Сергей Мстиславский - Накануне
Вавелинский крикнул в дверь:
— Машина подана, Николай Семенович.
Чхеидзе взял со стола котиковую свою шапку. Василий встал тоже.
— Когда будете говорить, особо твердо поставьте вопрос о пропуске Владимира Ильича Ленина, товарищ Чхеидзе. О нем мы имеем определенные сообщения заграничных товарищей, что Англия и Франция чуть ли не интернировать его собираются, если он попытается ехать.
В глазах Чхеидзе заиграли огоньки.
— Даже интернировать? Впрочем, почему нет? Такой враг войны и империализма! Циммервальд, Кинталь… Своим же интернационалистам французы и англичане не дают говорить. Это только у нас такая свобода… Но союзников беспокоит, конечно, и русский фронт. Потому что война — одна. Что? Придется очень хлопотать: надо будет специальное разрешение.
— Специальное?
— Ну так! — усмехнулся лукавой улыбкой Чхеидзе. — Совсем особый человек. Нет? Значит, совсем особое разрешение. Но я буду требовать от Милюкова всем авторитетом Совета. Кате-гори-чески. Вечером будете на Исполкоме? Тогда скажу, как было.
Милюков, пожав руку Чхеидзе, черкнул ногтем по полю развернутой перед ним на столе газетной полосы. «Правда» № 8, 14 марта 1917 г.
— Прочтите, сделайте милость.
Чхеидзе, морщась, надел очки. Он мог читать и без очков, но в таких случаях, как этот…
"…Для того, чтобы р а з б и т ь старую власть — достаточно было временного союза восставших рабочих и солдат…
Но для того, чтобы с о х р а н и т ь добытые права и р а з в е р н у т ь д а л ь ш е революцию — для этого одного лишь в р е м е н н о г о союза рабочих и солдат отнюдь недостаточно.
Для этого необходимо союз этот сделать сознательным и прочным, длительным и устойчивым, для того, чтобы противостоять провокаторским вылазкам контрреволюции.
Органами этого союза и являются Советы рабочих и солдатских депутатов.
Укрепить эти Советы, сделать их повсеместными, связать их между собою во главе с Центральным Советом рабочих и солдатских депутатов, как органом революционной власти народа — вот в каком направлении должны работать революционные социал-демократы…"
Чхеидзе поднял глаза от газеты. Милюков непривычно нервно потирал руки:
— Ну-с, что скажете… господин председатель "органа революционной власти народа"? Вы полагаете — такого рода статьи содействуют успеху нашей внешней политики, укреплению престижа правительства в мнении союзников? Послы и так каждый раз заговаривают со мной — прикровенно, конечно, с надлежащим тактом, но вполне определенно — о «двоевластии». А здесь — не только ясное противопоставление двух властей, но, по сути дела, прямой призыв к ниспровержению… "Вся власть Советам", так прикажете это читать? Вопрос только в сроке? Извольте в этих условиях хлопотать о кредитах! Бьюкайнен уже звонил мне сегодня и спрашивал, читал ли я эту статью. Он и так не слишком сговорчив. Но Терещенко, как вам известно, заявил в категорической форме: без нового займа — и крупного! — финансовый крах неминуем.
— Терещенко говорил о внутреннем займе, — нерешительно сказал Чхеидзе. — Совет его всемерно поддержит. Общий патриотический подъем…
— Бросьте! — отмахнулся министр. — Дать деньги могут только Англия и Франция, — Россию приходится в этот отношении сбросить со счетов. Патриотизм патриотизмом, а платить деньги никто не любит. Это во времена Минина, по преданию, купцы закладывали, спасения отечества ради, жен и детей. Надо быть реальными политиками: нынешние не заложат и комнатной собачонки. Интеллигенция, разночинцы, те, что вы, социал-демократы, называете мелкими буржуа, — да! Но много ли с них соберешь? А с ваших заводов? С рабочих, которые читают такие вот газетки? По агентурным сведениям, на заводах их рвут из рук в руки. Воображаю, что эта самая «Правда» будет писать, когда мы объявим подписку на заем! Что касается деревни, то рассчитывать на нее…
— Да, деревня разорена вконец, — подтвердил Чхеидзе. — С мужика совсем ничего нельзя взять. Налоги даже… Какой тут заем…
— Положение остается катастрофическим, как при царе, я говорю. И совершенно недопустимо, чтобы в такое время подобные статьи били правительство и на внешнем и на внутреннем политическом фронте. А «Правда» делает это, и за последние дни, в каждом номере, с все большей яростью. Необходимо прекратить. Я вас, как председателя Совета, покорнейше прошу принять решительные меры. Это же срывает не только нашу, но и вашу политику…
Чхеидзе беспомощно развел руками.
— Кстати, о Ленине я хотел сказать. В Исполнительный комитет поступило, через фракцию, заявление от большевистского Центрального Комитета: кажется большевикам-эмигрантам французы и англичане не дают визу на выезд.
— И хорошо делают, — кивнул Милюков. — И превосходно делают. Я буду сегодня же благодарить Бьюкайнена. Ни за что не пропускать! Пусть сажают в крепость, куда угодно, пусть сошлют на какие-нибудь чертовы острова, только бы покрепче. Мы будем приветствовать. А вы что?
Чхеидзе смущенно почесал переносицу:
— Они же будут кричать: вот вам ваша хваленая демократия.
— Ну и черт с ними, пусть кричат! — злобно сжал плечи Милюков. Но Чхеидзе замотал головой.
— Нельзя так. Они кричат — рабочие с кушают. Я должен перед вами официально ходатайствовать. И сообщить, что вы обещали. Даже специальное разрешение для Ленина.
Они посмотрели друг другу в глаза. Милюков улыбнулся.
— Ах, вы… официально, господин председатель Совета? В таком случае — и я отвечаю вам официально, как министр иностранных дел. Да, чинить препятствия свободному въезду российским гражданам недопустимо. Я принимаю ходатайство. Конечно же, я приму все меры к ликвидации затруднений. Я проявлю предельную настойчивость — всем авторитетом правительства. И в первую очередь — относительно специального разрешения.
Улыбнулся и Чхеидзе:
— Ну вот, и все в порядке. Я дам успокоительное заверение в Исполкоме, стало быть. А то, честное слово, они еще скандал устроят на совещании Советов: неприятно будет. Совещание состоится через две недели, — такое время они будут ждать… со своим Лениным.
Милюков зажмурился.
— Смотрите… Все равно устроят они вам на всероссийском вашем параде Советов скандал. Выкатят резолюцию в эдаком духе! — Он ударил ладонью по газете. — О власти или о войне.
Чхеидзе потряс головою, посмеиваясь:
— Нет. Это исключено. Их мало, их совсем безнадежное меньшинство. Газета — это другое, Но на совещание надо депутатов. А мы приняли очень решительные и очень надежные меры, чтобы их не было. За совещание я никак не боюсь. А Ленин — это другое.
Глава 70
Переговоры
Основа переговоров о возвращении швейцарских
политических эмигрантов в Россию
1. Я, секретарь Швейцарской социалистической партии, сопровождаю за полной своей ответственностью и за свой риск вагон с политическими эмигрантами и беженцами, возвращающимися через Германию в Россию.
2. Сношения с германскими властями и чиновниками ведутся исключительно и только мною. Без моего разрешения никто не вправе ходить в вагон.
3. За вагоном признается право экстерриториальности. Ни при въезде в Германию, ни при выезде из нее никакого контроля паспортов или пассажиров не должно производиться.
4. Пассажиры будут приняты в вагон независимо от их взглядов и отношений к вопросу о войне и мире.
5. Я беру на себя снабжение пассажиров железнодорожными билетами по ценам нормального тарифа.
6. По возможности, проезд должен быть совершен без перерыва. Никто не должен ни по собственному желанию, ни по приказу покидать вагон. Никаких задержек в пути не должно быть без технической к тому необходимости.
7. Разрешение на проезд дается на основе обмена на германских или австрийских военнопленных или интернированных в России.
8. Посредник и пассажиры принимают на себя обязательство персонально и в частном порядке добиваться у рабочего класса выполнения пункта 7-го.
9. Наивозможно скорое совершение переезда от швейцарской границы к шведской, насколько это технически выполнимо.
Берн-Цюрих
Секретарь Швейцарской социалистической партии.
4 апреля 1917.
Глава 71
Ждут
Над городом протяжно и глухо бухал большой, главный исаакиевский колокол. Вкруг соборного купола, над чугунными витыми высокими светильниками, в окружении чугунных, черные крылья встопорщивших ангелов, крутились по ветру чадным керосиновым пламенем пасхальные, раз в год зажигаемые огни. Со стен Петропавловской крепости размеренными ударами бил пушечный салют.
Мариша после полуночи зашла в помещение Комитета. Вчера, на совещании, на хорах (до чего удачно попали: Плеханов оказался и французы!), она сговорилась с Иваном: сегодня в ночь — на прогулку. В пасхальную ночь особою жизнью живут городские улицы. Надо же посмотреть, что с этой жизнью сталось в первое после революции "Светлое Христово Воскресенье". Так — все будто по-старому: по-старому звонят-перезваниваются колокола, бьют пушки, чадят — к звездному небу исаакиевские ангелы… И плошки вдоль улиц, на тумбах, мигающие, желтые, жалконькие, и флаги, трехцветные, царского времени, на домах; и по панелям идут, идут, с куличами и пасхами, с крашеными яйцами на тарелках в церкви святить розговины… Все — как прежде.
