От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин
В те дни, когда британский кабинет с утра до вечера обсуждал ситуацию на Балканах, королева Виктория, впадая в истерику, кричала премьер-министру Дизраэли:
– Будь я мужчиной, я немедленно отправилась бы бить русских!
– Ваше величество, выпейте на ночь успокоительной микстуры и, засыпая, думайте о чем-то хорошем! – посоветовал ей премьер-министр.
Английский посол в Турции Лейард советовал султану официально попросить Лондон прислать эскадру в Босфор, но Абдул Гамид не решался:
– Скажу откровенно, я боюсь разозлить русских, Англия за морями, а русские уже стучат в ворота моей столицы!
Глава четвертая
11 января 1878 года премьер-министр Дизраэли принял решение об отправке эскадры к Константинополю. Решение не было единогласным. В знак протеста подали в отставку министр иностранных дел лорд Дерби и статс-секретарь по делам колоний лорд Карнарвон. Тем временем была получена телеграмма от посла Лейарда о том, что турки приняли русские условия, а Абдул Гамид просит либо отказаться от посылки эскадры, либо заявить, что эскадра послана против его, султана, воли. Тут же отменив свое решение, кабинет послал адмиралу Горнби приказ немедленно возвратиться в Эгейское море. После этого лорд Дерби вернулся на свой пост.
Казалось бы, дело идет на лад, но затем англичане начали новые интриги, пытаясь воздействовать на турецкого султана в подписании мира. Абдул Гамид начал артачиться, и Александр II разозлился:
– Ах так! Не хотят по-хорошему, будет по-плохому! Передайте Абдулу, что я решил захватить Константинополь!
После победы под Шейновом путь к Константинополю был для нас открыт. Казалось, вот-вот и многовековая мечта наших политиков осуществится – в древний Царьград вступят русские солдаты.
Однако захват Россией Константинополя значил фактическое поражение Англии в Большой Игре. В Лондоне этого допустить не могли. Кошмар русской гегемонии на Балканах и ее выхода на берега Средиземного моря заставил объединиться и консерваторов, и либералов. Королева Виктория откровенно шантажировала Дизраэли:
– Если русские достигнут Константинополя, я буду чувствовать себя настолько униженной, что предпочту отречься от престола!
В подтверждение серьезности намерений 1 февраля 1878 года к берегам Дарданелл подошла Средиземноморская эскадра адмирала Джеффри Горнби – четыре новейших броненосцев и вспомогательные суда.
В ответ посол Шувалов доходчиво объявил министру иностранных дел Дерби:
– Появление вашей эскадры под стенами Константинополя освободит Россию от всех прежних обещаний и неминуемо повлечет за собой занятие нами Босфора и Дарданелл.
– А что вы можете противопоставить орудиям наших броненосцев? – спросил Дерби.
– Немного! – усмехнулся Шувалов. – Всю турецкую береговую артиллерию с нашими артиллеристами и перевезенные по железной дороге тяжелые орудия из Кронштадта.
– А успеете? – сощурил глаза премьер-министр.
– Они уже погружены на железнодорожные платформы! – блефовал посол. – Так что за неделю управимся!
После этого воцарилось долгое молчание…
В результате английские броненосцы так и не вошли в Босфор, бросив якоря в Мраморном море. Но это не спасло англичан. Узнав, что английская эскадра все же прошла Дарданеллы, император Александр II снова заявил о захвате Константинополь, после этого в Лондоне последовала очередная паника.
Горчаков поручил Шувалову объявить лорду Дерби, что поскольку британская эскадра вошла в Дарданеллы против желания Турции, то оккупация Константинополя русскими войсками теперь неизбежна.
В подтверждение этих намерений Главная квартира русской армии была перенесена из Андриаполя в предместье Константинополя Сан-Стефано. Одновременно Александр II приказал брату – главнокомандующему русской армией великому князю Николаю Николаевичу начать укрепление Босфора, чтобы закрыть английским кораблям проход в Черное море. Что касается турецкого султана, то он был насмерть перепуган всем происходящим.
По мере того как Россия одерживала все новые победы, а ее войска неумолимо двигались в сторону Константинополя, английские газеты высказывали все большие симпатии Турции и требовали, чтобы Англия выступила в защиту последней. Консервативный кабинет Дизраэли чувствовал широкую поддержку своему политическому курсу. По словам посла Шувалова, «неистовство прессы достигло последних границ и если принять во внимание официозные связи многих газет, как раз наиболее увлекающихся, то можно усмотреть в этом предварительную подготовку для того, чтобы сплотить английскую публику…».
К этому времени королеву Виктория уже било в паранойе.
– Я уверена, что русские займут Константинополь, – кричала она, брызгая слюной. – А от Константинополя недалеко и до Калькутты! Наш ответ может быть только один – война! Как жаль, что у конституционного монарха нет возможности ее объявить!
– Какое счастье, что у ее величества нет такой возможности, – перекрестился Дизраэли, покидая королевские апартаменты.
* * *
Наконец было заключено перемирие. Ну а чтобы англичанам нанести удар побольнее, в Адрианополь прибыл тяжеловес Большой Игры граф Николай Игнатьев, назначенный уполномоченным для переговоров о «предварительном» мире с Турцией. Едва начались переговоры, как стало известно, что английский адмирал вновь намеревается ввести свою эскадру в Дарданеллы, несмотря на отказ султана его пропустить. Великий князь, по совету Игнатьева, одобрил решение султана. Прибывшему на переговоры министру иностранных дел Турции Савфет-паше Игнатьев предложил немыслимое:
– А давайте действовать против англичан вместе! Мы, как ваши друзья, войдем в Царьград и, если англичане станут противиться, выступим против них рука в руку! Мы поставим свои орудия рядом с вашими и не оставим от английской эскадры даже щепок!
Вскоре Абдул Гамид телеграфировал, что обдумывает предложение графа Игнатьева.
А Игнатьев уже начал переговоры о заключении «предварительного» мира с турецкими представителями Савфет-пашой и Саадулах-беем. Представители Порты пытались тянуть время, но Игнатьев объявил, что, пока мир с ними не будет подписан, Россия не согласится на созыв международной конференции, на которой настаивали турки.
19 февраля 1878 года наконец-то состоялось подписание «предварительного» мира между Россией и Турцией. Сан-Стефанский мирный договор совершенно менял политическую картину Балканского полуострова. В Европе за Турцией оставались Константинополь, Адрианополь, Солунь, Эпир, Фессалия, Албания, Босния и Герцеговина. Болгария становилась княжеством, хоть и вассальным по отношению к Турции, но все же самостоятельным. Независимость получали Румыния и Черногории, а Сербия значительно увеличивала свою территорию. Сама Россия получала южную часть Бессарабии, а также кавказские крепости Ардаган, Карс и Батум. Турция обязывалась нам выплатить контрибуцию в размере полутора миллиардов рублей. Кроме того, Турция уступала нам несколько портов в Эгейском море. Последнее Англия восприняла как личную угрозу.
Сан-Стефанский мир вызвал истерику Англии, больше всего боявшейся выхода России в Средиземное море. В результате в английской печати снова поднялась шумиха о русской угрозе Индии.
На полках книжных лавок мгновенно появились русофобские работы Генри Роулинсона и ветерана Индийской армии Джона-Брюса Маллесона. Отдельно следует сказать о бывшем начальнике разведки Индийской армии и командующем Пенджабскими пограничными войсками Чарльзе Макгрегоре. Отставной генерал написал всего один труд – «Оборона Индии»,
