Виктор Карпенко - Брат на брата. Окаянный XIII век
– Что-то Зора ноне глаз не кажет. Раньше-то на дню по три раза прибегала, – невольно улыбнулся Роман, вспоминая былое время.
– Раньше она кто была? Отроковица! А сейчас – краса-девица. Ей теперь зазорно за молодцами бегать, глаза на них пялить. Так ты, чай, видел ее на турнире, – подал голос из темного угла Мироша. – С батюшкой да с матушкой глядела на поединок.
– Видеть-то видел, да не разглядел. Далеко, да и мне не до того было, – вздохнул Роман.
– Да ты, я смотрю, вовсе по девке закручинился, – встревожился Мирон. Он подошел к столу, за которым сидел Роман, и опустился в кресло напротив. – Тебе чего, мало девок на Руси? Посватай, любая пойдет. А эту блажь из головы выкини! Девка царских кровей ему глянулась! Молись, чтобы царь тебе за Росу голову не отрубил, а уж коли прознает про страсть твою к племяннице своей, то точно жизни лишишься, – наседал Мирон на своего товарища и хозяина. – Выкинь ее из головы. Тебе надобно думать, как волю великого князя исполнить, а ты по девке слезы льешь.
– Не могу! – тяжело вздохнул Роман. – Присушила глазищами своими зелеными, смехом переливчатым.
– Это Зора-то? Два года тому? – рассмеялся Мироша. – Ей и было-то всего пятнадцать. Кожа да кости, взглянуть не на что…
– А-а, – отмахнулся Роман, – ничего ты не понимаешь.
– Вот, вот, – закивал Мироша, – я ничего не понимаю. Зато ты у нас большой дока в делах сердечных. Вот что, Роман, как друга, как брата прошу: не давай воли сердцу. Дурман этот скоро развеется, как бы потом жалеть не пришлось, – уже строго закончил он и вышел из большого полутемного зала.
Роман во главе бояр и десятка гридей, несших на серебряных подносах подарки великого князя царю и царице Булгарии, вошел в большой тронный зал. Во дворце он бывал и ранее, но в тронном находился впервые. Зал поражал своим великолепием: круглый, под куполом, поддерживаемым тонкими колоннами по окружности, залитый светом, льющимся из десятков окон верхнего яруса, украшенный дорогими тяжелыми тканями, расписными и золотыми чашами и вазами, стоявшими в полукруглых нишах стен. Напротив входа, на возвышении, устланном коврами, на сияющих золотом тронах сидели царь и царица Булгарского царства, вправо и влево от возвышения стояло до трех сотен придворных, послов иных государств, именитых гостей, разряженных всяк на свой манер в дорогие одежды. Русские послы в своих серо-синих кафтанах, отороченных мехом, выглядели скромно, но тем ярче и богаче смотрелись дары великого князя, положенные гридями к подножию трона царя Булгарии.
Роман, выступив вперед, поклонился поясно, по русскому обычаю коснувшись шапкой пола, и громко произнес:
– Великий князь володимирский Юрий Всеволодович, видя твое миролюбие, великий царь Булгарии Чельбир, и твою готовность повиниться за разорение порубежных земель, дает мир и шлет грамоту.
Роман развернул свиток, медленно, громко зачитал.
Великий князь владимирский был великодушен. Он ни единым словом не ущемил чести и достоинства царя Булгарии. Требование же обмена пленными было принято как знак доброй воли. Затем Роман зачитал договор, скрепленный великокняжеской печатью. С поклоном он передал свиток царю Булгарии, и тот через сановника принял. Затем царь встал и, обращаясь к посольству, ко всем собравшимся в тронном зале, произнес:
– Я клянусь Аллахом, что мир между Русью и Булгарией будет вечным, и, пока я жив, каждый, кто посмеет нарушить мое слово, познает, сколь страшно будет возмездие за своеволие! Тебя, князь Роман, и вас, послы великого царя Юрия, приглашаю на пир.
После пира владимирские бояре, во хмелю, с богатыми дарами от царя, довольные и радостные, возвратились во дворец Надира. Роман же как глава посольства был приглашен царем на тайный доверительный разговор.
Его ввели в небольшую комнату, освещенную двумя лампионами, и оставили одного. Роман огляделся. На возвышении, устланном коврами, было сооружено два ложа, между которыми стоял низенький столик. Окон в комнате не было.
Роман прислонился спиной к стене, задумался.
«Посольство удалось на славу. Царь на пиру ни словом не обмолвился о поединке – это хороший знак. Но вот визирь… Его не было на приеме. Он мстителен и смерти брата не простит. Зора тоже не появилась: ни на приеме, ни на пиру. Может, занедужила?»
От мыслей Романа отвлек шум открываемой двери. Из полумрака дверного проема на свет выступила фигура в белом.
– Зора! – воскликнул Роман и шагнул навстречу девушке. Шагнул и замер, пораженный ее красотой. За два прошедших года Зора из шаловливой озорной девчонки превратилась в высокую стройную красавицу. Глаза были все те же – большие, зеленые, лучистые, но сама она преобразилась: мягкий овал лица, тонкий прямой нос, светлые вьющиеся волосы, волнами падающие вдоль спины к плавным округлостям бедер, узкую талию подчеркивал поясок в виде нити крупного жемчуга, на высокой груди покоилось монисто из золотых чешуек и алых, словно капли крови, искорок драгоценных камней.
– Зора! – восхищенно выдохнул Роман и опустился перед девушкой на колени. Зардевшись, она подошла к нему, протянула руки и, когда он, взяв их в свои ладони, прижался к ним губами, тоже опустилась на колени.
– Я так ждала тебя, – прошептала Зора. – Мне говорили, что воды Волги унесли твою жизнь, но я не верила этому и ждала. Я глядела на птиц, прилетающих из Заволжья, из твоей отчины, и ждала. Ты был далеко, и я молила Аллаха, чтобы он направил стопы твои ко мне, и ждала.
– А я был совсем рядом, в Ошеле, но не мог сказаться, ибо оказался там не по своей воле, – горестно выдохнул Роман. – Два года я не видел солнечного света, и этим светом для меня была ты. Я не замерз в зимнюю стужу лишь потому, что любовь к тебе согревала меня и ярость мщения горячила кровь. Там, в земляной тюрьме Ошела, я понял, что жизни без тебя мне нет.
Роман осторожно коснулся губами ее губ, потом смелее… Горячая волна ударила в голову.
Неожиданно Зора отстранилась и вскочила с колен.
– Царь! Я слышу его шаги. Не печалься. Расстаемся мы не надолго. Я приду к тебе сегодня ночью. Жди, – прошептала девушка и растаяла в дверном проеме.
Вскоре в комнату вошел Чельбир. Царь внимательно посмотрел на раскрасневшегося Романа и показал ему на одно из лож. Сам прилег напротив. Тут же на столике появились кубки, кувшин с вином, сладости и фрукты.
– Я рад, что именно ты принес мир моему народу, – негромко произнес царь. – Ты знал, что я был против похода на Русь, но поделать ничего не мог. Теперь же я не позволю повториться подобной вольности. Моя клятва и сожжение Ошела тому предостережение моим недругам.
– Царь Ошела тоже не жаловал тебя, государь, – осторожно заметил Роман.
– Да, но Аллах призвал его к себе. Мир праху его, – закрыл глаза Чельбир, творя молитву. – Но позвал я тебя, князь Роман, не для того, чтобы укорять за смерть Росу, – продолжал царь. – Я хочу, чтобы ты передал своему царю мое желание укрепить мир союзом. Залогом этого союза должен стать брак сына Юрия и моей племянницы. Ты понимаешь, что нет ничего крепче брачных уз. Чего молчишь? Или моя Зора нехороша?
Слова царя Булгарии повергли Романа с высот на землю. Он ощутил свою малость, низость рода, понял, что Чельбир видит в нем лишь слугу великого князя. Всей своей кожей Роман ощутил стену, вставшую перед ним и царской родственницей.
– Так что ты на это скажешь, князь Роман?
– Зора – самая красивая девушка из тех, кого я видел за свою жизнь, и счастлив будет тот, кому она станет женой. Но у князя Юрия три сына, и они еще не вышли из отрочества. Старшему – Всеволоду – всего восемь лет.
– Но у царя Юрия есть братья.
– Да, государь, пятеро.
– И я слышал, что тот из них, кто ходил походом на Ошел, не имеет жены. Так ли это?
– Да, государь, – склонил голову Роман.
– Вот и хорошо, – повеселел Чельбир. – Когда ты возвращаешься на Русь?
– Великий князь володимирский повелел мне остаться в Булгарии, чтобы ты, государь, всегда мог обратиться к нему.
– Твой царь мудр и прозорлив, – понимающе улыбнулся Чельбир. – Так когда ты возвращаешься на Русь? – повторил он свой вопрос.
Роман встал с ложа и, склонив голову, твердо произнес:
– Когда пожелаешь, государь.
– Тогда поутру. Мои воины проводят корабли до Ошела, чтобы у визиря не возникло желания прервать твой путь на Русь. Прощай, князь Роман. Я буду ждать твоего возвращения с хорошими вестями. Не скрою, для меня этот союз очень важен.
Сборы походили скорее на бегство. Бояре недовольно сопели, ничего не понимая, ведь царь Булгарии был так благодушен и щедр с посольством. И вдруг срочный отъезд, на площади перед дворцом сотня нукеров, а толмач довел, что лодии загружены съестными припасами и готовы к отплытию. «Видно, опять Роман чего-нибудь напортил», – предполагали бояре, недобро поглядывая на главу посольства.
