Маргарет Барнс - Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров
— Ее Высочество спит, — сказала мадам Грейс, компаньонка вдовствующей королевы. Она вышла к ним навстречу и старалась загородить дверь в спальню своим тощим телом.
— Тогда я войду и посижу с рядом с ней. Подожду, пока она проснется, — сказала Елизавета.
— Она может проспать еще долго, — заметила мадам Грейс.
— Вы сможете пойти погреться на солнышке или посплетничать с моими дамами. Вам нужно немного развлечься, — приказала ей Елизавета. Она старалась понять, в чем же здесь дело: то ли просто ревность, то ли что-то иное, из-за чего эта женщина упорно не хотела допустить дочь к матери.
В материнской спальне монастырская строгая обстановка приятно сочеталась со знакомой мебелью и другими вещами, которые принадлежали их семье. Огромное резное распятие царило над всем. Увидев мать, Елизавета забыла обо всем остальном. Она прислушивалась к тяжелому дыханию матери и с жалостью смотрела на ее бледный высокий лоб и глубокие морщины вокруг глаз. Мать казалась такой незащищенной.
— Ваше Величество, мне кажется, что она долго не проживет, — сказала настоятельница, входя со стаканом настоя из трав.
— Я приезжала частично из-за этого, — сказала Елизавета. — Я жду ребенка и могу больше ее не увидеть. Но я хочу поговорить с ней кое о чем, пока еще не поздно. Мне бы хотелось поблагодарить вас и остальных сестер за ту заботу, которую вы проявляли к ней.
Настоятельница поставила питье на стол. Прежде чем уйти, она перевела взгляд с лица умирающей женщины на распятие.
— Да, земная корона иногда усыпана терниями, — заметила она. — Ей и Вашему Величеству выпало на долю больше страданий, чем остальным смертным. Но ее душа вскоре обретет покой.
Когда Елизавета Вудвилль проснулась, она сначала не поняла, где находится, и решила, что снова попала в убежище, данное ей церковью. Но отпив несколько глотков травяного настоя, она увидела рядом с кроватью старшую дочь и образовалась. Разум ее прояснился. Они неторопливо беседовали, спокойно вспоминая недавнее прошлое. Вдовствующая королева сказала, что мечтала о том, чтобы ее младшая дочь Бриджит приняла обет и стала послушницей в этом монастыре, где сама королева была окружена такой заботой и вниманием. Елизавета рассказала ей, как счастлива Энн, выйдя замуж за графа Суррея, как они того и желали.
— Я слышала, что твой муж опять вернулся с триумфом, — произнесла мать. — Но, увы, его путь отнюдь не усыпан розами, снова появился претендент на престол, и это мучит его? Однако он теперь не может сказать, что я приложила к этому руку, — я так тяжко больна.
— Что бы он ни думал, он прислал вам прекрасный виноград. Я скажу Диттон, чтобы она передала его вашей компаньонке.
Елизавета подошла к окну и немного задернула занавеску, чтобы яркий утренний свет не беспокоил слабые глаза матери.
— Вы слышали, что тетушка Маргарита принимает этого человека у себя? Она клянется, что это Дикон, — сказала Елизавета, взглянув в сад, где дамы и компаньонка матери беседовали на каменной скамье.
Она была поражена, услышав, как мать хихикает.
— Мне нравится твоя тетка Маргарита, — ив ее голосе послышались прежние вредные нотки. — Я бы тоже поклялась в чем угодно, чтобы только насолить твоему кислому мужу.
Елизавета повернулась и увидела, что умные темные глаза матери ярко блестят на иссохшем лице. Дочь понимала, что даже сейчас, когда матери осталось жить так недолго, она все же умнее и прозорливее любого из них.
— Скажи мне честно, — спросила она, подойдя к кровати. — Ты веришь в эти постоянно повторяющиеся слухи, веришь, что одного из твоих сыновей пощадили?
— Ты же знаешь, что я этому не верю, — искренне ответила мать. — Твой проклятый дядя Ричард никогда ничего не делал наполовину!
Елизавете не хотелось волновать больную, но она должна была выяснить все до конца.
— Генрих специально послал сэра Роберта Клиффорда во Фландрию, чтобы тот посмотрел на претендента. Он видел, как молодой человек ехал через Аррас, — продолжала Елизавета. — И даже сэр Роберт, которому на все наплевать, заявил, что претендент — точная копия моего отца.
Вдова Эдуарда Четвертого снова захихикала, но тут у нее начался приступ кашля. Ей пришлось отпить еще настоя.
— Даже если он так сказал, это равно ничего не значит, — заметила она, перестав наконец кашлять. — Если бы Маргарита Бургундская или любой из наших друзей, Йорков, захотели найти молодого человека, похожего на вашего отца, это не составило бы никакого труда: Англия полна его внебрачными детьми. Мне кажется, во Фландрии их тоже хватает, — ведь он проводил там скучные дни изгнания.
«Наверное, мать права», — не могла не согласиться Елизавета.
— У Джейн Шор не было детей, — заметила она, вспомнив, что та была любовницей отца не один год.
— Нет, но было много женщин, родивших от него детей, — настаивала вдова. Она уже устала и начала раздражаться. — Грейс тоже его ребенок.
Елизавета привыкла видеть Грейс и ее младшего брата во дворце в Вестминстере. Они ей не очень нравились, но она никогда специально не думала о них.
— Значит, поэтому у нее нет фамилии? — догадалась она, пораженная своей невнимательностью. — Она, наверное, похожа на свою мать этими выпуклыми и злобными глазами? Кто же была ее мать?
— Я давным-давно забыла о ней, — зевнула уставшая Елизавета Вудвилль. — Но теперь, когда обо мне некому заботиться, Грейс ухаживает за мной и делает все, что я ей приказываю.
«Интересно, что ее заставляет делать моя мать? Я не удивлюсь, если и они приложили руку к появлению нового «претендента».
Елизавета как можно явственнее попыталась представить себе младшего брата, но вскоре постаралась избавиться от этих мыслей, так сильно и больно ворошивших прошлое.
Внезапно мать задремала — она была очень слаба. Несколько минут Елизавета смотрела на нее. Она вспоминала и ее живость, и присущее ей чувство драматизма, и то, как мать всегда могла повернуть жизненные обстоятельства в свою пользу. И с грустью подумала, что видит ее на земле в последний раз.
Всю весну Англия кипела от слухов о так называемом герцоге Йоркском, который находился по ту сторону Ла-Манша. Казалось просто поразительным, сколько людей верили в него! Генрих считал, что главное оружие находится в руках герцога Бургундского, и это оружие могло быть использовано против него также любой другой страной — из тех, с которыми у Англии не было дружественных отношений.
Он по-прежнему занимался своими делами, среди которых был предстоящий брак его наследника и дочери Фердинанда Арагонского. Он вел переговоры о мирном договоре с Шотландией, занимался также морским путешествием Джона Кэббота, который должен был отправиться на поиски восточных сокровищ.
Елизавета знала, что ее мужа уважали и в Англии, и в других странах. Хотя он не проявлял агрессии, его побаивались. А ей так хотелось, чтобы его любили. Но, похоже, Генрих не нуждался в их любви так же, как ему не была нужна ее любовь. Он продолжал копить деньги и следил, чтобы его старший сын хорошенько учил латынь и греческий, а самое главное — испанский язык. Он стал хуже видеть и стал еще более скупым. Елизавета уже поняла, что в ее жизни никогда не будет настоящей любви… Счастье, что огромную радость приносила ей любовь детей. Ее просто очаровывал младший Хэри — здоровый, красивый и ласковый.
— Мы как будто живем в варварские времена, а не в эпоху, когда печатают книги и открывают новые страны, — жаловался Генрих, когда они плыли на королевской ладье в Гринвич, чтобы отдохнуть от столичных волнений. — Люди ведут себя так, как истеричные дети.
— Когда они так глупо поверили Симнелу, вас, казалось, не волновало, — сказала Елизавета, сидя рядом с ним под навесом, красиво украшенным розами Тюдоров.
— Тогда все было как детские игрушки. Мне пришлось просто заставить настоящего Уорвика проехать по улицам, чтобы все поняли свою глупость. Но сейчас мне нечего им показать, нет даже мертвого тела!
Он не заметил, как она напряглась, и резко повернулся к ней.
— Елизавета, разве никто из вас не знает, где они похоронены?
— Как мы могли это знать? Мы только знаем, что это случилось здесь! — ответила она, стараясь не смотреть на мрачный Тауэр, пока их ладья проплывала мимо него. — Наверное, об этом знал священник из Тауэра. Но он был стар, и болен, и умер прежде, чем мы покинули аббатство. У Ричарда был сквайр по имени Джон Грин. Он передавал послания сэру Роберту Брекенбери. Я пыталась поговорить с ним, но Ричард отослал его на остров Уайт. Сам бедный Брекенбери, как вы знаете, был убит при Босуорте.
— Мне необходимо добраться до сути дела, если даже на это уйдет половина моей жизни! — поклялся Генрих.
— Но в этом случае я никогда не смогу забыть об этом, — упрекнула его Елизавета.
