Кен Фоллетт - Галки
На верхнем этаже здания со звоном разлетелось высокое старинное окно, и в него высунулся ствол пулемета. Благодаря высокой точке обстрела пулемет сразу нанес чудовищный ущерб бойцам Сопротивления, укрывшимся на автостоянке. Флик с тоской смотрела, как ее люди один за другим падали и истекали кровью возле высохшего фонтана, всего двое или трое из них все еще продолжали стрельбу.
Все кончено, в отчаянии подумала Флик. Они оказались в меньшинстве и проиграли. Она уже ощущала во рту горький вкус поражения.
В это время Мишель вел стрельбу по пулеметчику.
— С земли мы не сможем его достать! — сказал он. Он окинул взглядом крыши зданий, колокольню и верхний этаж мэрии. — Если бы я смог пробраться в кабинет мэра, то сделал бы оттуда точный выстрел.
— Подожди. — У Флик пересохло во рту. Она не может помешать ему рискнуть своей жизнью, как бы ей этого ни хотелось, но она может повысить его шансы. — Женевьева! — изо всех сил крикнула она.
Женевьева обернулась к ней.
— Прикрой Мишеля!
Женевьева энергично кивнула и открыла огонь из-за спортивной машины, посылая пули в окна шато.
— Спасибо, — обращаясь к Флик, сказал Мишель, выскочил из укрытия и стремительно побежал через площадь, направляясь к мэрии.
Женевьева продолжала стрелять, двигаясь в сторону паперти. Ее огонь отвлекал людей в шато, давая Мишелю шанс пересечь площадь. Но тут слева от Флик последовала вспышка. Посмотрев туда, она заметила гестаповского майора, распластавшегося у стены мэрии и целившегося в Мишеля.
На большом расстоянии было трудно попасть из пистолета в движущуюся цель, но майору может повезти, со страхом подумала Флик. У нее был строжайший приказ наблюдать и докладывать, ни при каких обстоятельствах не ввязываясь в перестрелку, но теперь она подумала: «К черту!» В висевшей на плече сумке она носила свое личное оружие — девятимиллиметровый автоматический «браунинг». Флик предпочитала его привычному для
УСО «кольту», так как у «браунинга» в обойме было тринадцать патронов вместо семи, плюс можно было использовать те же девятимиллиметровые патроны «парабеллум», что и в «стэне». Выхватив пистолет из сумки, она сняла его с предохранителя, взвела курок, вытянула руку и дважды выстрелила в майора.
Она промахнулась, но пули откололи куски стены возле самого его лица, и майор поспешно опустил голову.
Мишель продолжал бежать.
Майор быстро пришел в себя и снова поднял пистолет.
Приближаясь к цели, Мишель также приближался и к майору, уменьшая дальность стрельбы. Мишель выстрелил в майора из своей винтовки, но промахнулся, и майор, сохраняя спокойствие, сделал ответный выстрел. На сей раз Мишель упал, и у Флик вырвался крик ужаса.
Ударившись о землю, Мишель попытался встать, но у него ничего не получилось. Флик попыталась успокоиться. Мишель все еще жив, лихорадочно размышляла она. Женевьева добралась до паперти, и ее огонь отвлекал внимание врагов, засевших в шато. Шансы спасти Мишеля у Флик были. Это было нарушением приказа, но никакие приказы не могли заставить ее бросить мужа, чтобы он истек здесь кровью. Кроме того, если она оставит его здесь, его схватят и допросят. Как руководитель ячейки «Белянже», Мишель знал все имена, все адреса, все пароли. Его поимка стала бы настоящей катастрофой.
Выбора не было.
Она снова выстрелила в майора и снова промахнулась, но продолжала нажимать на спусковой крючок. Непрерывный огонь заставил противника отступить вдоль стены в поисках укрытия.
Флик выбежала на площадь. Уголком глаза она видела владельца спортивной машины, который все еще лежал на своей любовнице, защищая ее от огня. «А ведь я совсем о нем забыла, — с внезапной тревогой подумала Флик. — Что, если он вооружен?» Ведь тогда он с легкостью может ее застрелить. Но никаких выстрелов так и не последовало.
Добравшись до лежавшего на спине Мишеля, она опустилась на одно колено, повернулась в сторону мэрии и дважды выстрелила наугад — чтобы отвлечь внимание майора. После этого она посмотрела на мужа.
К облегчению Флик, его глаза были открыты, он дышал. Кровь, кажется, сочилась из левой ягодицы.
— Вроде ты получил пулю в задницу, — сказала она по-английски.
— Ужасно болит, — ответил он по-французски.
Она снова повернулась в сторону мэрии. Отступив на двадцать метров, майор пересек узкую улицу и бросился к дверям магазина. На сей раз Флик потратила несколько секунд на то, чтобы тщательно прицелиться, и сделала четыре выстрела. Витрина магазина разлетелась на куски, майор отшатнулся и упал на землю.
— Постарайся подняться, — сказала Флик по-французски, обращаясь к Мишелю. Он перекатился на живот, застонав от боли, встал на одно колено, но раненая нога его не слушалась. — Давай быстрее! — сказала она. — Если ты здесь останешься, тебя убьют. — Схватив его за рубашку, она с усилием поставила Мишеля на ноги. Он оперся на здоровую ногу, но не смог выдержать собственного веса и тяжело привалился к ней. Поняв, что он не сможет идти, Флик в отчаянии застонала.
Обернувшись к мэрии, она увидела, что майор встает. Лицо его было в крови, но он как будто не был серьезно ранен. Флик предположила, что он получил поверхностные ранения от разлетевшегося стекла, но, возможно, еще способен стрелять.
Оставалось только одно: она должна взвалить Мишеля на себя и вынести его в безопасное место.
Опустившись на колени, она обхватила его вокруг бедер и взвалила на плечо классическим жестом пожарного. Мишель был высоким, но худым — сейчас такими были многие французы. В любом случае ей показалось, что сейчас она упадет. Флик пошатнулась, на секунду почувствовала головокружение, но все же удержалась на ногах.
Через мгновение она сделала шаг вперед.
Шатаясь, Флик поплелась вперед. Возможно, майор в нее стрелял, но она не могла быть в этом уверена, так как на площади по-прежнему не смолкала пальба: стреляли из шато, стреляла Женевьева, стреляли с автостоянки уцелевшие бойцы Сопротивления. Страх, что пуля в любой момент может ее поразить, придал ей силы, и Флик перешла на неровный бег. Она направлялась на юг, к ближайшему выходу с площади. Пробегая мимо лежавшего на рыжей немца, она на миг встретилась с ним взглядом и прочитала в нем удивление и невольное восхищение. Затем она врезалась в стоявший возле кафе столик, опрокинула его и едва не упала, но сумела удержаться на ногах и побежала дальше. В окно бара попала пуля, по стеклу побежала паутина трещин. Мгновение спустя она завернула за угол, оказавшись вне зоны видимости майора. И оба живы, с благодарностью подумала она, — по крайней мере на ближайшие несколько минут.
До сих пор она не думала о том, куда теперь направится. Два дорожных велосипеда ждали ее в паре кварталов отсюда, но столько она Мишеля не пронесет. Тем не менее на этой улице жила Антуанетта Дюпер — всего в нескольких шагах отсюда. Антуанетта не участвовала в Сопротивлении, но достаточно ему сочувствовала, чтобы снабдить Мишеля планом шато. К тому же Мишель приходился ей племянником, так что она ни в коем случае его не отвергнет.
В любом случае у Флик нет альтернативы.
Антуанетта жила на первом этаже здания со внутренним двором. Подойдя к открытым воротам, находившимся всего в нескольких метрах от площади, Флик, шатаясь, проскользнула под арку. Распахнув дверь, она опустила Мишеля на плитки пола.
Тяжело дыша, она изо всех сил принялась стучать в дверь Антуанетты.
— Кто там? — спросил дрожащий голос. Напуганная стрельбой Антуанетта не хотела открывать.
— Скорей, скорей! — задыхаясь, сказала Флик. Она старалась говорить тихо — некоторые из соседей могли сочувствовать нацистам.
Дверь не открылась, но голос Антуанетты стал ближе.
— Кто там?
— Ваш племянник ранен, — инстинктивно не называя имен, сказала Флик.
Дверь открылась. Лицо Антуанетты — державшейся очень прямо пятидесятилетней женщины в хлопчатобумажном платье, когда-то шикарном, а теперь хоть и выцветшем, но хорошо отутюженном — было бледным от страха.
— Мишель! — сказала она и опустилась на колени. — Это серьезно?
— Это больно, но я не умираю, — сквозь стиснутые зубы сказал Мишель.
— Бедняжка. — Ласковым жестом она откинула волосы с его потного лба.
— Давайте внесем его внутрь, — нетерпеливо сказала Флик.
Она взяла его за руки, а Антуанетта — под колени; Мишель вскрикнул от боли. Вместе они внесли его в гостиную и опустили на выцветший бархатный диван.
— Позаботьтесь о нем, пока я отыщу машину, — сказала Флик и снова выбежала на улицу.
Стрельба постепенно стихала. Все быстро кончилось. Пробежав по улице, Флик завернула за один угол, затем за второй.
Возле закрытой булочной стояли две машины с работающими двигателями: ржавый «рено» и автофургон с поблекшей надписью, некогда означавшей «Бланшиссери Биссе» (прачечная Биссе). Фургон принадлежал отцу Бертрана, его удалось заправить бензином потому, что фирма стирала простыни для тех гостиниц, в которых останавливались немцы. «Рено» был сегодня украден в Шалоне, и Мишель поменял на нем регистрационные номера. Флик решила забрать легковушку, оставив фургон для тех, кто сможет выбраться из той бойни, которая сейчас продолжалась возле шато.
