Тулепберген Каипбергенов - Непонятные
— Да, да, нескладно получилось! Наш главный военачальник маловато оставил в городе нукеров, маловато!.. Конечно, невозможно предвидеть все, но…
— Я счастлив, что вы убедились в моей правоте, — напомнил главному визирю Каракум ишан, как только они остались наедине.
— Я-то убедился! Убедился! — досадливо поморщился он. — Но вот как быть теперь, как вести себя? Что доложить хану?
— Если дать понять хану, даже тонко, очень осторожно, что вчера он отдал ошибочный приказ, — это равносильно тому, что добровольно пойти на виселицу и самолично накинуть себе петлю на шею… Нужно придумать что-то умное…
— Меня, кажется, осенило! Ведите меня к хану! — потребовал ишан.
— Вы подозреваете, что каракалпаки замахнулись на самого хана?
— Берите дальше и выше! Я подозреваю, что здесь не обошлось без русских! Чует мое сердце, что это все они придумали!
Совершенно подавленный событиями, главный визирь поморгал и растерянно протянул:
— Если на овцу накинуть тигриную шкуру, вряд ли все-таки овца превратится в тигра!.. Я чего-то не понимаю, не улавливаю… Вы столько раз твердили о никчемности русских… Ни на что-де они не способны…
— Овца, разумеется, не станет тигром в его шкуре, но напугать других — напугает… — внушительно втолковывал ишан главному визирю. — Не топор режет, мой великий и мудрый главный визирь, а мастер! Тот, кто искусно им владеет!
29
«Русская стена» показалась Алакозу настоящей крепостной стеной — высокая, прочная, довольно широкая. Рядом с нею был поставлен теплый, удобный и вместительный шалаш. Землю в нем покрыли шерстяными кошмами и туркменскими коврами. И стена, и шалаш пришлись Алакозу по душе.
— Получше да потеплее будет, чем в юртах богачей, — одобрительно хмыкнул он, расположившись в шалаше.
— Ковры принесли Аннамурат и его джигиты, — пояснил Ерназар-младший. — А теперь отдыхайте! Разговаривать и дела решать будем, когда подоспеют все соколы.
На другой день Алакоз проснулся будто заново рожденный. Он с удовольствием напился чаю, заваривать который Ерназар-младший был мастак. Спустя час-другой Алакоза, однако, стало тревожить, что соколы собираются чересчур медленно.
— Не беспокойтесь! Они скрываются в лесах, не хотят наводить на след ханских собак, — успокоил его Ерназар-младший.
— В ваше отсутствие нами тут командовал Михайлов. Очень он умный человек, многому научил нас. Это его затея, чтобы туркмены всполошили своим набегом хана и отвлекли из Хивы часть нукеров. Да разве туркмен догонишь, — засмеялся Ерназар-младший звонко и молодо. — Они рассыпались по степи как горох… Это опять же Михайлов велел нам бежать в разных направлениях. Он очень хотел поскорее освободить нас!
— Ерназар-ага, помните, вы обещали, что обязательно побываем в русском царстве? — напомнил Тенел.
В шалаш пулей влетел подросток лет четырнадцати-пятнадцати и замер на пороге от смущения и растерянности. Судя по всему, он очень торопился — сильно запыхался и никак не мог унять частого прерывистого дыхания. Ерназар удивленно уставился на оборванца, а Тенел обрадовался, вскричал:
— Хау, да это же Каллибек!
Алакоз припомнил, как этот парнишка однажды отчитал его за то, что у него в кармане не нашлось медного гроша. Ерназар-младший решил для острастки спросить мальчика, зачем он здесь, чей он и откуда.
— В ауле ходит много всяких слухов и разговоров о «русской стене», вот я и решил взглянуть на нее собственными глазами. — Каллибек метнул на Ерназара-младшего дерзкий взгляд.
— Где твои попутчики? Чей ты сын?
— Разве умный человек пойдет искать стену, о ко торой не должны знать враги, с ненадежным человеком? Но я пришел сюда один. А моим отцом был бедный дехканин Бекжан.
— К какому роду ты принадлежишь? — продолжал допытываться Ерназар-младший.
— У нас, сирот, не заведено интересоваться, спрашивать друг у друга, какого мы роду-племени! — насупился Каллибек.
Ответ понравился Алакозу.
— Каллибек, если я задам тебе вопрос, ответишь ли ты мне? — спросил он со значением.
В старых обычаях было испытывать молодежь мудреными вопросами, но не всех и не каждого, а лишь тех, на кого аксакалы или именитые люди возлагали свои надежды. Такое испытание считалось честью, и сироты ее никогда почти не удостаивались… Каллибек напружинился, подобрался, как птица перед полетом, однако на его желтоватом худом лице нельзя было обнаружить следов волнения.
— Скажи-ка мне, какое, по-твоему, самое плохое слово?
То, из-за которого человек способен возгордиться, зазнаться!
— Как ты думаешь, какой человек в этом мире счастливый, а какой — несчастливый? — Ерназар Алакоз испытующе взглянул на Каллибека.
На этот раз Каллибек подумал, прежде чем ответить.
— На этот вопрос дать один-единственный ответ нелегко, Ерназар-ага. Потому что каждый понимает счастье и несчастье по-своему. Для некоторых счастье — это всего-навсего достаток в доме. По-моему, счастливый тот, кто знает жизнь и людей. Если же подразумевать, что такое счастье или там несчастье в семье, то в народе говорят так: когда муж плохой — семья несчастлива наполовину, когда жена плохая — семья несчастлива полностью.
Алакоза поразила взрослость, почти неправдоподобная для подростка. Мальчик рассуждал, как умудренный жизнью человек. Ерназар-младший был удивлен не меньше; он полюбопытствовал:
— Эй, откуда тебе все это известно?
— Сирота кормится у разных людей, не в одном доме! Не стану лгать: в каких только аулах и семьях я не перебывал в поисках хлеба! Для меня все люди одинаковы — и те, кто сунул мне в руку кусочек лепешки, и те, кто ничего не дал… А вот в сундук моей души каждый что-то да вложил, а я сохранил!
Ерназар частенько мечтал о том, как он возьмет с собой в Оренбург Тенела и Бердаха, оставит их там учиться, постигать русскую науку. Сейчас он подумал: «Хорошо бы вместе с Тенелом и Бердахом прихватить и Каллибека!»
— Если я отправлю тебя в другую страну, как ты на это посмотришь?
— Для меня это будет самым большим счастьем! Увидеть мир, узнать, как живут разные люди! Что составляет их радость, что — печаль!..
Тезка, а у тебя не пропало желание совершить путешествие в русское царство? — осведомился Алакоз у Ерназара-младшего.
— Я человек слова! Я не меняю своих намерений! — солидно изрек Ерназар-младший.
Ближе к полуночи к «русской стене» прискакали на взмыленных лошадях Мадреим и Мухамедкарим. Ерназар-младший всполошился:
— Разве вы были не втроем?
— Векторе схватили! — с горечью сообщил Мадреим.
— Не может быть! — вырвалось у Ерназара-младшего, он побледнел. — Где схватили?
— Его поймали у самой стены, можно сказать — за ноги с нее сдернули! — всхлипнул Мадреим.
— Он не выдержит пыток! Он приведет сюда ханских нукеров! — Ерназар-младший был в панике.
— У нас есть выход — сняться отсюда! — попытался успокоить всех Алакоз. — Но почему задерживаются Михайлов и Генжемурат?
— Они должны оставить ложные следы в Туямую-не, а Зарлык с джигитами — в Ходжейли!
Казалось, воздух наполнился ожиданием несчастья. Каллибек и Тенел, уединившись в уголочке, о чем-то шептались.
— Каллибек, ты хорошо знал Векторе. Какой он парень? — спросил Алакоз.
— Умный, спокойный, — тотчас же откликнулся Каллибек.
Умеет хранить тайны?
— Еще как! И потом — он терпеливый. Иногда кто-нибудь из сирот жаловался ему, как бессердечны сытые люди. А он говорил: «Сытый голодного не разумеет! А ты терпи, как твой народ терпит голод и лишения».
— Молодец Векторе!.. — улыбнулся Алакоз мальчикам. — Конечно, пока все не соберутся, нам с вами, джигиты, придется подрожать да потрястись слегка, на то нынче и холода! — смягчил он свои слова шуткой. — Может, чтоб отвлечься, поговорим, помечтаем, а? Вот ты, Мадреим, чего бы ты хотел?
— Мира! Покоя! Если так оно и выйдет, я создам снова семью.
— А есть ли у тебя кто на примете? — поинтересовался Алакоз.
Мадреим встрепенулся, лицо его просияло, озарилось внутренним светом.
— Коли джигиту повезет с женой, его печаль уменьшится вдвое, а радость увеличится вдвое. Я раньше не верил, что бывают хорошие жены, а теперь поверил, убедился! — Мадреим задохнулся от восторга и волнения. — Имя моей мечты — Гулзиба. Плохо только, что я уже сейчас ревную ее ко всем на свете!
— Заруби у себя на носу, страдалец ты мой! Ревность мужа все одно что бешеная собака: на хозяина лает, а вора в дом пускает. — Мухамедкарим дружески толкнул Мадреима локтем в бок.
— Ерназар-ага, оказывается, Сержанбай умным был человеком, проницательным! Какую жену себе высмотрел-выбрал! Хоть на старости лет, на закате жизни, да повезло ему с женой.
