Карен Харпер - Отравленный сад
— Лорд Сент-Легер в Лондоне, друзья мои, но управляющий сказал, что я разговариваю точь-в-точь как те люди, что здесь остановились, — ирландские гости, как он выразился, — и позволил нам сегодня вечером разыграть представление. Говорит, в замке гостит леди, которой может прийтись по вкусу ирландская пьеса в честь ее величества и старой доброй Ирландии.
Елизавета вспомнила, что нужно дышать. Ее надежды разбились, но в следующий миг возродились с новой силой. Хорошо, что им теперь не надо ломать голову, как перехитрить Сент-Легера и его свиту. И она не ошиблась, когда предположила, что Десму следует искать здесь. Принцесса молилась, чтобы на этот раз они ее поймали, а не запутались в ее силках.
Скоро их впустили внутрь. Как и все остальные, Елизавета внимательно осматривала лужайки и здания, делая вид, что просто дивится их старинному величию. Старик, которого они расспрашивали о Лидсе, рассказал о главном замке и еще более древнем примыкающем строении под названием Глориетта, которое занимало собственный крошечный островок. В былые времена, когда на замок нападали, это здание служило последним оплотом.
Напротив замка, с другой стороны поросшего травой внутреннего двора, Елизавета увидела отдельно стоящее четырехугольное строение в четыре этажа, которое называли Девичьей башней. Под серым, точно пушечная бронза, небом башня как будто таращила на них черные дыры окон. Возможно, первый этаж теперь переделали под конюшню или амбар, потому что у двери была привязана корова, а овцы щипали траву рядом с белым павлином, который расхаживал с гордым видом, распустив огромный хвост. Подойдя ближе к башне, Елизавета заметила лохани с едой и питьем для скота, а также огромную навозную кучу, вонь от которой доносил до них ветер.
— Будь они прокляты, — пробормотала себе под нос принцесса.
Как раз в духе Десмы Ормонд — изуродовать и осквернить Девичью башню, как она поступала с другими местами, которые были дороги Болейнам. Старик крестьянин рассказывал, что это здание возвел отец Елизаветы. Первоначально это был небольшой увеселительный дворец для ее матери, королевы Анны.
«А башню-то построили, — объяснял старик, которому явно льстило внимание слушателей, — гораздо позже остального Лидса, много лет спустя. Сам великий король Генрих построил ее. А еще туда приезжала его бедная кентская королева Анна Болейн. Она-то была родом из наших мест, и в жилах ее девочки, Елизаветы, нет ни капли чужеземной крови, не то что у этой проклятой кровопийцы. Елизавета, да будет она когда-нибудь славной королевой, настоящая англичанка…»
Даже теперь Елизавета была благодарна ему за эти слова. Как бы ей хотелось сказать старику спасибо за преданность, но она осталась в хвосте группы, вместе с мальчишками, а расспросы вел Нед. Еще ей хотелось предупредить старика, чтобы тот не ел ржаного хлеба, но это могло послужить сигналом к панике. Впрочем, она уже царила в сердце Елизаветы, горевшей лихорадочным желанием остановить Десму Ормонд и не допустить массового убийства вот таких простых людей.
Отец, которого принцесса одновременно боялась и обожала, англичанин до мозга костей, был хитрым и проницательным, но, как видно, недостаточно, чтобы понять, что его ирландский посол Сент-Легер, которому он отдал этот замок, вел двойную игру и разжигал ненависть между двумя народами. А теперь предатель, очевидно, взялся помогать Десме Ормонд насылать проклятия на род Болейнов. Пусть прячется в Лондоне. Когда она станет королевой…
Елизавета чуть не вылетела из седла, когда Нед заорал на нее, да еще с ирландским акцентом.
— Эй, парень, — повторил он, грубо тыча в нее пальцем, — помоги остальным разгрузить наши вещи, а я пока схожу узнаю, куда нам их складывать. Да пошевеливайся, лентяй, а не то схлопочешь у меня.
На мгновение Елизавета замерла в седле, испепеляя Неда гневным взглядом. В такую опасную минуту, когда на волоске висела жизнь людей, мерзавец наслаждался происходящим. Она заметила, что Уэт и остальные встревоженно поглядывали на них с Недом.
Елизавета повиновалась и начала выбираться из седла.
Никогда еще Мег не была так напугана, хотя Нед гордился бы ею. Эта женщина — Она собственной персоной — была настолько уверена, что простая травница — это английская принцесса, что собиралась убить ее за это.
Женщина подошла ближе, держа в руках узкую кожаную шкатулку. Крышка была открыта, и Мег увидела внутри стеклянные пузырьки и маленькие оловянные чашечки. Девушка задергалась в своих путах, но от этого только еще больше онемели руки и ноги и стало еще тяжелее дышать с кляпом во рту. Она затихла и широко открыла глаза, когда женщина, которую ее высочество называла Десмой Ормонд, зашла ей за спину, со звоном поставила свою ношу и вернулась к порогу, чтобы закрыть дверь.
Мег не меньше двух часов изучала эту комнату в башне. У нее не было надежды на побег. Она находилась на высоте четвертого этажа, а единственная дверь была сделана из прочного дерева. Мег слышала, как ее запирали на наружный засов, когда головорез Колум притащил ее сюда. Время от времени в комнату заглядывали два других ирландских дикаря, одного из них звали Брайан; а теперь, словно восставший из могилы призрак, явилась сама отравительница в черной вуали.
Поскольку Мег понимала, что у нее нет надежды на спасение, если только друзья ее не найдут, дилемма ее сводилась к следующему: спасать собственную шкуру и рассказать правду — хотя Десма может все равно ее отравить, — или играть роль и защитить принцессу своей смертью, или, по крайней мере, выгадать для нее еще немного времени.
— Сейчас я уберу кляп, чтобы мы могли немного поболтать, Болейн, — сказала женщина в вуали, низко склоняясь над связанной Мег.
Руки девушки были стянуты за спиной, ноги привязаны к ножкам тяжелого резного стула. От Десмы Ормонд пахло травами, но сухими, умирающими, и у Мег вздулись ноздри.
— Я хочу, — продолжала женщина холодным размеренным тоном, — услышать, как ты признаешь себя вероломной стервой, порождением предателей моей семьи. Точно такой же, какими были твоя мать и тетя.
Пока Десма возилась с кляпом, Мег чуть не откусила ей пальцы за то, что та унижала Марию Болейн. Теперь она точно знала, кто отравил ее любимую госпожу и выставил ее виноватой перед лордом Кэри, которого Десма тоже пыталась убить.
— Ну же, — приговаривала Десма, вытаскивая изо рта Мег кусочек мокрой льняной ткани. — Прежде чем мы закончим, я хочу услышать твое признание и мольбы о пощаде.
Сначала Мег собиралась молчать и сверлить мучительницу гневным, презрительным взглядом, как сделала бы ее высочество, а тем временем подумать, кем ей быть: Мег или принцессой. Но когда женщина выдернула у нее изо рта льняную тряпку, Мег показалось, что вместе с кляпом ей вырвали горло. Она кашляла и давилась, хрипела и ловила ртом воздух.
— Бедняжка моя, — насмешливо проговорила Десма, — дайка я тебя напою.
В голове у Мег зазвенели колокола тревоги. Это яд, не иначе!
Мучительница достала из шкатулки маленькую чашечку и поднесла ее к губам Мег. Заливаясь слезами, девушка замотала головой и попыталась отвернуться, но Десма схватила ее за волосы, запрокинула голову, раздвинула челюсти и влила жидкость в рот, отчего Мег опять закашлялась. Девушка попыталась выплюнуть жидкость, хотя та очень походила на воду. Десма выплеснула остатки ей в лицо и швырнула чашу в угол.
— Я сказала, что хочу просто поговорить… по крайней мере, сейчас, — бросила ирландка, пододвигая ближе еще один стул и усаживаясь на край.
Взгляд Мег лихорадочно метался по комнате. Девушка отчаянно искала какой-нибудь способ защититься или сбежать. Мало того, что ее практически лишили возможности двигаться, но и сама комната была очень скудно обставлена. Даже если бы удалось толкнуть стул, вокруг нет ничего, что могло бы ей помочь. Единственный стол казался крошечным по сравнению с четырьмя каменными колоннами, стоявшими по углам, будто часовые на страже. Высоко под потолком из каменных стен торчали латунные крючки, на которые, по всей видимости, когда-то вешали шпалеры. Теперь они поддерживали выцветший гобелен, изображавший леди и лань. Быть может, это была та самая дева, в честь которой назвали башню. Ах, если бы она, Мег, могла уподобиться этой леди, убежать на вышитую поляну и скрыться в лесу…
Девушка нехотя сосредоточила взгляд на отравительнице. Приходилось признать, что та держалась, как настоящая леди. Но ее голос был отвратителен, и так жутко было не видеть ее лица. Мег решила, что оно страшное, как грех, и невероятно жестокое.
— Позднее я угощу тебя особенным напитком, Болейн, обещаю, — произнесла Десма и глухо расхохоталась.
Мег облизала потрескавшиеся, сухие губы и глубоко вдохнула. Она призвала на помощь образ принцессы и, несмотря на путы, села прямо и расправила плечи. Прищурившись, девушка смерила ведьму презрительным взглядом и воскликнула:
