом в Юзовке - механик Сиротка, давний друг отца и первый Ленькин учитель. Он мысленно представлял, как сейчас встретится с ним, а тот улыбнется, обнимет единственной рукой и скажет: «Явился, вояка?»

Но все получилось иначе. Еще издали заметил Ленька, что у здания военкомата тревога: во двор въезжал отряд конной милиции в полном вооружении. Во все стороны скакали связные.

Ленька передал Валетку конюху и отыскал нужную дверь.

Сиротка строго поглядел на юного буденновца, чувствовалось, что узнал его, с уважением скользнул взглядом по маузеру и сказал:

- Заходи, товарищ Устинов, очень ты кстати.

В комнате было накурено и шумно. За стеной дежурный вертел ручку полевого телефона, яростно дул в трубку и кричал: «Шатохинское! Шатохинское! Станция, дайте Шатохинское!» Но связь была прервана, и дежурный не мог докричаться.

Ленька присел на лавку возле окна. Сиротка, собираясь делать сообщение, озабоченный, подошел к стенной карте и стал к ней боком, чтобы всем было видно.

В окне мелькнула тень, все оглянулись и увидели морду лошади. Это Валетка ходил по двору военкомата и заглядывал в окна, искал хозяина.