Галина Романова - Иван Берладник. Изгой
После поражения тихо зажил Чернигов. Кое-как перетерпели долгую морозную и ветреную зиму, настала сырая и холодная весна. Пришедшая большая вода затопила не только луга, но и многие пашни. Дороги превратились в кашу - ни проехать, ни пройти. Люди затягивали пояса и с тревогой ждали, когда спадёт вода. Из-за половодья пришлось отложить даже самый сев. Когда же вода начала входить в берега - чуть ли не на две седмицы позже обычного, - стало ясно, что озимые вымокли почти везде, а значит, хлеба будет мало.
В такую пору взбунтовался у старого Изяслава Давидича сыновец Святослав Владимирич. Отрок давно уже просился на настоящую охоту - ему хотелось самолично поразить копьём или стрелой тура. Изяслав отговаривал сыновца:
- Да ты погляди, куда теперь ехать? Дороги развезло! В такую пору только тати шатучие по лесам бродят!
- Звери не тати, а тоже бродят, - возражал Святослав.
- У зверей своего дома нет, а человек дом имеет.
- Я тоже человек, - насупливался отрок.
- Знамо дело…
- А дома своего у меня нет как нет!
- Это что такое? - Изяслав был изумлён. - Почему это нет у тебя своего дома?
- А потому, что живу в твоём Березове, а в мой удел ты меня не пущаешь. Может, потому, что нет моего удела?
- Святославе, - Изяслав погладил отрока по голове, - не пускаю я тебя в твои земли потому, что мал ты еси и молод сущ. Рано тебе княжить. Вот подрастёшь…
- Юрий Суздальский отцом своим был восьми лет от роду на княжение ставлен, а мне уж двенадцать! - запальчиво крикнул Святослав. - Вон, Святослав Всеволодич тоже супротив стрыя своего восстал, затребовав себе удела в земле отца своего! Так и мне надлежит!
Про Святослава, старшего сына Всеволода Ольжича, который семнадцатилетним юношей участвовал в последнем бою Ольжичей за Киев и был захвачен в плен, Изяслав знал. Тот, потеряв полученные от Изяслава Мстиславича города и недовольный теми уделами, что выделил ему Юрий Долгорукий, вокняжившись в Киеве, свалил досаду на своего стрыя Святослава Ольжича. Дескать, он мог бы и похлопотать за сыновца! Посему, не обращая внимания на распутицу, стал собирать войска.
- Да ты что? На меня войной пойдёшь? - изумился Изяслав.
- А коли надо, то и пойду! - воскликнул Святослав.
- Вот я тебя накажу хворостиной отстегать, тогда узнаешь! - рассердился Изяслав Давидич. - Молоко на губах не обсохло, а туда же!
- Ничего, стрый-батюшка! Тебе скоро в домовину ложиться - тогда я всё припомню! - юный Святослав выскочил вон.
В начале лета, когда подсохли дороги и всё кругом зазеленело, пришёл от Юрия Долгорукого гонец из Киева - звал великий князь черниговских соседей к Зарубу, на снем с половецкими ханами. После ожидался приезд долгожданного нового митрополита взамен изгнанного на Волынь Климента Смолятича.
Мир половцам был дан - к Зарубу приехали половцы, связанные кровным родством со Святославом Ольжичем, с самим Изяславом Давидичем по его первой, покойной, жене и с Юрием Долгоруким, который в своё время тоже был женат на половчанке. Получив в дар кольчуги и шеломы русской работы, украшения для жён и дочерей и драгоценные северные меха и отдарив князей породистыми конями и пардусами, ханы ещё раз подтвердили мир и отъехали восвояси.
Лишь по пути назад Изяславу Давидичу стало известно, что юный Святослав, пользуясь отсутствием стрыя в Чернигове, тайно бежал из Берёзова, пробрался в верховья Десны, во Вжищ и захватил сгоряча несколько городов - они сами открыли ему ворота, потому как княжич! Потом остыл, понял, что сгоряча натворил, и, боясь стрыя, послал боярина к князю Ростиславу Мстиславичу Смоленскому, отдаваясь под его покровительство. Более того, - к нему вскоре примкнул и другой Святослав - Всеволодич, до сих пор ходивший под рукой Новгород-Северского князя. Примкнул недовольный своим уделом и требуя себе Подесенье.
Это уже было опасно. Святослав Ольжич задержался в Киеве встречать нового митрополита и ничего ещё не знал о том, что творится дома. И поэтому, едва отправив гонца в Киев для двухродного брата, Изяслав Давидич стал готовиться к походу. Тяжко ему было выступать против родного сыновца, коего воспитывал как своего преемника, да делать нечего. Ростислав Мстиславич хоть и стар, но ещё силён.
Полки выступили вверх по реке Снови во второй половине лета. Шли к городу Ропеска, куда должны были прийти в условленный день дружины Святослава Ольжича. Двухродные братья-князья встретились и пошли дальше, направляясь прямиком на Дебрянск и Вжищ. Но на полпути, у Синего Моста, встретили разъезды князя Святослава Всеволодича. Тот был слегка растерян - не ожидал, что стрый пойдёт на него войной, а на Юрия Долгорукого надежды у него не было. Новый Киевский князь занялся своими делами, ясно дав понять, что усобицы Черниговщины - её личное дело. Поэтому Всеволодич лишь делал вид, что обижен, и хотел лишь одного - чтобы стрый Святослав принял его как равного князя и перестал считать несмышлёным отроком.
От отца Всеволода Святослав унаследовал честолюбие - первородство ещё не даёт права быть первым во всём. Главное - твоя сила, уверенность и решительность. Он был старшим сыном старшего сына из племени Ольжичей и рано или поздно должен был возглавить род. А как он заставит себя слушаться, если уже сейчас с ним никто не считается?
Сыновец встретился со стрыями там же, у Стародуба, которым владел ещё со времён первого княжения в Киеве Юрия Долгорукого. Не найдя союзников, предпочёл смириться. Святослав Ольжич, поражённый сходством юноши с его покойным отцом, даже всплакнул и легко согласился со всеми словами сыновца. Отныне Новгород-Северской землёй и Стародубом владели два князя поровну.
От стен Стародуба послали гонцов к Святославу Владимиричу. Долго ждали ответа, наконец он пришёл. Через одного из своих бояр отрок просил оставить ему Вжищ для княжения и утвердить за ним всё Подесенье - от Воробейны до Корачева. Вдохновлённый примером Ольжичей, Изяслав Давидич согласился с сыновцем, после чего полки возвратились восвояси.
Юрий Долгорукий мог бы помочь Святославу Всеволодичу, но сам в те поры был занят. В разгар лета пришла весть - на Владимир-Волынский напал внезапно Мстислав Изяславич, старший сын покойника Изяслава. Во Владимире тогда княжил Владимир Мстиславич, прозванный Мачешичем, потому как мать его приходилась остальным Мстиславичам неродной. Жил он там тихо-мирно, забыв, что Волынь была завещана потомкам Изяслава ещё во времена его отца Мстислава Великого. Мстислав Изяславич изгнал стрыя Владимира в Венгрию, захватив его мать и молодую жену, и сел сам на стол отца.
Прослышав об этом, Юрий Долгорукий стал собираться в поход. Старшие сыновья - Василько, Андрей, Глеб - были рядом. Стоит их кликнуть - все придут со своими полками. Правда, Глеб в Переяславле, сторожит Русь от половцев, но зато на полпути к Волыни Туров, где сидит сын Борис. Сам Борис от природы нрава был тихого, болезненный. Он и сейчас, услышав о начале похода, сказался хворым и послал вместо себя дружину под водительством воеводы Туровского. Вместе с туровцами в поход должны были пойти и галичане - как в прошлом году, когда они ходили на Изяслава Давидича.
В Галиче шли годы. Закричал в колыбельке долгожданный сын, названный Владимиром в честь деда. Ольга заикнулась было, чтобы хоть крестильное имя дали младенцу - Иван, но священник по святцам настоял, чтобы юного княжича крестили именем Якова. А Ярослав, услышав из уст жены имя Ивана, почему-то подумал о Берладнике. Где-то он сейчас?
О Берладнике он вспомнил и в тот летний день, когда прислал ему новый Киевский князь весть, чтобы собрал Ярослав полки и пошёл с ним воевать Волынь. Там сидел Мстислав, сын ненавистного сыновца Изяслава. Мечтая выбить дурное семя вон с Руси, Юрий Долгорукий пообещал Волынь своему другому сыновцу - Владимиру Андреевичу, сыну самого младшего из Мономашичей. С собой звал он всех своих князей-союзников - от Святослава Ольжича до Ярослава Галицкого.
С этой вестью Ярослав зашёл к жене. Не признал бы Иван своей прежней любви. Хотя прошло пять лет, Ольга Юрьевна пополнела, подурнела. Её красота поблекла, и лишь глаза ещё жили на бледном лице. Сын Владимир подрастал, княгиня с тревогой чувствовала под сердцем шевеление второго дитя и тайно молилась - пусть и этот будет мальчиком. Может быть, радуясь второму сыну, Ярослав согласится назвать его Иваном?
Мужа Ольга встретила молча. Встала, опустив руки и выжидательно глядя на него.
- Отец твой прислал мне грамоту - зовёт на войну против старого врага своего, князя Волынского, - сказал Ярослав.
Ни один мускул не дрогнул на лице Ольги. Как стояла, так и осталась стоять.
