Александр Гарда - Колизей. «Идущие на смерть»
Так что, учитывая последние распоряжения ланисты, появление гостей в неурочное время было более странным явлением, чем июльский снег. Ко все возрастающему удивлению Луции и Свами, северянки повели себя чрезвычайно миролюбиво, что могло говорить о двух вещах: либо они замыслили какую-то серьезную пакость и не хотят раньше времени ее обнаружить, либо свершилось чудо сродни рассказам иудеев о расступившемся море.
Решив, что лучше перестраховаться, чем быть застигнутой врасплох, Свами на всякий случай встала в проходе между нарами, положив руки на верхние койки так, чтобы гостьи не смогли пройти дальше входа. Но те никак не отреагировали на ее демарш, чем еще больше насторожили недоверчивую нубийку.
Критически оглядев помещение, будто их комната чем-то отличалась от этой, Германика взглянула в лицо Свами льдинками голубых глаз:
– Успокойся, женщина с сожженным лицом. Мы пришли с миром. Видана принесла для вашей смелой подруги лекарство, которое ей дал лекарь самого Домициана.
Развернув пестрый лоскут, оказавшийся платком, ее спутница вытянула руку, на которой лежал стеклянный флакон с темной жидкостью.
Нубийка отрицательно покачала головой, недоверчиво глядя на подношение:
– Неужели вы думаете, что я буду этой дрянью мазать Ахиллу? А если там яд?
– Свами, не будь дурой, – прозвучал с верхней койки неунывающий голос. – Им совершенно ни к чему меня травить. Они же не сумасшедшие, чтобы отделаться от хорошего бойца незадолго до выступления. Я права?
– Абсолютно, – согласилась Видана. Мягко, но настойчиво отодвинув Свами плечом, она встала у изголовья скифянки. – Позволь я намажу этим твою спину. Пахнет, конечно, отвратительно, но зато хорошо помогает. И скажи своей темнокожей подруге, чтобы она не мешала: у нас не так много времени на выяснение отношений. Нарцисс велел отдать флакон и тут же уходить.
– Он знает, что вы здесь? – удивилась нубийка, неохотно посторонившись перед германкой и сигналя Луции глазами, чтобы та на всякий случай была наготове.
– Мы ему объяснили, зачем это нужно, и он нам позволил, – пояснила белокурая красавица, откидывая со спины Ахиллы тонкое одеяло. – О, я смотрю, твои раны уже почти затянулись! Чем вы их лечили? Не может быть, чтобы они так быстро зажили сами собой.
И тут ее рука, в которую была налита жидкость из флакона, замерла, а глаза гостьи расширились, словно она увидела нечто совершенно невозможное. Луция проследила за направлением взгляда германки – та неотрывно глядела на татуировку, украшавшую левую лопатку Ахиллы.
– Откуда это у тебя? – спросила она потрясенно, прикоснувшись к рисунку так, будто дотрагивалась до божественного знака. – У моего брата был на плече такой же знак, как у тебя.
Зашипев от боли, Ахилла попыталась приподняться, но обеспокоенные девушки не позволили ей этого сделать, осторожно придержав за плечи.
– Лежи, пожалуйста! – прикрикнула на нее Свами. – А ты (это уже относилось к Видане) перестань ерунду говорить!
– Я не лгу! Брату после испытания сделали такую же. И ты… ты тоже прошла посвящение? Но этого же не может быть! Волками становятся только мужчины! Как называется твое племя? Кто ты и откуда?
– Эй, отойди от нее, – вмешалась встревоженная нубийка, оттирая незваную спасительницу плечом и выхватывая из ее рук бутылочку со снадобьем. – Я сама все сделаю. И нечего к ней приставать с расспросами! Если хочешь что-то узнать, сначала скажи, зачем тебе это надо.
Под заинтересованными взглядами пяти пар голубых, зеленых, серых и черных глаз Видана опустилась на постель Корнелии и провела рукой по высокому лбу, пытаясь сосредоточиться.
– Я родилась в славянском племени венетов, которое живет очень далеко отсюда, на северо-востоке. У нас есть легенда, что наши предки пришли туда из мест, где было гораздо теплее. Они, как и мы, были беловолосые. Нашим отцом мы почитаем Небесного Волка. Когда наши мальчики проходят посвящение в мужчины, то получают такую татуировку.
– Ты уверена? – заинтересованно спросила Германика, с трудом отрываясь от разглядывания плеча Ахиллы. – Вот уж не думала, что ты не наша.
Видана посмотрела на нее так, будто ее мысли были далеко-далеко.
– Мой муж был из племени маркоманов. Так что я давно стала одной из вас. Но я очень хорошо помню этот рисунок. Откуда ты, Ахилла?
Голубые глаза венетки встретились с зелеными глазами гладиатриссы.
– Мой отец был из племени лютичей, мать – скифянка. Мы жили далеко отсюда среди маминой родни в низовьях реки, которую здесь называют Данаприс. Отец рассказывал, что у его племени тоже есть предание, будто в давние времена часть его народа ушла туда, где садится солнце. Он очень переживал, что у него родилась дочь, а не сын и некому передать тайные знания. Но девушки маминого племени сражались бок о бок со своими мужчинами, и тогда отец решил, что сможет научить всему меня… К сожалению, многое ему не удалось, но испытания, которые проходят юноши его племени, становясь мужчинами, я выдержала. Отсюда и голова нашего предка.
Девушки были так поглощены разговором, что не заметили, как в комнату зашел еще один гость – Нарцисс, разряженный, словно пришел на свидание, а не по делу. Оглядев компанию, он кашлянул, привлекая внимание.
– Кончайте болтать! Видана, Германика – вон отсюда! Ваше время давно закончилось.
Гостьи поднялись и безропотно исчезли в сгустившихся сумерках, только венетка успела прошептать на прощание Ахилле: «Мы еще поговорим с тобой об этом, хорошо?»
Когда стихли легкие шаги, Нарцисс, помявшись, полез за пазуху и протянул Свами на открытой ладони потрясающей красоты золотые серьги, украшенные розетками и подвесками.
– Мне тут один знакомый легионер привез из Египта. Говорит, что они с твоей родины. Возьми их себе.
От изумления у девушек стали круглыми глаза. Но это было ничто по сравнению с трепетом, к которым Свами дотронулась до подарка тонкими изящными пальцами.
– Это же богиня Хатхор! Такие же серьги были у моей матери.
На глаза стойко принимавшей удары судьбы Свами навернулись слезы, и, потянувшись к смущенному тренеру, она обняла его за шею и поцеловала в губы так, что Ахилла восхищенно присвистнула.
– Ох! – только и смог пробормотать совершенно растерявшийся здоровяк, покраснев, словно юная барышня. – Э-э-э, мне пора идти.
С этими словами мужчина мягко оторвал от себя плачущую девушку и бегом кинулся на улицу, не забыв аккуратно положить рядом с чернокожей красавицей царский дар, за который выложил в лавочке на Этрусской улице сумасшедшие деньги. Увы, безжалостно муштрующий своих «куриц» Нарцисс, жизнь которого проходила в грубой компании венаторов и женщин из веселых домов, совершенно не представлял, как вести себя вне тренировочного двора с нубийкой, произведшей на него сильное впечатление царственной осанкой и спокойным рассудительным характером.
– Ну и вечерок! – озадаченно промямлила Луция после длительного молчания, прерываемого только всхлипами подруги. – Новости сыплются как из рога изобилия. То у Ахиллы чуть ли не сестра находится, то у Свами кавалер объявился… То-то я думаю, почему он последнее время около нее все крутится…
– Слушай, Свами, а мы ведь ничего про тебя не знаем, – вдруг подала голос Ахилла. – Да и про Корнелию, по большому счету, тоже. Может, раз уж так получилось, устроим сегодня вечер воспоминаний? А то после встречи с Виданой я чувствую себя просто голой перед вами. Это несправедливо!
Девушки переглянулись и согласно кивнули.
– Хорошо, если ты так хочешь. Но только Луция сначала домажет тебя этой вонючей гадостью, – согласилась Свами, вдевая в уши бесценный подарок. От радости ее глаза засияли как звезды, золотые украшения подчеркнули красоту длинной шеи, плечи горделиво распрямились, и нубийка сразу стала походить на знатную даму, каковой она и была бы у себя на родине. Произошедшая метаморфоза оказалась столь разительной, что девушки зааплодировали, а Корнелия кинулась на шею подруге, покрывая темные щеки поцелуями.
Когда Ахилла получила, наконец, свою порцию неприятных ощущений и девушки забрались в постели, Луция первая подала голос:
– Начнем с Корнелии, как самой младшей.
– Да мне нечего рассказывать, – пискнула засмущавшаяся галлийка, – путь лучше кто-нибудь другой начнет. Луция, например…
– Не говори глупостей, – одернула ее Ахилла. – У нас у всех есть прошлое, а, значит, есть что рассказать. Так что не тяни время. Ну?
Поняв, что избежать откровений не удастся, Корнелия понурила голову.
– Да ничего такого особенного не было… Попала я сюда, потому что во время восстания Цивилиса наши вожди приняли его сторону. Потом пришли римляне и уничтожили деревню. Меня не убили только потому, что я была еще маленькая и спряталась под телегой. Когда все закончилось, меня нашли маркитанты и продали торговцам людьми, а те привезли в Рим и перепродали первому хозяину.
