Владимир Малик - Князь Кий
Кий немного покраснел.
— Молодой я, моложе вас…
Но Ходот перебил его:
— Молодой, да бывалый! А я разве старый?… Не отказывайся, Кий! Князь Гордомысл разумно рассудил. На твоей земле — и бразды правления в твои руки! А мы поможем…
— Ну, что ж — пусть будет так, — согласился Кий и снова наполнил ковши сытой. — Тогда послушайте, как я мыслю наш поход…
— Слушаем, князь.
— Прежде всего нужно уничтожить Родень и Черного Вепря. А туда удобнее всего добираться по Днепру… У меня нет такого количества лодок, чтобы посадить все свое войско, поэтому часть, на лошадях, пошлю по суше…
— Думаю, что мы с князем Xодотом сможем посадить на каждую свою лодку по несколько твоих воинов, Кий, — сказал Гордомысл. — А для остальных собери все лодки, которые только найдешь поблизости на Днепре и Почайне. Лучше нам держаться вместе и не разделять войска, а сушей послать лишь летучий конный отряд, чтобы выведал, где враг…
— Спасибо, княже. Да, бесспорно, будет лучше. Я сразу же пошлю своих людей собирать и чинить лодки… А ты, Щек, — обратился он к брату, — возглавишь конный отряд…
— Хорошо, князь, — тряхнул кудрями Щек. — Сколько взять?
— Думаю, сотни две или три достаточно, — и повернулся к дяде Межамиру: — А ты, дядя, иди на Подол и со своим родом приготовь ладьи и лодки. И не забудь про припасы для войск…
— Сделаю, племянник, — поднялся Межамир. — Будут и лодки, и припасы… — Не беспокойся!
Порешивши с этими неотложными делами, князья вновь приступили к трапезе. И еще долго их повеселевшие голоса звучали на высокой Киевой горе.
* * *В полночь в хижину зашел Тугой Лук, что оберегал сон князя, и затормошил Кия за плечи. Тот вскинулся:
— Что? Утро уже?
— Нет, прибыл Ясень.
— Прибыл Ясень? — с Кия сон как рукой сняло. — Зови его сюда! И быстрее! И огня принеси!
Он вскочил с постели, ощупью застегнул ворот рубашки. В груди взволнованно забухало сердце. Что же его ждет сейчас — радость или горе? Какую весть услышит — живая ли Цветанка, живые ли ребята или их нет и не на что даже надеяться?
В хижину, в сопровождении Тугого Лука, который нес в руке факел, шагнул Ясень. Был он сильно уставший и еле держался на ногах.
— Ну, что, дружище? — схватил его за плечи Кий. — Где Цветанка? Где ребята?
— Не нашел я их, князь…
У Кия опустились руки, а из груди вырвался болезненный возглас:
— О, боги!
— Но говорят — они живы и здоровы, — поспешил успокоить его Ясень. — Не горюй, князь!..
— Живые и здоровые? Откуда узнал?
— От Малка… Помнишь — был такой отрок у Черного Вепря?
— Как не помнить!
— Мы случайно наткнулись на него в лесу, когда он умирал на муравейнике, и спасли от мучительной смерти, — и Ясень рассказал все, что услышал от отрока: о побеге Цветанки, о погоне за ней, о том, как Хорев и Боривой отбили девушку.
— Где же они сейчас?
— Одним богам это известно.
— Почему же ты не нашел их следов? Почему не искал, а прибыл ко мне с пустыми руками?
Ясень виновато улыбнулся.
— Я прибыл не с пустыми руками…
— Что же ты привез?
— Весть… Она заставила меня гнать без передышки днем и ночью и потревожить твой сон…
— Что же это за весть?
— Черный Вепрь и Ернак задумали добраться до нас сюда… Внезапно напасть — и разгромить!
— Вот как!.. Откуда такие сведения?
— От Малка.
— А не хитрость это Черного Вепря?
— Нет, посмотри на отрока — сам убедишься, что он не лжет, — и Ясень крикнул в дверь: — введите парня!
Два молодых воина ввели под руки третьего, встали посреди хижины. Кий взял факел — посветил себе. И ужаснулся: вместо молодого красивого юноши, каким он помнил отрока, увидел страшное, распухшее лицо, до крови искусанное насекомыми. Сквозь узенькие щелочки глаз текли слезы, из язв сочилась сукровица.
— Посадите его на лавку!
Воины посадили Малка на постель Кия, застеленную кожухом, и он тяжело оперся спиной на смолистую сосновую стену.
— Ты действительно Малко?
— Да, — еле слышно прошептал парень.
— Что тебе известно о походе Ернака и Черного Вепря на меня?
— Остерегайся, Кий… Они сговорились в ближайшее время уничтожить тебя и весь твой род!
— Я это уже слышал.
— Но ты, наверное, не знаешь, что Черный Вепрь будет ждать Ернака день, два или три у истока Росавы… В Холодной долине они должны соединиться и вместе отправляться на тебя…
Это была новость чрезвычайная, и Кий сразу понял ее значение для следующего похода. Однако все еще в глубине сердца шевелилось сомнение. А если Малко подослан Черным Вепрем? Или это не ловушка?
Поэтому спросил:
— Откуда тебе известно это?
— От Крэка, который не таился, рассказывая Черному Вепрю… А тот тоже не боялся, что я слышал, потому что уже в то время я был обречен на смерть…
— Сколько у Черного Вепря войска?
— Тысяч пять или шесть… Наших совсем мало… А то все гунны, которых прислал ему Ернак…
Малко было трудно говорить, с его объеденных, обкусанных уст срывались начала слов и сразу глохли. Несмотря на мучения парня, Кий медленно убеждался, что он говорит правду. Если Черный Вепрь хотел заманить русов в ловушку, то не подвергал бы своего верного воина такому ужасному испытанию и истязанию.
Становилось ясно: боги спасли жизнь этому юноше, чтобы он спас полян. Весть, которую он принес, позволяла опередить объединение Ернака с Черным Вепрем и обоих разбить поодиночке.
Кий коснулся распухшей, окровавленной руки Малка:
— Ложись здесь и жди: сейчас придет волхв Ракша, смажет твое тело целебной мазью, даст попить травы, что вселит в тебя новые силы, обкурит дымом, отгонит от тебя злых духов, — и ты за несколько дней станешь здоровым… Но берегись: если обманул меня — умрешь еще более лютой смертью, чем придумал для тебя Черный Вепрь!
Малко схватил руку Кия, поцеловал и заплакал:
— Верь мне!.. Клянусь богами, я сказал правду!.. Разгроми моего заклятого врага Черного Вепря! Убей его! Или приведи сюда на аркане — я посмотрю ему в его ненавистные предательские глаза! Я сам тогда прикончу его! Приведите его мне сюда, Кий!
Кий послал отрока за волхвом, приказал Тугому Луку, как зеницу ока, охранять Малка, а сам, не теряя ни минуты, отправился на Подол, к князьям Ходоту и Гордомыслу. Ибо понимал: надо не завтра, а сейчас, на утренней заре, поднимать по тревоге рать и отправляться на Черного Вепря.
Поединок
Пятеро всадников вихрем промчались зарослями гибкого красноватого тальника и остановились на песчаном берегу Днепра, как раз у перевоза, напротив устья Почайны[37].
Солнце только-только взошло, и над широкой могучей рекой поднимался легкий прозрачный туман, сквозь который было видно, как с Почайны на днепровский плес выплывают с воинами сотни лодок и, подхваченные стремительным течением, исчезают в мглистой дали.
Передний всадник приподнялся на стременах и, показав рукой в ту сторону, спросил перевозчиков:
— Что там?
Старший перевозчик, — носатый, борода лопатой, — выскочил с лодки на берег, не торопясь, подошел к всадникам.
— Так это князь Кий с древлянами и северянами отправился на гуннов.
— Князь Кий! — воскликнул пораженный передний всадник. — Какая досада! Чуть-чуть опоздали!.. Не успели!.. Что же нам делать? А?
— А кто вы такие? — поинтересовался перевозчик, к которому в это время подошли трое товарищей.
— Я брат князя Кия — Хорев, — ответил всадник. — А это его жена — Цветанка… Свояк Боривой… Княжеские отроки…
В голосе Хорева слышался отчаяние. Он корил себя за то, что позволил своим спутникам поспать после изнурительной дороги дольше, чем нужно было. И вот что теперь получается — не встретиться с Кием, не сообщить ему, что Цветанка жива-здорова, не принять, наконец, участия в походе!
Перевозчики переглянулись.
— Вот как! — сказал старший. — Что же ты хочешь, Хорев? На ту сторону?
— Я предпочел бы догнать князя!
— Это невозможно… Сам видишь — корабли уже миновали омут и исчезли в излучине реки…
— Дайте мне лодку — я поплыву за князем!
— Хорев, а нас покинешь? — воскликнула Цветанка. Хорев задумался. Действительно, не доставить княгини к родовичам, под их защиту, он не мог, не имел права бросить ее на произвол судьбы. Итак, сейчас Кия не догнать!
— Тогда — на ту сторону! — сухо сказал он, спешиваясь. — И — как можно быстрее!
Однако перевоз занял больше времени, чем он надеялся. Особенно долго возились с лошадьми, которых перевозили в одиночку на плоту, сбитом из лодок-довбанок[38]. Поэтому когда все переправились на правый берег, солнце поднялось уже высоко и добиралось до полудня.
И только, когда оно встало в высшей точке небосвода, они пришли на Киеву гору.
