Рассказы, изданные на бумаге. Война. Книга 1 - Александр Тимофеевич Филичкин
Пока стоит вёдро, ночёвку в полях ещё можно терпеть. Воздух вокруг очень тёплый, земля совершенно сухая. Подстелил телогрейку, лёг во весь рост и отдыхай. Потом начались холода и подули сильные ветры. Затем, пошли проливные дожди, и стало удивительно плохо.
Как уже говорилось, ни кабины, ни даже навеса из ткани, машина, увы, не имела. Единственным местом, где удавалось укрыться от струй, что падали с неба, находилось под трактором.
Доля залазил под железное брюхо, дышавшее жаром, и пережидал непогоду. Но долго сидеть там было нельзя. В правлении колхоза не делали скидку на любые ненастье. Никто не снижал норму выработки, и отставание от графика постоянно росло.
К концу сентября, Доля закончил пахать часть полей. По указанью начальства, он перегнал грохочущий трактор вплотную к железной дороге. Теперь он работал недалеко от каменной насыпи и с тоской наблюдал, как мимо идут поезда, везущие красноармейцев на фронт.
Паренёк очень устал от непосильной работы. Как-то раз, он посмотрел на вагоны, летящие мимо, и с тоскою подумал: — «Нужно бросать свой колхоз и бежать на войну. Хуже чем здесь, быть уже просто не может».
«Фордзон» усердно таскал сцепку плугов. Скоро он оказался возле моста, перекинутого через речку Леметь. На подъезде к нему, стальные пути делали крутой поворот. Паровозы там тормозили и двигались значительно медленней, чем на прямолинейных участках.
Какое-то время, Доля работал на новой делянке. Он хорошо изучил расписание проходящих составов и разработал план бегства в мельчайших деталях. В один из солнечных дней, он подогнал трактор к определённому месту и заглушил старый трактор. Потом, повертел головой и убедился, что стоит именно там, где и должен. То есть, у середины внешней части дуги, по которой шли эшелоны.
Паренёк глянул вдаль и увидел состав, идущий на запад. Он поднял железный капот и сделал вид, что возится с заглохшим движком. Наконец, паровоз и пара вагонов, прогромыхали мимо него. Доля бросил на землю ключи и ринулся к каменной насыпи, по которой тянулись пути.
Паренёк подбежал к длинному поезду и пристроился рядом. Он догнал открытую грузовую платформу, забитую брёвнами, и ухватился за стальную стремянку, свисавшую вниз.
Стремительно перебирая ногами, Доля поднялся по тонким ступеням. Перевалился через низкий металлический бортик и устроился между задним бортом платформы и торцом высокого штабеля.
Паренёк всё хорошо рассчитал и запрыгнул в состав, когда вагон оказался, в так называемой, «слепой зоне охраны». Его не заметили ни с локомотива, ни с задней площадки, где дежурил боец вооружённый винтовкой.
Очутившись на месте, Доля лёг на пол, и улыбнулся тому, что толстые брёвна защищают его от встречного ветра. Он закутался в свою телогрейку и, убаюканный стуком колёс, крепко уснул.
Спустя какое-то время, его грубо толкнули, потянули наверх и выволокли из уютной щели, в которой он ехал на фронт. Удерживая парнишку за шиворот, его спустили на насыпь, и тряхнули так сильно, что сон совершенно рассеялся.
С огромным трудом Доля поднял тяжёлые веки и разглядел, что оказался на какой-то маленькой станции. Рядом двигался милиционер и, крепко сжав локоть подростка, тащил его в сторону низкого здания.
Оказавшись в небольшом отделении, Доля не стал запираться. Он выложил всё, как на духу и сообщил, что всеми силами рвётся на фронт. Хочет найти своего дорогого отца, или старшего брата — офицера Балтийского флота. Он твёрдо решил, встать с ними в едином строю и биться против проклятых фашистов.
Усатый блюститель порядка выслушал исповедь механизатора, но не поверил ей ни на йоту. К нему каждый день приводили таких беспризорников. Все они, как один, твердили одни и те же слова. О родственниках, сражавшихся с Гитлером, и о желании воевать с коварным врагом. Причём, чаще всего, они ехали не на запад, а в обратную сторону.
Однако, этот парнишка весьма отличался от прочих. Милиционер посмотрел на него чуть внимательней, разглядел его руки, покрытые слоем машинной грязи и смазки, и задал несколько разных вопросов.
Доля признался, что он работал в колхозе на тракторе. Сержант схватил парнишку за шиворот и отвёл в военную комендатуру, которая находилась поблизости.
Там опять поговорили с подростком и принялись уточнять его биографию. Ещё готовясь к побегу, Доля всё хорошенько обдумал и понял, что если он хочет попасть на войну, то не стоит рассказывать правду о собственном возрасте. Поэтому, на вопрос о дате рождения, он прибавил себе целый год и заявил, что он родился в 1924-том.
В конце концов, он оказался в 10-м танковом учебном полку. Совсем недавно военная часть переехала в Горький из Украины, и теперь находилась на дальней окраине со странным названием Сормово. Там, где-то жили два старших брата Доли — Валя и Роба. Но не только такое соседство радовало тогда паренька.
Когда он прибыл на место, то вдруг подумал о том, что оказался в царстве небесном. И то сказать, довольно приличное, трёх разовое, горячее питание. Относительно чистая и тёплая спальня и твёрдый режим, что отводил семь часов в сутки на сон.
Приходилось, конечно, вести себя, словно в казарме. Ходить только строем, петь солдатские песни, а так же, изучать материальную часть и множество разных сложных наук. Но все эти нагрузки, не шли ни в какое сравнение с тем, что он претерпел в родном разорённом колхозе.
Мой дядюшка уродился с весёлым, незлобивым и компанейским характером, и все люди вокруг воспринимали необычное слово — Доля как должное: мало ли бывает уменьшительно-ласкательных кличек на свете? Был бы человеком хорошим! — рассуждали сокурсники и не интересовались, почему он не просит называть его полным именем.
Так шло до тех пор, пока он не очутился на передовой. Воинская часть, куда попал дядюшка, понесла большие потери и, потеряв свой архив, отступила назад. Во время тяжёлых боёв убили старого политрука. Вместо него прибыл другой офицер, который совершенно не знал подчинённых бойцов.
Благодаря этой замене, с Долей случилось нечто весьма необычное. В начале войны, люди, занимавшие место «политического руководителя» части, исполняли роль войсковых комиссаров.
Он вели «общественную работу» в подразделениях и разъясняли солдатам политику правящей партии и правительства СССР. А заодно, зорко следили за тем, чтобы все думали «правильно», не критиковали начальство
