Леонид Жариков - Червонные сабли
- У нас, партизан, такая жизнь: нынче - здесь, завтра - там. Приходится по всему Крыму мотаться.
- Как же ты через фронт прошел?
- Где пешком, где верхом, а где на пузе...
- Ну и отчаянный...
6
С утра до ночи говорили ребята и не могли наговориться. Оказалось, что оба они сироты. Отца Вани, наборщика ялтинской типографии, расстреляли врангелевцы. Парню пришлось кормить семью: мать и двоих сестренок.
Поразил Леньку рассказ Вани Гармаша об одной отчаянной девчонке, которая ловко надувала врагов, пронося у них под носом гранаты и револьверы в корзине. Сначала Ленька не обратил внимания на имя партизанки, но, когда Ваня рассказал, что она любит наряжаться под цыганку и гадать офицерам: «В воде не утонешь, соколик, в огне не сгоришь», Ленька насторожился. Партизанку звали Тоней. Неужели?.. Нет, слишком невероятно... Чудес на свете не бывает.
В вагоне темно и тесно: не разберешь, где чьи вещи. Целую неделю ехали люди вместе, а не знали друг друга и не хотели знать. Укладываясь спать, переругивались. Обедали, повернувшись спиной друг к другу.
По разговорам можно было понять, что в вагоне полно спекулянтов. Ленька мрачнел, слушая их сплетни и пересуды. Вот ехидный старичок с козлиной бородкой, с виду он ласков, а на самом деле ядовитый.
- Не могу взять в толк, чего хотят большевики? - заводил он разговор. - Что означают ихние слова: «Кто был ничем, тот станет всем»?
- Хотят всех поравнять: богатых сделать бедными.
- Чего хорошего, а вшей да лаптей на всех хватит, - поддержала старичка толстая баба в платке.
- Оно бы можно жить, - продолжал въедливый старичок, - да ихнего Ленина не пойму... Видишь ли, понадобилась его жене швейная машинка, так что вы думаете? Велел по всем деревням отобрать швейные машины. У моей племянницы отняли. Сказывают, весь Кремль швейными машинками завален.
- Эй, козел, не трожь Ленина! - не выдержал Ленька.
- В суд, что ли, подашь?
- У меня судья всегда с собой, - и он погрозил деду маузером.
Толстая баба тотчас закричала дурным голосом:
- Гляньте! Молоко на губах не обсохло, а он, фулиган, леворвером пугает.
Спекулянт в черном пальто глядел на комсомольцев желтыми от злости глазами, но боялся вступать в перебранку, проворчал:
- Раньше царь нас пугал, а теперь коммунисты...
- Олух! - сердито проговорил Ваня Гармаш. - Царь тебя в ярме держал, а Советская власть дала тебе свободу. Только, видно, зря...
- Мне никто свободы не даровал, - огрызнулся верзила. - Моя свобода в кошельке. Я сам себе царь, когда у меня деньги есть. А если нету...
- Пролетарий... - захихикал старик.
- Вот именно, - подтвердила баба.
- Ничего, - сердито сказал Ваня Гармаш спекулянту. - Мы без тебя Коммуну построим, а таких, как ты, не пустим.
- Каждый должен жить для себя, - не слушая, продолжал верзила. - И мне ваша Коммуна не нужна. Что это за выдумка ваш коммунизм? Почему я должен кормить чужого дядю?
- Надо поделиться с голодным, если ты человек, - сказал Ленька.
- Поделиться? А самому зубы на полку? Спасибо, товарищи коммунистики.
- Ты - чужой элемент, - начал горячиться Ленька. - Мы на фронте таких гадов с лица земли стираем, чтобы не коптили свет белый.
7
После этих споров становилось невыносимо. И Ленька задумался, как бы избавиться от этих чужих людей.
Во время очередной остановки узнали, что в третьем вагоне едет комсомольская делегация Кавказа. Прибежали туда и были приняты, как братья.
- Здорово, комсомолия!
- Гаргимарджос, кацо!
Ленька огляделся. Это был пассажирский деревянный вагон с пыльными выдвижными окнами. Но здесь было еще теснее.
- Переходи к нам, кацо! - предложили кавказцы.
Паренек из Грузии по имени Михо Гогуа обнял Леньку.
- Садись, гостем будешь!
- А может, к нам лучше! - сказал Ваня Гармаш. - Там у нас спекулянты едут, выкурим их!
- И коммуну сделаем! - добавил Ленька.
- Слушай, это здорово, кацо! - зашумели кавказцы. - Даешь коммуну!
Когда в последний вагон явилась шумная толпа комсомольских делегатов, толстая баба вылупила глаза от испуга. Спекулянт в черном пальто, старик и остальные мешочники подняли истошный крик. Но их не слушали.
- Душа любезный, не ругайся. Мамаш, освободи место, здесь коммуна будет, - оттеснил толстую бабу паренек из далекой Армении Гаро Карапетян.
- Сгорите вы со своей коммуной! - захныкала баба и начала вытаскивать узлы и корзины.
Спекулянты стали перебираться в третий вагон. В суматохе кто-то рассыпал сухари. Верзила в черном пальто решил осмеять комсомольцев. Он осторожно поднял с земли сухарь двумя пальцами, обдул его со всех сторон и положил на ступеньку вагона.
- А это вам в коммунию, чтобы с голоду не подохли.
Старик с козлиной бородкой и другие мешочники тряслись от смеха. Толстая баба так смеялась, что стала вытирать платочком слезы. Верзила взвалил на плечи сундук и сказал своим: «Пожили с товарищами, пойдем к гражданам!» - и они заспешили в голову поезда, к третьему вагону.
Получились так, что спекулянты выгадали, они получили лучшие места. Но комсомольцы не унывали, им тоже было хорошо: паразитов вытряхнули, легче стало дышать.
Однако коммунарам не повезло. Как видно, слишком сильно был изношен и разбит вагон. Не успели отъехать и двадцати верст, как загорелись буксы. Едкий дым окутал весь поезд, запахло горелым маслом. Поезд остановился посреди дороги. Долго думали, что делать с больным вагоном. Спекулянты и мешочники из третьего вагона хохотали:
- Коммуна горит!
- Ха-ха-ха!
- С носом остались, голубчики!
Машинист решил отцепить вагон. Деревянные части быстро разбили на дрова, а каркас спихнули под откос.
- Пешочком шагайте, - потешались спекулянты. - По шпалам до Москвы!
- Верхом друг на дружке, прямо в Коммуну!
- Ах так, вы еще смеетесь над нами! - крикнул Ваня Гармаш. - А ну, хлопцы, вперед на Версаль!
- Правильно, товарищи! Почему паразиты должны смеяться над рабочим классом! - поддержал Ленька, и комсомольцы пошли на штурм третьего вагона.
- А ну, свора псов и палачей, вылезайте!
Полетели из вагона мешки со спекулянтским добром.
- Самоуправство! - хрипела толстая баба, вцепившись в мешок. - Где мой сахар? Сахар украли!
- Вот он, твой сахар, лови!
- Жаловаться будем! В Москву напишем! - грозил кулаком старик с козлиной бородкой.
Ответом ему был смех всего эшелона, потому что у спекулянта лопнули галифе чудовищных размеров, и обнаружилось, что брюки у него были тайником для провоза муки, которая сыпалась теперь на рельсы.
Поезд тронулся. Вслед ему неслись проклятия и угрозы. Кое-кто из торгашей снова прицепился и ехал. Только верзила, баба и старик с козлиной бородкой, злые и растерянные, стояли на путях.
- Счастливо оставаться! - кричали им из вагонов. - Подождите следующего поезда, у вас запасы большие.
Освободившись от спекулянтского груза, поезд, казалось, побежал веселее.
8
Кавказская делегация была разноязыкой и пестрой. В нее входили чеченцы, чьи родные горы уже были свободны от белогвардейской неволи, грузины, где люди еще томились под властью националистов и меньшевиков. От Армении ехал на съезд бедовый кареглазый паренек Гаро. Он работал в депо в городе Карсе, был активистом, а для маскировки, чтобы перейти запретную линию границы, нарядился чабаном. На нем были разноцветные шерстяные носки, чарохи из сыромятной кожи, затянутые кожаными шнурками, а сверх того рыжая чабанская папаха - сачахлу.
Комсомольцы Кавказа везли с собой кишмиш, айву, овечий сыр и лаваш. Гаро первым открыл свой хурджин и стал угощать друзей.
- Шамовка есть! - восклицал он весело. - Леня-джан, Ваня-джан, кушай кишмиш, ешь айва. Лаваш не дам.
- Почему? - подшучивали над Гаро свои.
- Ленину везу. Бабушка Ором говорила: «Гаро, сам не ешь, Ленину дай».
- А я от верного человека знаю, что Ленин все подарки детишкам отдает, - сказал Ленька.
А Гаро ничуть не смутился и сказал:
- А мы тоже детишкам дадим. Бери лаваш, даешь коммуну.
- Мой инжир тоже бери! - воскликнул Михо Гогуа.
И все наперебой стали выкладывать из корзин и сумок все, что у кого было.
- Пускай будет настоящая коммуна!
Когда к Ленькиному куску сала прибавили еще конфискованное у спекулянтов, а потом обменяли два ведра яблок на соль, общий котел получился внушительным. Сами коммунары удивились и обрадовались - голодных детей можно накормить, и самим хватит.
Только Ване Гармашу нечего было внести в коммуну. У него не было ничего, кроме пачки врангелевских денег, которыми снабдили его на дорогу партизаны. Но белогвардейские банкноты годились разве что на цигарки. Тогда пришла на помощь Ване его смекалка. Он раздобыл на полустанке котел. Его установили на «буржуйке», налили воды, и в котле весело закипел чай.
