Ярослав Васильев - Дорога без возврата
Едва успели привести в чувство остальных, и десяток выстроился напротив двери, оставив в глубине зала Альвхильд и двух обоеруких в резерв и прикрывать спину, как толстые, окованные медными полосами двери с грохотом и треском пошли деревянной щепой от ударов. Миг – и на защитников кинулась волна дико кричащих фигур в чёрных масках и балахонах. «Ночных убийц» ждала неудача – с короткими клинками не пройти сквозь баррикаду и частокол копий, а несколько брошенных ножей отскочили от кольчуг.
Впрочем, синоби48 не остановила ни гибель товарищей, ни то, что их мечи бессильны против варягов – и на приступ двинулась сначала вторая волна, а потом и третья. Но это лишь отвлекающий манёвр – пока все заняты схваткой в проходе, одна из стен вдруг стала прозрачной, и сквозь неё одна за другой выскочили чёрные балахоны. Успели четверо – на пятом Альвхильд сделала сложный пасс руками, и стена обрела положенный вид, разбрызгав вокруг кровь оказавшегося в ней неудачника. Но что остальным до погибшего собрата? Ведь главное – любой ценой дотянутся до стоящих в проходе.
Отойти от стены и ударить в тыл не дали Джебэ с Кольгримом, зажав четвёрку врагов между своими клинками и кучей не пригодившейся для баррикад мебели. «Нас четверо, вас двое!» – кричали мечи синоби. – «Нас четверо и вас четверо!» – пели в ответ клинки защитников. – «Наши хозяева не боятся смерти, мы сильнее», – завывали мечи убийц. – «Зато наши – лучше выучены», – огрызались степные сабли. Долго такой бешеный танец продолжаться не мог, и скоро одна из чёрных фигур совершила ошибку, попавшись на ложную атаку Кольгрима. Ещё несколько минут и остальные «чёрные балахоны» были убиты. Повернувшись к двери, Джебэ увидел, что и там последний натиск захлебнулся, а со стороны коридора слышны крики и шум от идущей на помощь посольской стражи. Они победили.
После того, как бежали последние синоби, перед обитателями посольства навис призрак катастрофы: погибла большая часть охраны, а все приехавшее посольство, кроме младшей целительницы да десятка Джебэ оказалось приковано к постели. И лекари в один голос заявляли, что даже пострадавшие меньше всего смогут приступить к обязанностям не раньше, чем через полгода.
С охраной решилось просто: для неё пригласили варягов с драккаров, стоявших в порту. Такого количества опытных воинов хватало взять «на щит» иной город – что уж говорить об одном небольшом посольстве. С заменой Ердена и Себьёрна было сложнее, но и тут всё вроде бы сложилось удачно. Когда уцелевший в резне Хамба заявил, что готов выступить на переговорах вместо раненых товарищей. К тому же, как добавил он в пространной речи, призванной ответить всем несогласным, только он и имеет здесь соответствующий статус и полномочия. А любого другого спесивые даймё не примут.
В хлопотах прошло три дня, нарушаемых лишь позвякиванием доспехов и оружия старательно охранявших посольство варягов. Джебэ, как самый старший из оставшихся офицеров, даже приказал, чтобы несколько воинов постоянно были при Хамбе на случай повторного покушения. А на четвёртое утро Джебэ приказал собрать всех во дворе. Хамбу, который и так все эти дни морщил нос от «засилья неотёсанных варягов», бесцеремонное отношение к своей персоне привело в бешенство: как его смеют тащить в такую рань из постели – словно ничтожного слугу! Едва увидев Джебэ, Хамба надулся от спеси и закричал, срываясь на визг:
– Да что ты себе позволяешь, щенок!
Договорить ему не дали. Из-за цепи воинов, окружавших двор, вышел Хаульфдан и медленно, громко и чётко выговаривая каждое слово произнёс:
– Хамба! Обвиняю тебя в том, что ты открыл ворота врагу!
Толпа загудела: обвинение было серьёзным. Хамба покраснел от гнева и возмущения, но оправдаться не успел. Вслед за Хаульфданом выступил следующий варяг:
– Воина, стерегущего калитку, закололи в спину. Закололи, после того, как он снял запоры. Отдать приказ открыть ворота мог только ты. Или командир стражи – но его убили ещё до нападения.
– Я как целитель подтверждаю время смерти командира стражи посольства, – звонким голосом добавила Альвхильд.
Хамба покраснел от негодования, собираясь указать наглым лжецам их место, как к нему подошёл Джебэ, и шепнул вполголоса: «Пятый двор по главной улице синего квартала».
После чего достал на всеобщее обозрение свою пайцзу, и прозвучал приговор.
– Как рука и голос Великого Курултая! Моим словом и именем Степи! Смерть!
Хамба повалился на землю и начал о чём-то молить, пытаясь целовать сапоги Джебэ, но тот брезгливо посмотрел на бывшего посла и пошёл в дом. Судьба предателя его не интересовала – пусть скажет спасибо за эти три дня жизни и за то, что его казнь будет длиться всего сутки. Виновного они вычислили уже к утру – но для Островов солнца открытые ворота и нападение были внутренним делом Степи. И хозяева предателя наверняка использовали бы это в переговорах, попытавшись убедить остальных даймё отказать Джебэ в признании равной заменой. По заметкам и записям командира стражи они сумели выяснить, куда ходил Хамба, посещая городские кварталы, и сегодняшней ночью взяли нужный дом штурмом. Теперь враги не смогут оспорить статус нового посла, даже если успеют собрать совет даймё за несколько часов, оставшихся до начала переговоров. За найденное в доме на окраине «синего квартала» смертный приговор полагался и на островах.
Впрочем, на следующий день Джебэ уже думал, что Хамба отделался слишком легко. Кроме договора, из-за которого ехал Ерден, на обсуждении оказались ещё почти полтора десятка соглашений. И если бы задумка предателя и его хозяев удалась – Солнечные острова оказались бы закрыты для Степи. Джебэ каждый день с благодарностью вспоминал Сиро и Торбьёрна. Первого – за знание языка и обычаев своей родины, а второго – за подобранных варягов. Умелые воины его десятка оказались и неплохими дипломатами.
Весь следующий месяц шли выматывающие переговоры, на которых Джебэ насмерть дрался за право степных коггов и драккаров, как и раньше, свободно заходить в порты Солнечных островов. Чем мог, помогал Ерден – но, прикованный к постели, он не мог заменить молодого посла на встречах и приёмах, многому пришлось учиться «на ходу». Впрочем, через несколько дней, когда спало первое напряжение, Джебэ с удивлением понял, что эти разряженные в шёлковые кимоно вельможи не так уж и сильно отличаются от крестьян и охотников, с которыми он общался во время службы на западной границе. Так же ненавидят соседа, так же скандалят и торгуются. И так же готовы всучить залежалый товар, если знают, что удастся сделать это безнаказанно.
После торжественного приёма в честь подписания последнего из договоров, Джебэ, к полной для него неожиданности, пригласил в родовой замок князь Тайра. Главный министр страны Тайра-но Киёмори в случае неуспеха терял больше всех: и сейчас он горел желанием отблагодарить посланца Великого хана, приняв того в своем доме. Это было высокой честью, особенно для чужеземца. И согласился Джебэ только поэтому, хотя уже ненавидел церемонии и торжественные приёмы до глубины души.
Родовое гнездо клана Тайра пришлось молодому послу по душе. Замок расположился не на высоком холме или берегу быстрой реки, а на болотистой равнине. Напоминая чёрным цветом стен и распростёртыми «крыльями» боковых башен умудрённого столетиями ворона, прикорнувшего вздремнуть неподалёку от берега моря, едва закончились годы усобиц. Тех кровавых десятилетий, когда князья и даймё нещадно сражались друг с другом, стараясь оказаться единственным владыкой красивой островной страны. Конечно, строения замка изрядно переделали – особенно восточную сторону «лунных покоев», предназначенных теперь не высматривать вражеские армии, а предаваться созерцанию красоты Луны. Суровое обиталище одной из знатнейших и влиятельнейших семей Островов превратилось в средоточие комфорта и роскоши. Но в своих корнях, угольно-чёрных, окружённых тройным рвом внешних стенах, башнях и бастионах, замок так и остался неизменен. И до сих пор был готов, при необходимости, стать неприступной твердыней и защитить своих обитателей.
Внутри замка царили обычаи Ниппон, ничуть не тронутые новшествами из-за океана. Стенные и дверные ширмы были расписаны по старинным канонам, над каждым входом висели бумажные фонари. Девушки-служанки носили цукэсаге с волосами, заколотыми кандзаси. Стража ходила только в до-мару и рогатых шлемах49. Едва сменишь по приезду халат на клановые кимоно и дзори – и кажется, будто иного мира там, по ту сторону моря, нет совсем.
Ниже замка расположилась гавань: когда-то неприступные ворота к сердцу рода, а теперь удобная пристань для прогулочных судов и пляж для отдыха. Впрочем, купаться Джебэ не очень любил. Но почти каждый день, невзирая на погоду, спускался смотреть на океан. В тот раз он был на пляже один – штормило, и никто из купальщиков не рисковал испытывать судьбу в столь неуютном море. Да и смотреть на пенные валы, раз за разом накатывающие на берег, среди местных считалось не очень хорошим занятием – слишком часто приходили в штормовую погоду ураганы, оставляя после себя смытые поля и обломки домов. Но Джебэ в приметы не верил и такие дни любил особенно. На пустынном берегу его охватывало какое-то странное чувство, когда ты словно растворяешься в безбрежном пространстве, ощущая себя одновременно и невесомой песчинкой, которую несут волны, и океаном, вечным и обнимающим мироздание.
