Василий Колташов - Мальчик из Фракии
— Это ложь! В Сердике они не тронули никого и не взяли имущество тех, кто отдал им город, — заорал белогривый парнишка с крупной бородавкой на подбородке.
— Глупец, дикари нас всех погубят! У нас лишь один защитник, цезарь Тиверий!
— Тихо! Вы перебиваете голос неба! — зашипел предсказатель. — Я слышу! Тиверий! Нас спасет Тиверий! Иначе мир погибнет. Темные силы поглотят его. Растопчут копытами бесчисленных коней.
Полная женщина бросила на Романа косой взгляд, словно в чем-то подозревая, и строго перекрестилась. По лицам многих людей торговец тканями прочел не только ужас, но и недоверие. Рядом с фанатизмом он увидел сомнение.
«Что бы сказал об этом Валент, мой старый хозяин?» — подумал юноша. Он хорошо помнил, как однажды в Риме его господин разоблачил предсказателя. Тот обещал ему милости папы в обмен на преклонение перед ним или гибель от стрел лангобардов в противном случае. Валент тогда бросил кривому магу золотую монету. Но когда тот потянул руку, сенатор наступил на нее. Предсказатель завопил, а благородный римлянин швырнул ему новый солид.
— Кто научил тебя так лгать? Отвечай или мои букеларии разорвут твои жилы! — потребовал Валент и узнал больше, чем предполагал. На другой день его люди расправились с одним из епископов. Из сенаторских списков вычеркнули два имени.
13
Молодой чиновник поклонился, входя в комнату императора.
— Будь всегда здоров, светлейший! Великая честь для меня видеть тебя, — начал Андроник. — Счастье служить тебе. Мудрость твоя, владыка, озаряет каждого, кто…
— Без приветствий, — оборвал его Тиверий. Указательным пальцем скользнул по гладкому подбородку. — Возьми бумаги и слушай. Здесь мое письмо к Иоанну, магистру армии Иллирика, верительные грамоты и письменные распоряжения.
Стройный, но уже начавший лысеть молодой человек вновь низко поклонился. Максим властно протянул ему несколько свитков, добавив:
— Великой чести удостаивает тебя империя. Твой отец добросовестно служил божественному Юстиниану. Надеюсь, ты будешь не менее предан вечному Риму. Цезарь наслышан о твоих способностях ритора, начитанности и рассудительности. Он повелевает тебе войти в наше посольство к аварам. Империя посылает кагану богатые дары и наши заверения в вечной дружбе.
— Я хочу, чтобы Баян выступил против скифов, наводнивших наши земли как саранча, — с расстановкой произнес Тиверий. — Разумеется, наше посольство возглавит магистр Иоанн, как опытный в подобных вещах. Его советником будешь ты, поможет тебе подготовиться мой любезный ангел Аркадий.[94] В Афинах Гай Пориний и Евстасий Исхион присоединятся к тебе. Они уже готовят все необходимое, но отплыли раньше. Официальный посланец — Иоанн. Мои глаза и уши — ты. Слово Иоанна — мое слово, но я должен знать, что говорю. Будешь мне сообщать. Тебе все ясно?
— Да, владыка.
— За переписку отвечаешь ты. Почтовых голубей получишь завтра. Цель посольства: добиться выступления аваров против скифов. Здесь я полагаюсь на магистра и аргументы золотых номизм.[95] Пусть варвары дерутся. Ступай! Ты всем доволен?
— Благодарю тебя, божественный! Великая честь для меня прилагать свои старания на пользу тебе и империи. Пусть всевышний защитит бесценное сокровище Рима — твое здоровье, владыка.
— Твой отец, был мне наставником и другом, — начал Аркадий, провожая молодого сановника до двери. — Он много сделал для успокоения границ. Анты, чьи набеги так беспокоили империю, были усмирены при его участии. Следуй по отцовским стопам. Маленькие шаги в дипломатии куда быстрее ведут человека на Олимп, чем размахивания мечом. Ведь так говорит наш общий друг Менандр Протектор?[96] Передавай ему мой привет.
— О чем болтает толпа? — спросил Тиверий, повернувшись к Максиму, вновь смотревшему вдаль сквозь бойницу. — Злословят?
— Цена на хлеб поднялась. Могут быть волненья. Подвоз порядком затруднен. Нужно снабжать еще и Фессалоники. Траянополь тоже скифами обложен. Варвары могут прорваться в Аттику и дальше. Надеюсь, наши части сумеют их сдержать. Проходы охраняют. Посланники Хосрова не узнали о наших бедах.[97] Надоя проводили хорошо, торжественно, с почетом.
— Они довольны?
— Да, посол Надой доволен. Особенно хвалил оружие и кубки. Понравилось шитье, ларцы и, кажется, посуда. В Армении идут переговоры. Проблемы все под носом.
— Так что толпа?
— В народе ходят разные слухи. Плебс говорит, что варвары воюют лишь со знатью, не делая всем зла. На севере немало городов открыли ворота склавинам. Так они себя называют. И пострадали, конечно, лучшие люди, а не сброд нищих предателей. В нападениях на наши войска участвуют колоны, а пастухи не раз указывали скифам лучшие места для засад. Целыми шайками низкий люд присоединяется к варварам. Скамары зашевелились, словно весенние черви. Есть опасения за город.
— Всегда считал, что лишние знания опасны. Все эти слухи…
— Опасны. Опасны.
Тиверий продолжил:
— Надо внушить голому люду: скромность в еде не грех. Скромность украшает. Пусть также слышат, что варвары не так добры, как злые языки болтают. Пусть узнаю все ужасы, что творят эти дикари. Возможно, стоит, чтобы наши люди на улицах об этом рассказали. Как ты считаешь?
— Мне кажется, префект уже позаботился об этом.
— Еще до болезни? — удивился император.
— Ты, божественный, всегда вознаграждаешь только достойных, — лукаво ответил собеседник. — За это тебя так сильно и любят.
— Это оттого, что бог вознаградил меня, — мягко улыбнулся Тиверий.
14
Раскачивать яблоню было нелегко. Восседавший на ней Невзор не сбрасывал плоды, а только грыз их и командовал. Даже огрызки он не бросал вниз, а бережно складывал на толстую ветвь или запихивал в дупло.
Дети под деревом негодовали. Больше всех возмущался Вторяк.
— Это я нашел яблоню! Это я узнал, что тут самые вкусные яблоки! И ему… косому этому показал…
— Они еще зеленые, потому и не падают, — слизывал Невзор кисловатый сок с уст. — Качайте лучше! Вот тогда они и попадают.
— Ну, хоть одно сбрось! Одно? — взмолилась светло-русая девочка с удивленным личиком. Нежные глаза ее смотрели вверх с доверчивым ожиданием.
— А ты мне что? Что взамен дашь?
Девочка охнула. Опустила голову с толстой косой.
— Вот, то-то! Меду принесешь? Не принесешь.
— Яблоки плод богов. Делиться надо, гад ползучий! — зашипел ушастый мальчуган. Замахнулся правой рукой. — Слезь только, поколочу!
— Ищи дурака, — буркнул косой.
— И чего вы сами наверх не заберетесь? Боитесь? — шмыгнула носом малышка Огняна. Веснушки заиграли на ее озорном лице. Она не могла взять в толк, почему десяток мальчишек и девчонок ростом больше нее не могли взобраться на дерево, где зрели такие манящие плоды.
Амвросий посмотрел на девочку, стараясь придумать, как все ей объяснить. Слова не подбирались. Резвый Вторяк опередил юного римлянина.
— Сама попробуй, залезь! Он вот всех сбрасывает, а яблоки… Не падают они, не дозрели, — шумно пробормотал он. От досады щеки мальчика округлились еще больше.
Дружное бурчание подтвердило правоту его слов.
— Трусы они! — наигранно захохотал Невзор.
— Вот ты слезь, я тебе покажу трусов, — пригрозил наглецу Деян.
— Хм! — отозвался яблочный злодей. Хрустнул свежим плодом.
Веснушки под озерами голубых глаз Огняны загорелись коварным огнем. «Вот я тебе покажу!» — мелькнуло в ее очах.
В небе метались цепочки молодых ласточек, выросших за лето.
Амвросий уселся на траву. Спрятал недовольство под маской лени. Вытянул ноги в широких брюках, переплетенные до колен кожаными ремешками башмаков. Кругом поднималось из земли множество плодовых деревьев. Невзор выбрал самое лучшее из них. Делиться он не желал, хотя это было не по правилам. «Наверное, он дуется, что дразним его косым? Еще серым зайцем называем. Тоже, поищи, кому понравится?» — подумал мальчик. Невдалеке росло изогнутое грушевое дерево, но его дети давно обобрали. Плоды в этих местах отчего-то были вкуснее, чем за коровьим холмом.
— Трусы! — не унимался Невзор.
— Стрига тебя забери… — пропыхтел Деян.[98] Он уже пробовал бросать камни в наглого соплеменника, но ветви хорошо того защищали.
— Иди пни корчевать! — отозвался косой, добавив еще несколько ругательств и злобный оскал.
Маленький римлянин сделал вид, будто его больше не занимает происходящее. Брошенные им камешки тоже не достали обидчика. Все оказалось напрасно. Лицо мальчика приняло выражение патрицианского равнодушия, которое он старательно копировал, наблюдая за Валентом. Как же еще должен был реагировать настоящий римлянин на подобные ситуации? Пару дней назад приемный отец рассказывал, что некогда повсюду здесь имелись ухоженные сады. Может быть, они принадлежали кому-то из готских королей? Возможно, плодовые деревья посадили в землю еще римские завоеватели? Можно ли было определить что-либо точно? Сейчас это были дикие яблони, произраставшие всего в получасе ходьбы от городища.
