Питер Дарман - Парфянин. Книга 1. Ярость орла
Крикс посмотрел на меня.
– Уж мы-то, галлы, справимся, даже если другим это не удастся! – прорычал он.
Спартак распустил собрание. Я пожал руку Касту и Ганнику, пока Крикс и его люди, толкаясь, проходили мимо. На выходе из шатра ко мне подошел Спартак:
– Я надеюсь на тебя, Пакор. Наша судьба в твоих руках. Ты должен их задержать.
Я был бесконечно горд этим ответственным поручением.
– Не беспокойся, мой господин, – очень серьезно сказал я. – Мы выиграем необходимое время.
Мы выступили на заре, четыре сотни всадников, вооруженных луками и мечами. Однако мы не стали надевать кольчуги и ограничились туниками. Нам требовалось лишь беспокоить римлян неожиданными наскоками, но не вступать с ними в бой. В лагере вокруг стоял жуткий шум – тысячи людей снимали палатки, собирали вещи, складывали все на повозки, сгоняли в стада животных, готовясь к походу. Мы объехали Везувий и направились на северо-восток через поля, по проселочным дорогам. Лошади поднимали копытами с выжженной земли тучи пыли. Годарз ехал рядом со мной, поскольку знал эти места лучше, чем кто-либо из нас. Через четыре часа мы остановились возле ручья рядом с леском, чтобы дать отдых лошадям. Отвели коней в тень, под деревья, сняли с них седла. Мы решили отдохнуть в этой тени до полудня, а затем снова двинуться на север, к Капуе. Проверив оружие и осмотрев лошадей, мы расставили караулы и немного поспали. Я думал о Галлии. Я не видел ее с того момента, когда к нам пришла весть о подходе римлян, но надеялся, что скоро мы снова встретимся, помоги мне Шамаш.
У каждого из нас был полный колчан. Я выбрал пятьдесят парфян, а также лучших стрелков из остальных конников, в основном пылавших жаждой мести даков, которыми командовал неустрашимый Буребиста.
– Они тогда вынудили нас сдаться, – как-то рассказывал он мне. – А все потому, что наш военачальник был глуп, не выставил охрану и не выслал разведку, когда мы отступали. Вот они и подкрались к нам, и в следующий момент мы увидели, что окружены. Пришлось сдаться.
Его слова напомнили о моей собственной глупости, когда и нас окружили и взяли в плен.
– Ну, ладно, – сказал я. – Ты только на этот раз не дай себя окружить. Нападай и сразу уходи, Буребиста, в бой не ввязывайся. Такая у нас сейчас задача.
– Да, господин. Я уж постараюсь как следует им наподдать!
Когда мы достигли холмов к востоку от Капуи, жара стала невыносимой. Эти поросшие лесами склоны дали нам хоть какую-то защиту, а вот впереди, на широкой равнине, где стоял город, никаких холмов и вообще никакого прикрытия не было. Как мы с Годарзом и Нергалом видели с вершины одного из этих холмов, на мили вокруг не было никаких подходящих укрытий. Город располагался в широкой петле, которую здесь делала извивающаяся река. Она была похожа на гигантскую змею, вытянувшуюся с востока на запад; окруженный стенами город Капуя стоял на южном ее берегу. Вокруг, вне стен были разбросаны отдельные домики и деревни, а с севера к городу подходила прямая дорога, она рассекала город и продолжала тянуться дальше на юг. Как и всякая другая крупная римская дорога, эта тоже была прямая, как стрела.
– Вот по этой дороге они завтра и двинутся сюда, – заметил Годарз.
Мы могли разглядеть массы людей и животных примерно в пяти милях от нашей позиции – сплошные быстро передвигающиеся фигурки. Римляне обустраивали на ночь лагерь. Должен признать, это было потрясающее зрелище. Великолепный лагерь со рвом и земляным валом, за которым возвышался частокол, создавался буквально из ничего, на пустом месте. Абсолютно безопасное укрепление, где войска могли отдохнуть и провести ночь, а также надежное убежище на случай нападения неприятеля. А утром лагерь будет разобран и войско двинется дальше – замечательное достижение с точки зрения военной инженерии и планирования. Спартак говорил мне, что римские войска проходят в среднем по пятнадцать миль в день, и это означало, что уже завтра они смогут достичь пригородов Неаполя, а послезавтра будут готовы атаковать наши силы возле Везувия. Стало быть, завтра нам следовало что-то предпринять, иначе окажется поздно.
Ужинали мы в месте, которое я выбрал для нашего лагеря, на пологом склоне возле проселочной дороги, которая огибала холм и прорезала лес. Костров мы не разжигали, чтобы огни не предупредили римлян на равнине о нашем присутствии. На всех направлениях были расставлены на ночь караулы, на тот случай, если на лагерь наткнется какой-нибудь пастух или случайный прохожий, хотя я рассчитывал, что все пастухи в окрестностях уже присоединились к Спартаку. Прежде чем упала ночь, я объяснил своим людям план действий на завтра. Все расселись полукругом на земле, лица прямо-таки пылали боевым задором. Завтра мы атакуем римлян, когда они уже будут на марше. Я рассчитывал на то, что, поскольку они в Италии, их бдительность окажется не столь высокой, как если бы они шли по враждебной территории. Они, конечно, выставят вперед авангард, это стандартная практика, но мы-то можем их остановить и, вероятно, заставить перестроиться в боевой порядок. А это займет время и, значит, позволит нашему войску выиграть по меньшей мере полдня.
– Запомните, – подчеркнул я, – дальность полета наших стрел больше, чем у любого их метательного оружия, включая пращи, которые они всегда пускают в ход с дальней дистанции. Не беспокойтесь насчет точности стрельбы, их там много, так что любая стрела наверняка найдет какую-нибудь цель.
Я не спал в ту ночь, а лишь ходил взад-вперед по лагерю, проверял посты и оружие. Заря занялась достаточно скоро, воины покормили и напоили коней и съели скромный завтрак из сухарей и воды. Никакого шума, никакой бравады – просто четыре сотни воинов в молчании проверяли свои седла, луки, шлемы и уздечки. Годарза я оставил в резерве с пятьюдесятью всадниками. Я намеревался увести в сторону все конные силы, какие только были у римлян, и заманить к холмам, где их ждала засада. Если что-то пойдет не так, группа Годарза будет действовать в качестве арьергарда и прикроет нас, если враг задавит наших воинов на равнине своей массой.
Как только на востоке появились первые лучи солнца, триста пятьдесят всадников спустились по проселку, что вел на равнину и проходил вокруг Капуи. Римляне, должно быть, уже снимались с лагеря и готовились к походу к Везувию. Как только мы вышли из-под защиты леса, то построились в одну длинную колонну. Я ехал впереди, остальные следовали за мной, выстроившись в затылок друг другу. Мы шли к римлянам легким галопом, кентером, и я уже видел римский авангард, легковооруженных пехотинцев и лучников; они вышли из лагеря и двигались по дороге на юг. Римляне не выслали вперед конное охранение – зачем? Они были дома, на своей земле, и направлялись на подавление восстания рабов, а вовсе не на бой с достойным противником. Следом за авангардом шли конное подразделение и легионеры, за ними двигались военные инженеры и саперы, а замыкали строй остальные их конники. Основная часть легионеров все еще оставались в лагере, разбирая частокол и укладывая остальное имущество.
По моей прикидке, их авангард вытянулся по дороге примерно на полмили или около того, когда мы рванули галопом через равнину, где, приблизившись на расстояние в пятьсот шагов, должны были резко свернуть вправо и направиться прямо к римскому лагерю. За секунду до того, как повернуть Рема, я выпустил стрелу в передний ряд римской колонны, и все всадники, мчавшиеся за мною, последовали примеру. Таким образом, легковооруженные воины и лучники авангарда оказались сразу же буквально засыпаны стрелами. Стремительно продвигаясь вдоль их колонны, я быстро натягивал тетиву и выпускал одну стрелу за другой. Римляне, без помех маршируя по знакомой территории, были поначалу ошеломлены нашим внезапным нападением. Воздух заполнили ругательства и вопли боли, а стрелы продолжали пронзать кольчужную броню и плоть. Я видел, как некий центурион, сойдя с дороги, отчаянно пытается перестроить своих людей и организовать оборонительную стену из щитов. Он стоял спиной ко мне, когда Рем пронес меня мимо него и моя стрела вонзилась ему в поясницу. Отдельные римляне метали в нас дротики, но те до нас не доставали, падали с недолетом. А вот наши стрелы были подобны стальному дождю, они так и сыпались на смешавшиеся ряды противника, и многие находили свою жертву, мягкую, податливую плоть. В попытке сблизиться с нами некоторые легионеры пробегали короткое расстояние, разделявшее нас, и бросали дротики, но лишь отделялись от своих товарищей и превращались в идеальные мишени для моих всадников. Многие пали именно так, одни мертвыми, другие же, истекая кровью и шатаясь, отбегали назад к товарищам.
Из лагеря тем временем выбегало все больше римлян, заполняя равнину по обе стороны от дороги, пока авангард и те, кто за ним последовал, пытались построиться в какой-то боевой порядок. Но в результате образовалась кишащая толпа, масса впавших в панику воинов. Я остановил своих ребят примерно в трех сотнях шагов от выхода из лагеря и приказал стрелять в мечущихся в отчаянии римских воинов. Краем глаза я заметил, что слева в нашу сторону направляется вражеская конница. Несколько десятков всадников без какого-либо боевого порядка решительно неслись прямо на нас.
