Борис Тумасов - Иван Молодой. "Власть полынная"
На Думе государь уже назвал воевод. Ивана Молодого да Андрея Меньшого, Даниила Холмского и Даниила Ярославского. А в засадный полк послал великий князь боярина Ивана Патрикеева, на лучников боярина Тютчева.
Глава 9
Собрались воеводы, совет держать, где Орду встретить.
Во дворцовых покоях тишина, только и слышится Перестук молотков камнетёсов, заканчивающих кладку Успенского собора.
Подавшись вперёд, насупившись, сидит на троне Иван Третий. Вперивается очами в каждого говорящего. У государя мысли двоятся: с одной стороны, он давно уже хочет освободиться от ордынской зависимости, с другой - боязно. Ну, как Ахмат осилит?
Даниил Холмский говорит:
- У Козельска! Городок этот древний, былой славой покрыт. Орды Батыя не одни сутки об его стены шишки набивали!
Князь Ярославский с Холмским согласен:
- Козельск наших ратников вдохновлять будет! Иван Молодой включился со своим планом:
- На Угре-реке надобно дорогу Ахмату перекрыть. У Угры берега обрывистые, коли переправляться начнут, тут мы на них и насядем.
План молодого великого князя государю понравился, согласились и воеводы. И многочисленное конное и пешее воинство, гремя оружием, под трубные звуки и бой барабанов, под хоругвями и святыми иконами, по полкам и дружинам начало выдвигаться в сторону Калуги - занимать оборону на Угре-реке.
Огневой наряд поставили на салазки, а за войском ехал бесчисленный обоз с пороховым зельем, ядрами, провиантом и одеждой про запас.
Растянулись полки, всем миром провожали воинство.
От села к селу, от городка к городку шли и шли обочь толпами старики и бабы. Плач редок, всё больше наказывали:
- Стойте же крепко, за землю свою бейтесь!
Иван Молодой с братом государя Андреем Меньшим в блиставшей броне ехали бок о бок, переговаривались. Говорил князь Иван:
- Биться будем до последнего. Не отойдём, не побежим.
Ежели отходить, так к чему сыр-бор затевали… Мирон при виде молодого великого князя, проезжавшего мимо ополченцев, сказал поморам:
- Коли сам князь биться с татарами выехал, так нам и сам Бог велел!
Шагавший рядом с ним рыбак заметил:
- Ты же, Мирон, смерти боялся.
- То попервоначалу, пока в драку не встрял. На море в непогоду ревут волны, ладью кидают, и страх тебя одолевает. А как к снастям доберёшься, и страха нет. Одна мысль одолевает - рыбу бы взять…
Повернулся Мирон направо - народ движется, налево - тоже оружные мужики, назад оглянется - стена человеческая надвигается. Обочь на волокушах тянут пушкарный наряд, бочки с пороховым зельем, чугунные ядра. А впереди, сколько всматривается Мирон, всюду видятся отряды ополченцев. Подумал: «Ужели вся Русь поднялась на ордынцев? Коли так, то не осилят татары».
И неожиданная гордость вознесла Мирона. За Русь Московскую возгордился!
В Кременце Ивана Третьего дожидались братья-мятежники Андрей Угличский и Борис Волоцкий с дружинами. Обнялись. Великий князь сказал:
- Ахмат на нас тучей надвинулся, грозой запахло. На совете решили мы казну и Софью в Белоозеро отправить. С ней боярам Тучкову да Плещееву с дьяком Далматовым находиться…
А владыка и архиепископ из Москвы не уехали, воинство благословили, напутствовали стоять за веру православную.
- Коварен Ахмат, - обронил Борис.
- Сызнова ярлык прислал, покориться взывал. Сулит Русь не разорять, коли поклонимся.
- Сказки ханские. Аль впервой, - заметил Андрей.
- Я грамоту Ахмата без ответа оставил.
- Двести лет терпели, - промолвил Борис, - доколь? Пора ордынцам место указать.
Андрей вопросительно поглядел на государя:
- Ну, как хан к Москве прорвётся?
- На совете бояр решили, ежели что, посад пожечь, люду в Кремле отсидеться.
Вышли князья, направились к церкви. Иван Третий произнёс:
- Перед святыми образами обещаю вам, братья, обид вам не чинить, жить в мире.
- Ты нас, государь, не вини, коли же повинны в чём, то не со зла, - сказал Борис. - Ежели ты, государь, Москву не удержишь, то и нам на своих уделах не устоять. Орда сомнёт.
У паперти постояли, пока Санька коней не подал, и, сев в седла, тронулись. Санька рысил сзади, не слышал, о чём князья переговариваются. Да он на то без внимания. У него свои мысли в голове. Настёну вспомнил, как провожала его.
- Ордынцев страшусь, - говорила, - ну как Москву достанут?
- Что ты, Настёна, старая великая княгиня-мать Москву не покинула, верит великому князю. Эвон, сколь ратников Москву оберегают!..
Александр вспомнил сына своего, Саньку, и на душе потеплело. На третье лето мужику, отец ему уже и голубятню поставил. Подрастёт, голубей гонять будет. Как они с княжичем Иваном пугали. Бывало, поднимут стаю, она над Москвой кружит. А то какой оторвётся и давай до самой земли кувыркаться, падать. Вот-вот разобьётся, ан нет, снова взмывает…
За лесом Угра изгиб делала, и открылось огромное поле. Место, какое молодой великий князь облюбовал. Здесь встанут ополченцы и перекроют дорогу Орде. Выстоять бы!
Миновав Калугу, Санька поскакал к Серпухову. Иван Третий велел передать боярину Патрикееву, чтоб шёл к нему на Угру.
Темнело. Солнце уже давно спряталось за дальним лесом. Увидев у дороги избу, Санька свернул, решил заночевать под копёнкой сена. Расседлав коня и надёргав ему охапку сена, Санька собрался улечься у копны, когда подошёл хозяин, предложил:
- Может, в избу зайдёшь, мил человек, поешь, что Бог послал?
- Есть не хочу, - сказал Санька, - а вот от сна не откажусь.
- Меня Родионом кличут, а тебя-то как?
- Александром.
- Я, Александр, каждый день ополченцев провожаю, и тоска меня берет, совесть гложет.
- Так что мешает? Бери топор и ступай с ополченцами.
- И рад бы, да вот рука сохнет. Ты, Александр, когда спать надумаешь, приложись к земле, дрожит она. Это Орда идёт, и сила у неё несметная.
- Как думаешь, Родион, выстоим ли?
- Да уж надобно. Иначе пропадём. Впряжёт нас татарин в телегу.
- Коли так, то должно удержаться…
Ушёл Родион, а Санька припал ухом к земле. И точно: множество копыт бьют землю, гул слышится, будто вода с огромной высоты рушится. Санька вздрогнул от предчувствия надвигающейся опасности. Ужели случится то, что случилось во времена Батыя?
Медленно надвигалась Орда на Русь.
Широко раскинувшись, шли конные тумены Дикой степью. Раскачивались по ветру хвостатые бунчуки, дрожала земля под сотнями тысяч копыт, и всё живое, что было в степи, всё, что летало в небе, искало укрытия.
Дрожали в страхе звёзды, а днями небо затягивали пыльные тучи.
Дикая степь оглашалась многоязыким говором, криками.
Скрипели колеса кибиток, косяки лошадей выщипывали в степи травы, а ночами степь горела кострами, и кизячный дым тянуло по степи. Татарки в шальварах в казанах варили конину, сбрасывая серую пену стаям псов.
Орда шла на Московскую Русь…
Накануне похода хан Ахмат собрал десятка полтора темников в просторной юрте из белого войлока и в какой раз сказал:
- Мы потрясём Вселенную и первыми разорим землю урусов…
Усевшись на ковре полукругом, темники слушали, одобрительно кивали. А Ахмат продолжал:
- Урусы собираются выставить против нас дружины, но мы сомнём их. Когда они побегут, половина наших туменов будет добивать их, она станет тараном орды, другая же часть туменов растечётся по земле урусов и будет угонять молодых мужчин в рабство, а красавиц и богатство урусов повезут в Орду, в Сарай.
Ахмат провёл ладонями по лицу и промолвил:
- Во имя Аллаха, милостивого и милосердного… И темники повторили:
- Во имя Аллаха!..
Стояло раннее утро. Едва поднялось солнце, краем коснулось степи и побежало. В окружении тысячи верных нукеров Ахмат пробирался в головные вежи, где сосредоточились боевые тумены. Их множество, хан знает им счёт. Они сломят ратников великого князя, и в эту дыру ринется вся орда. Она затопит Москву, зальёт города и удельные княжества…
Миновав Новосиль, городок на окраине Московской Руси, и оставив его в стороне, орда двинулась на Белевск и к Козельску.
Хан ожидал известий из Литвы. Войска Казимира уже должны были встать на западном рубеже Руси. Литовский князь обещал Ахмату союз против великих князей московских…
В стороне остался Владимир-на-Клязьме. Прежде это был главный город удельной Руси, где жили великие князья и был двор митрополита.
Но то было до Ивана Калиты. Став великим князем, Калита перевёл владыку православной церкви в Москву…
За Серпейском Ахмат остановил орду. Впереди была река Угра, а за ней встали полки великих князей московских Ивана Третьего и Ивана Молодого.
