Виктор Островский - Моссад: путем обмана (разоблачения израильского разведчика)
— Чепуха. Дорога туда и обратно долгая, мне хотелось бы ехать с попутчиком. Мы останемся там на ночь, а в воскресенье вернемся. Ну, чтобы ты делал на выходные?»
План чуть было не сорвался, потому что «сайан» на месте испугался. Его заменил «катса» в роли коммерсанта, продающего Доновану контейнеры.
Пока оба договаривались о цене, Халим заметил, что один из контейнеров, поднимаемых краном, проржавел снизу (как и все остальные — и расчет был как раз на то, что Халим это увидит). Он отвел Донована в сторону и сказал ему об этом, вследствие чего Донован получил еще дополнительную скидку на 1200 контейнеров.
Вечером за ужином Донован дал Халиму тысячу долларов наличными. — Дружище, возьми их, — сказал он. — Я благодаря тебе сэкономил намного больше, потому что ты заметил коррозию. Хотя, в конце концов, совершенно все равно, ржавые эти штуковины или нет, но осел, который их продавал, не мог об этом знать.
Впервые Халим заподозрил, что с его новым другом можно не только приятно проводить время, но и подзаработать. Для Моссад, который прекрасно знает, что за деньги, секс или психологическую мотивацию (по отдельности или вместе) можно купить почти все, это означало, что человек действительно «попался». Пришло время перейти с Халимом к настоящей сделке, или, по-еврейски, «тахлес».
Когда подтвердилось, что Халим полностью доверяет Доновану, тот пригласил иракца в свой роскошный номер «люкс» в отеле «Софитель-Бурбон» на улице Сен-Доминик, 32. Он пригласил еще и Мари-Клод Магаль, молодую проститутку. Заказав ужин, Донован сказал своему гостю, что должен срочно уйти по делам и оставил на столе поддельный телекс, который Халим мог прочесть в качестве доказательства.
— Послушай-ка, мне действительно очень жаль, — сказал он. — Но вы можете спокойно наслаждаться, а потом я позвоню.
И Халим вполне насладился со шлюхой. Этот эпизод засняли на пленку, не обязательно в целях шантажа, а просто, чтобы видеть, что происходило, что говорил и делал Халим. Израильский психиатр уже изучал все детали отчетов о Халиме, чтобы определить, как эффективнее всего завербовать иракца. В операцию был вовлечен и израильский физик-атомщик, на случай, если его знания понадобятся. Они понадобились — и достаточно скоро. Через два дня Донован вернулся и позвонил Халиму. За кофе Халим заметил, что его друг чем-то озабочен.
— У меня есть шанс заключить суперсделку с одним немецким предприятием. Специальные вакуумные контейнеры для перевозки радиоактивных материалов для медицинских целей. Тут очень много связано с техникой. Это все может принести кучу денег, но во всем этом совсем не разбираюсь. Они связали меня с одним английским ученым, чтобы тот проверил контейнеры. Но проблема в том, что англичанин запросил много денег за услуги, и я не знаю, можно ли ему доверять. Я боюсь, он как-то сам связан с этими немцами.
— Может быть, я смогу помочь, — сказал Халим.
— Спасибо, но ведь мне нужен ученый, который смог бы проверить эти контейнеры.
— А я и есть ученый, — ответил Халим.
Донован удивленно посмотрел на него и заметил: — Что ты имеешь в виду? Я думал, ты только учишься?
— Я должен был сказать так вначале. Но на самом деле я ученый, присланный из Ирака для проведения специального проекта. Я уверен, что смог бы тебе помочь.
Ран позднее говорил, что когда, наконец, Халим отрыто сказал о своей профессии, то он почувствовал себя так, будто из него высосали всю кровь, наполнили вены льдом, закупорили и закачали затем кипяток. Получилось! Но Ран не мог выказывать своего воодушевления. Он сохранял спокойствие.
— Послушай, я встречаюсь в субботу с этой бандой в Амстердаме. Выехать нужно за день или два, но как насчет того, чтобы отправить тебя субботним утром туда на нашем самолете?»
Халим согласился.
— Ты не пожалеешь, — сказал Донован. — Можно заработать кучу денег, если здесь нет ничего незаконного».
Реактивный самолет, на котором срочно нарисовали эмблему фирмы Донована, был «Лирджет», специально для этого прилетевший из Израиля. Бюро в Амстердаме принадлежало богатому поставщику-еврею. Ран не хотел переезжать границу вместе с Халимом, чтобы тот не заметил его настоящие документы, а не фальшивый британский паспорт. Таким методом всегда стараются пользоваться при пересечении границы — во избежание возможного разоблачения.
Когда Халим приехал в амстердамское бюро на лимузине, забравшем его в аэропорту, все остальные уже были на месте. Оба коммерсанта были Итцик Э., «катса» Моссад, и Бенджамин Гольдштейн, израильский атомщик с немецким паспортом. Он принес один вакуумный контейнер в качестве образца, чтобы Халим осмотрел его.
После нескольких вступительных слов Ран и Итцик покинули помещение, якобы для урегулирования финансовых вопросов. А оба ученых должны были обсудить техническую сторону дела. Общие интересы и знания быстро вызвали обоюдную симпатию. Гольдштейн спросил Халима, откуда тот так хорошо разбирается в атомной промышленности. Это был выстрел наугад, но Халим, совсем позабыв об осторожности, рассказал ему о своей работе.
Позже, когда Гольдштейн доложил Итцику о признании Халима, было решено пригласить ничего неподозревающего иракца на обед. Рану пришлось придумать повод, чтобы на этом обеде не присутствовать.
За обедом оба мужчины рассказали Халиму о плане, над которым они уже давно работают — продавать атомные установки в страны Третьего мира — конечно, в мирных целях.
— Ваш атомный проект был бы для нас превосходным образцом, чтобы продавать нашу технику этим людям, — сказал Итцик. — Если ты нам смог бы дать деталей, пару планов или что-то в этом роде, мы могли бы заработать целое состояние. Но все должно остаться между нами. Мы не хотим, чтобы Донован узнал об этом, а то потребует своей доли. У нас есть контакты, а у тебя — «ноу-хау». А он нам на самом деле не нужен.
— Ну, я неуверен, — ответил Халим. — Донован всегда был честен со мной. И не, ну как казать, не опасно ли все это?
— Нет. Никакой опасности, — сказал Итцик. — У тебя ведь совершенно нормальный доступ к этим вещам. А мы хотим использовать это лишь как модель, не более того. Мы хорошо тебе заплатим, и никто ничего не узнает. Ну, как? Такие вещи ведь делаются уже давно.
— Я тоже так думаю, — заметил Халим, все еще колеблясь, но соблазненный перспективой хороших денег. — Но что будет с Донованом? Я не хотел бы работать за его спиной.
— Ты думаешь, что знаешь обо всех его делах? Забудь. Он никогда об этом не узнает. Ты можешь оставаться другом Донована и заниматься бизнесом с нами. Мы ему точно ничего не скажем, иначе он захочет тоже получить свою долю».
Теперь Халим действительно был в ловушке. Возможность разбогатеть возбуждала его. Он доверял Гольдштейну, к тому же не было похоже на то, что он поможет этим людям смастерить атомную бомбу. А Доновану действительно не стоило бы об этом знать. Почему бы и нет? — подумал он.
Так Халим был официально завербован. И, как и многие другие завербованные агенты, он этого так и не узнал.
Донован дал Халиму за помощь при экспертизе контейнеров 8000 долларов, а на следующий день, после дорогого обеда и развлечения с проституткой в его комнате, счастливый иракец частным самолетом вернулся в Париж.
В этот момент Доновану следовало бы исчезнуть со сцены, избавив Халима от трудной ситуации, в которой тому приходилось бы что-то скрывать от друга. Он на некоторое время уехал, оставив Халиму телефон в Лондоне на случай необходимости. Донован сказал, что у него бизнес в Англии, и он не знает, как долго он там задержится.
Через два дня Халим встретился со своими новыми партнерами в Париже. Итцик, более напористый, нежели Донован, хотел получить план иракского атомного объекта со всеми деталями: месторасположение, мощности и точный график строительства. Халим сначала согласился без возражений. Оба израильтянина быстро объяснили ему, как копировать документы методом «бумага-бумага» — с помощью специальной бумаги. Ее кладут на документ и прижимают книгой или чем-то подобным на несколько часов. Изображение с документа переходит на бумагу. Бумага внешне остается совершенно белой, но при проявлении показывает зеркальное отражение документа.
Когда Итцик потребовал от Халима очередной порции информации, после того, как он каждый раз хорошо эту информацию оплачивал, иракец выказал так называемую «реакцию шпиона». Его бросало то в жар, то в холод, повысилась температура, бессонница и беспокойство — реальные физические симптомы вследствие страха разоблачения. Чем больше делаешь, тем сильнее боишься последствий.
Что делать? Единственное, что взбрело Халиму в голову — позвонить Доновану, своему старому другу. Он точно посоветовал бы что-нибудь. Он ведь знает людей на высоких и таинственных постах.
