Ромуальдас Неймантас - По следам солнечного камня
— Оливии ты уже не можешь помочь. Узнав о том, что ее ждет, девушка покончила с собой. А я свой век уже прожил. Жаль только, что я не завершил работу над скульптурой…
— Мастер!
— Не медли! Потом будет поздно… — Сабон протянул ему белый камешек со знаком Луны, несколько лепешек и кувшин с водой. — Спеши…
И ушел не оборачиваясь.
…Натянув на голову полотно так, что еле виднелись глаза, Айстис без труда выбрался из храма — белый камешек опять помог. Дойдя до края города развалин, он остановился в нерешительности: куда дальше? До Газы в одиночку не дойти. Ведь караван до храма Звезды путешествовал более сорока дней! И старик, разумеется, прежде всего будет искать его на караванной тропе. Идти через пески также бессмысленно: без запаса воды пески не одолеть. Он взглянул в сторону гор, вспомнил слова Сабона о сторожевом посте римлян у моря за этими горами. Если бы удалось добраться до поста, это было бы спасением!
…Много дней и ночей Айстис взбирался в горы. Лепешки кончились, он стал собирать корни и молодые побеги деревьев. Когда кончилась вода в кувшине, юноша стал искать горные источники. Наконец наступил день, когда горы, отнявшие у него столько сил, стали ниже, а впереди засверкала вода! Только сейчас Айстис увидел, что его одежда в клочьях, руки почернели и покрыты кровоточащими ранами, порванная обувь едва держалась на ногах…
— Море! — воскликнул Айстис, глядя на водную ширь. Воскликнул и успокоился, стал обдумывать, как быть дальше, как добраться до поста римлян. Ведь он с трудом переставляет ноги! Вот если бы вблизи оказался корабль…
Прошел день, другой, а Айстис все не решался отправиться пешком в путь по берегу. Больше, чем зверей и ядовитых змей, он боялся стражи мукариба.
Однажды Айстис увидел корабль. Он закричал, начал размахивать руками. Напрасно! На корабле его не заметили.
Костер! Нужно разжечь костер!
В его сумке было огниво. Айстис стал торопливо собирать сухие ветки.
Через несколько дней он снова увидел корабль. Издали был заметен блеск медных поручней.
Айстис поспешил разжечь огонь. Взяв из костра горящую длинную ветку, он стал размахивать ею над головой. На корабле заметили знак. Там все пришли в движение, закопошились. Одни взобрались на мачты, другие собрались на корме.
Какое-то время корабль продолжал плыть прежним курсом на всех парусах, но вскоре большие паруса обмякли, и корабль сбавил ход.
Айстис оставил пылающий костер, соскользнул с откоса вниз и через минуту уже бежал по отмели, уходившей в море, с ужасом думая, что будет, если окажется, что корабль принадлежит мукарибу…
Но нет! Он спасен!
На носу корабля гордо возвышался вырезанный из дерева бог Нептун, в вытянутой вперед руке он держал трезубец — этот знак Айстис не раз видел в Карфагене и Александрии.
С корабля спустили шлюпку. Мужчины гребли изо всех сил, настойчиво призывая Айстиса плыть к ним, одновременно жестами показывая на берег.
Полагая, что корабль очень спешит, юноша послушался и прыгнул в зеленые волны. Он плыл вперед, не жалея сил, которые были уже на исходе. Моряки втащили его в шлюпку и повернули к кораблю.
Только тогда Айстис понял, почему моряки так торопились. В их сторону по отмели с громким криком бежали темнолицые люди, угрожая копьями. Сторожевые мукариба!
Еще через несколько минут Айстис уже стоял на палубе корабля, названного по имени богини Весты, перед его командиром — магистром Веницианом.
— Кто ты такой? Что случилось? — спросил капитан.
От радости Айстис какое-то время не мог вымолвить ни слова.
— Ты понимаешь, о чем мы тебя спрашиваем? — повторил Венициан.
Айстис пришел в себя:
— Да! Да! Понимаю!
Капитан стоял не шевелясь, как и положено настоящему мужчине, хотя и был весьма удивлен — так, словно перед ним был человек с того света. Сколько лет он плавает по этому морю, но еще не было случая, чтобы на корабль попросился человек, не похожий на этих дикарей и вдобавок владеющий человеческим языком!
Айстис, не дожидаясь расспросов, стал рассказывать, как во время плавания по Внутреннему морю их корабль был захвачен пиратами, которые его и других пассажиров продали в рабство, как он совершил побег и бесконечно рад, что попал на этот корабль…
Капитан остался доволен рассказом, хотя ему, как и остальным, хотелось узнать побольше. Он велел накормить и переодеть Айстиса, дать ему возможность выспаться. Когда юноша проснулся, уже была ночь. Выйдя из каюты, он увидел людей, которые спали прямо на палубе, на тюках с товарами, между ящиками и мешками.
Над головой ярко мерцали звезды. За бортом плескалась вода. Она плескалась не только внизу, вдоль бортов корабля, но и наверху, в больших бочках, привязанных к бортам с внешней стороны, где хранился запас пресной воды, как было принято на римских кораблях.
Однообразно терлись веревки о борта корабля. Вяло трепетали на мачтах паруса. Кто-то вскрикнул сквозь сон…
Не спали лишь вахтенные моряки. Один вглядывался вперед по ходу, другой наблюдал за морем из бочки, привязанной к вершине мачты. Еще один измерял глубину моря, громко объявляя показания лага:
— Двадцать пядей!
— Хорошо! Так держать! Не спится? — обратился капитан к Айстису.
— Гляжу, чем заняты ваши люди…
Капитан показал рукой на моряков у лага, штурвала, на мачтах:
— Очень тяжело в этом море! Надо постоянно быть настороже. Ровно ничего не значит и то, что мы тут проходили не раз и не два… Там, где вчера было глубоко, сегодня может оказаться мель, где вчера была чистая вода, сегодня могут выступить скалы. В море тьма ракообразных, которые за одну ночь сооружают преграды! Они быстро затвердевают, и тогда кораблю смерть. Если корабль застрянет на появившейся вновь мели, спасения нет. Глубина невелика, с рослого мужчину, но шестами корабль не столкнешь! Уж если случится несчастье, никто нас не найдет, не придет на помощь! Тогда начинается борьба не на жизнь, а на смерть. Более сильные выбрасывают за борт слабых, чтобы оставалось больше продовольствия. И все ждут не дождутся высокой волны, которая сняла бы корабль с мели… Но далеко не всегда несчастных спасает волна, чаще они умирают от голода и жажды. И стоят корабли, оставшись без пассажиров, занесенные песком. Никому нельзя к ним прикасаться. Они напоминают о страшных местах, которых очень много на этом пути…
— Рассказывали, что в бухтах орудуют разбойники…
— Еще сколько! — ответил капитан. — Мы высматриваем не только мели, но и все бухточки, в которых находят себе прибежище пираты. Они выходят в море на маленьких шлюпках и набрасываются на корабли, словно саранча, отнимают товары, деньги и скрываются. Все чаще в путь отправляются несколько кораблей. И я из порта Беренике вышел вместе с «Гераклом», однако море нас разлучило…
Капитан умолк и снова стал всматриваться в побережье, вдоль которого корабль плыл ночью.
Светало.
— Гляди! Гляди! Чудесные птицы! Не фениксы ли это? Не слышал ли ты о таких, находясь там? — спросил капитан, указывая на берег, вдоль которого гордо вышагивали похожие на аистов длинноногие розовые птицы с очень длинными шеями. Таких Айстис нигде не видел. Они на самом деле казались чудесными[109].
— Куда держит путь ваш корабль, капитан? — поинтересовался Айстис, размышляя про себя, как ему добраться до Рима.
— Перед нами длинный путь… Мы сделаем остановку в Баб-эль-Мандебе, оставим товар для нашего гарнизона… Полагаю, и тебе будет удобно остаться на нашем посту и ждать корабля, плывущего на север… Как я понимаю, тебе хочется как можно скорее вернуться в Остию?
— Да, да, — подтвердил Айстис. — Буду вам век благодарен, если вы мне в этом поможете!
На третий день «Веста» подплыла к острову, который, по словам Венициана, напоминал полумесяц. Это и был Окелис — военный пост римлян, охранявший вход в Красное море, или, по-иному, в Аравийский залив. Раздвоенный пролив спокон веков носил название Баб-эль-Мандеб, что значит «Ворота слез».
Чем ближе к Окелису, тем больше островков. Одни были побольше, другие еле выглядывали из моря. Необходима была величайшая осторожность, чтобы не напороться на подводный камень.
На рейде стояло примерно двадцать небольших парусных кораблей, украшенных знаком Рима — Великой Волчицей.
— Туземцы уже неоднократно нападали на наши корабли, плывущие через Ворота слез, — объяснил Венициан. — Если бы не наши военные корабли, ворота бы закрыли. Ведь мы их конкуренты, а они — разбойники! Пока наши корабли не плавали по этим морям, товары из восточных стран продавались в тысячу раз дороже…
Окелис оказался небольшой крепостью, окруженной высокой стеной. Он напоминал Карнунт или новый Карфаген: прямоугольник с площадью посередине, как было принято строить у римлян.
