Уинстон Грэм - Росс Полдарк
- Мы не можем вернуться, даже не попытавшись. Мне кажется...
- Тсс...Тихо.
Они присели в кустах и прислушались. Затем двинулись дальше. Лес поредел, и через сто ярдов деревья расступились, образуя большую поляну диаметром в полмили. На одном конце протекал ручей, возле которого расположились заросли кустарников и молодых деревьев. Именно здесь фазаны устраивались на ночлег. Сидящие на нижних ветках были легкой добычей для ловкого человека с сетью. Опасность заключалась в том, что на другом конце поляны стоял Уэрри-хаус, дом Бодруганов.
Ник снова остановился.
- Что ты услышал? - спросил Джим.
- Что-то, - прошептал Вайгас. Звёзды освещали его розовую лысину и рисовали тёмные пятна на лице. Он казался падшим ангелом. - Егери. Сегодня на охоте.
Несколько минут они ждали молча. Джим подавил кашель и положил руку на голову собаки. Она дернулась, а потом успокоилась.
- Пёс в порядке, - сказал Ник. - Кажется, ложная тревога.
Они снова двинулись сквозь кустарника. Подойдя к краю поляны, они не столько озадачились вопросом, как не потревожить егерей, которых там, возможно, вообще не было, а тем, как не спугнуть фазанов до того времени, когда улететь они уже не смогут. Такая светлая ночь могла всё усложнить.
Они шепотом посовещались и решили разделиться, взяли по сети и направились к стае с разных сторон. Вайгасу, как более опытному, идти пришлось дальше.
У Джима был талант двигаться бесшумно, он шел очень медленно, пока не увидел темные очертания птиц, смахивавшие на стручки среди листвы и нижних веток стоящего впереди дерева. Он развернул сеть, но решил дать Нику еще пару минут на тот случай, если он не успел полностью размотать сеть.
Он стоял и слушал, как шелестит ветер в ветвях над головой. Издалека Уэрри-хаус казался темной чужеродной грудой на фоне остальных мягких ночных контуров. В одном окне всё еще горел свет. Шел уже второй час ночи, и Джим подумал о живущих там людях и почему они не спят в такое позднее время.
Он думал, о чем собирается ему сказать капитан Полдарк. Джим был перед ним в неоплатном долгу и чувствовал, что больше не может принимать его помощь. Всегда предполагалось, что это ради его здоровья. Какая польза Джинни, если он поступит, как его отец, и умрет в двадцать шесть. Джинни ругалась, что до рабочего места ему ежедневно приходится пробираться по воде, но она не знала, что они промокали насквозь вновь и вновь, ни разу так и не обсохнув полностью. Если человек не может с этим смириться, то шахтером ему быть не дано. Сейчас он не имел дела с порохом, и за одно только это нужно благодарить судьбу.
В зарослях возле него пошевелилось какое-то животное. Он повернул голову и попытался его разглядеть, но не смог. Дерево за ним было кривым и бесформенным. Судя по засохшим листьям на ветвях, молодой дуб. Всю зиму они висели, шелестя на ветру. Необычно разросшийся экземпляр.
И тут очертания слегка изменились.
Прищурив глаза, Джим внимательно всмотрелся. Возле дерева стоял человек.
Значит, их субботнюю вылазку заметили. Возможно, с тех пор каждую ночь егери терпеливо дожидались, когда они придут снова. Возможно, его уже засекли. Нет. Но если он пойдет дальше, то обязательно поймают. А что, если Ник появится с севера?
Джим растерялся от необходимости мгновенно принять решение. Затем он медленно двинулся назад.
Не прошел он и двух шагов, как за спиной раздался хруст треснувшей ветки. Он вовремя увернулся, чтобы его не схватили за плечо, и ринулся к фазанам, бросив на ходу сеть. В ту же секунду на другом конце полянки послышался шум драки и выстрел из мушкета; вдруг весь лес ожил: крик фазанов и испуганное хлопанье крыльев на взлете перемешались с гомоном других встревоженных птиц и мужскими голосами, указывающими, где его ловить.
Он вышел на открытое место и решительно побежал вдоль ручья, изо всех сил стараясь придерживаться глубокой тени. За спиной он слышал шаги преследователей и знал, что оторваться от них не сможет; у него сильно колотилось сердце и стало трудно дышать.
Он свернул в брешь среди деревьев и побежал дальше. Теперь он был недалеко от дома и видел, что бежит по обычной тропинке. Здесь было темнее, и кусты между деревьями росли настолько густо, что пока бы он сквозь них продирался, его догнали бы.
Он выбежал на небольшую полянку, по центру которой стояли круглая мраморная беседка и солнечные часы. Здесь тропинка обрывалась. Он бросился к беседке, потом передумал и направился к краю полянки, где раскинулся большой вяз. Он вскарабкался на ствол дерева, обдирая руки и ломая о кору ногти. Едва он залез на вторую ветку, как на поляну выскочили два егеря. Он лежал неподвижно, еле дыша.
Застыв в нерешительности, двое мужчин оглядывали поляну, один из них наклонил голову и прислушался.
- ...недалеко ушли... Прячутся...- донеслось из-за деревьев.
Крадучись, они вышли на поляну. Один поднялся по лестнице и подергал дверь беседки. Заперто. Второй отошел назад и уставился на круглую куполообразную крышу. Затем они разделились и стали медленно обходить поляну по кругу.
Когда один из мужчин приблизился к дереву, Джим внезапно почувствовал знакомое першение в легких, означающее приступ кашля. Его лоб снова покрылся испариной.
Егерь медленно прошел мимо. Джим заметил, что у него ружье. Остановился он сразу за накренившимся вязом, на это дерево явно можно было легче забраться, и начал всматриваться в его листву.
Джим глотнул воздуха, чуть не поперхнулся и снова задержал дыхание. Второй человек огляделся и присоединился к своему спутнику.
- Видал его?
- Нет. Должно быть, ублюдок улизнул.
- А других уже поймали?
- Нет. Хотя я-то думал, что уж этого мы схватим.
- Ага.
Легкие Джима расширились, действуя по собственному разумению. В его горле нестерпимо запершило, и он закашлялся.
- А это еще что? - спросил один из преследователей.
- Без понятия. Давай глянем.
Они двинулись точно к вязу, но ошиблись с направлением на двадцать футов, запутавшись в густом подлеске.
- Постой-ка тут. Погляжу, что там.
Мужчина протиснулся через кусты и скрылся. Другой прислонился к стволу дерева, держа руку на спусковом крючке ружья.
Джим вцепился в ветку над головой в жалкой попытке сдержать кашель. Пот стекал с него градом, и даже поимка казалась не такой уж страшной, как это судорожное напряжение. Его голова готова была разорваться, он бы отдал остаток жизни за возможность кашлянуть.
Раздался треск и топот шагов, когда появился второй егерь, разочарованно чертыхаясь.
- Ушел, наверное. Давай поглядим, как дела у Джонсона.
- А что насчет собак?
- А с чего им начать? Может, на следующей неделе его схватим.
Оба двинулись обратно. Но не успели они сделать и десяти шагов, как остановились, услышав жесточайший приступ кашля над своими головами и чуть позади.
На мгновение он их встревожил, отразившись эхом от деревьев. Потом один егерь быстро пришел в себя и побежал обратно к вязу.
- Спускайся! - крикнул он. - Немедленно спускайся, а не дух вышибу.
Глава четвертая
Росс услышал об аресте только в десять утра, когда один из ребятишек Мартинов принес ему новости на шахту. Он тут же отправился домой, оседлал Брюнетку и поскакал в Уэрри-хаус.
Семья Бодруганов постепенно приходила в упадок. Основная ветвь, чьи корни прослеживались (хоть и не слишком тщательно) сквозь два столетия истории графства, в середине этого века угасла. Уэрри-Бодруганы следовали тому же примеру. Сэру Хью, нынешнему баронету, исполнилось пятьдесят, а он был по-прежнему холост, энергичен и крепок, хотя и низкого роста. Он утверждал, что на теле у него больше волос, чем у любого другого мужчины, хвастаясь, что в любое время готов поставить в доказательство пятьдесят гиней. Он жил вместе с мачехой, вдовствующей леди Бодруган, любительницей верховой езды и сквернословия, женщиной двадцати девяти лет, которая держала в доме собак, так что он весь ими провонял.
Росс шапочно был знаком с обоими, но считал, что Джиму лучше было бы вторгнуться во владения кого-нибудь другого.
Он еще сильнее утвердился в этом мнении, когда приблизился к дому и увидел, что общество собралось для охоты. Чувствуя взгляды и перешептывания людей в красных сюртуках и сияющих сапогах, он спешился и протиснулся между лошадьми и тявкающими собаками, направившись вверх по лестнице к дому.
Наверху путь ему преградил лакей.
- Чего вам надо? - спросил он, оглядев грубую рабочую одежду Росса.
Росс пристально посмотрел на слугу.
- Сэра Хью Бодругана, а не твоей наглости.
Лакей постарался исправить положение.
- Прошу прощения, сэр. Сэр Хью в библиотеке. Как мне о вас доложить?
Росса провели в комнату, наполненную людьми, которые пили портвейн и канарский сак [9]. Самые неподходящие условия для того, о чем он собирался попросить. Многих из присутствующих он знал. Здесь были молодой Уитворт и Джордж Уорлегган, а также доктор Чоук, Пейшенс Тиг, Джоан Паско и Рут Тиг с Джоном Тренеглосом, старшим сыном старого Хораса Тренеглоса. Росс осмотрелся поверх голов и заметил сэра Хью, сидевшего у камина с широко раздвинутыми ногами и поднятым бокалом. Он увидел, как лакей подошел к нему и прошептал на ухо, и услышал со стороны сэра Хью нетерпеливое "Кто? Что? Что?". Это всё, что он смог разобрать, потому что в это время разговоры временно утихли. В свое время он мог бы посчитать это естественным, когда входил в комнату.
