Иван Клула - Екатерина Медичи
После этой неудачи Карл IX снова оказывается под влиянием Екатерины. У королевы Наваррской, бывшей душой гугенотского сопротивления, 3 июня начинается горячка, а 9-го она умирает, лишив партию гугенотов своей важной поддержки. Для Екатерины эта смерть окажется весьма своевременной, но, как водится, опять будут говорить об отравлении. Колиньи готов отправиться в путь, но разрешения на отъезд он не получит.
Увлеченный праздниками по случаю ратификации договора Франции и Англии король быстро забывает о своих воинственных намерениях. Королева-мать довольна. Она добилась своего: ее сын не одобрил операцию Нассау и Лану.
Чтобы гугеноты не решили, что отказ от плана вторжения в Нидерланды означает их немилость, Екатерина активизировала подготовку свадьбы своей дочери с Генрихом Наваррским. 13 мая 1572 года был избран новый папа – Григорий XIII. Королева надеялась, что он – юрист и человек уравновешенный, проявит большее понимание, чем его предшественник. В июле она просит его дать разрешение на брак для Маргариты при кровном родстве третьей степени. Только такой союз, пишет она в Рим, обеспечит мир в королевстве и помешает протестантам втянуть короля в войну против Испании.
Этого хотела Екатерина, но цели Колиньи были совершенно иными: получив согласие Карла IX, он готовился оказать помощь Людвигу Нассаускому, направив в Монс значительные подкрепления. Он собрал войско в четыре тысячи человек, а командующими назначил Жанлиса и [216] Брикмо. Это был авангард еще более крупной армии, генерал-капитаном которой был сам адмирал. С другой стороны, флот Строцци, стоявший в Бруаже, чтобы «идти к островам Перу», в случае необходимости можно было бы использовать в Нидерландах. Но 17 июля у Киеврена войско Жанлиса попало в ловушку, подготовленную испанцами на его пути, о котором они узнали из донесения, полученного из Франции. Письма и сведения, вырванные у взятых в плен под пытками, доказывали, что все делалось с ведома короля.
Екатерина была в полной растерянности. Она испугалась нашествия испанских армий. В июле Венеция, боясь оказаться заложницей турок, союзников Франции, если Испания вступит в войну, немедленно направила в Париж своего самого ловкого дипломата Джованни Микели. Королева потребовала, чтобы в присутствии этого привилегированного свидетеля ее сын торжественно поклялся, что вступление его подданных на территорию Нидерландов было сделано вопреки его приказам: он хочет жить в мире и дружбе со своими соседями.
Но и на этот раз король не был искренним. Это стало понятно, когда королева-мать оставила двор и отправилась в Шалон навестить свою дочь Клод Лотарингскую, заболевшую, когда она ехала на свадьбу своей сестры Маргариты. Колиньи вернул утраченные позиции: в течение четырех или пяти дней он постоянно встречался с королем, чтобы подготовить военные действия. Предупрежденная графом де Рец и хранителем печати Бирагом, вечером 4 августа Екатерина поспешно вернулась в Париж. Между сыном и матерью произошел очень резкий разговор: Екатерина упрекала в том, что он решил опереться на тех, кто хотел его убить. Неосмотрительно вступая в конфликт с испанцами, он отдает свое собственное королевство протестантам. Не желая присутствовать при крахе государства после стольких жертв, принесенных ею, чтобы воспитать короля и сохранить ему корону и если ее сын по-прежнему будет упорствовать, Екатерина просила разрешить ей уехать на родину. 9 и 10 августа были проведены два чрезвычайных заседания [217] Королевского совета и командующих армиями – Монпансье, Невэра, Коссе, Анжу и, возможно, Таванна, где их участники высказались в пользу мира. Колиньи выступил с гневной речью: «Мадам, король отказывается от вступления в войну; так пусть же Господу будет угодно, чтобы не началась еще одна, избежать которой будет уже не в его власти».
Королева проигнорировала это замечание. Она была удовлетворена тем, что большинство советников соглашались с ее мирной политикой. Снова обретя свой оптимизм и доверие, она на несколько дней вернулась в Монсо к герцогине Лотарингской. Но вернувшись в Париж 15 августа, за три дня до свадьбы Маргариты, она узнала, что ее снова обманули: герцог Альба потребовал объяснить, почему на границе около Монса были собраны три тысячи гугенотов. Колиньи продолжал собирать войска; у него уже было 12000 аркебузиров и 2000 всадников. По словам посла Венеции, стало известно, что многочисленные дворяне-протестанты, прибывшие в Париж по случаю свадьбы, получили приказ затем направляться во Фландрию.
Последние события свидетельствовали о том, что адмирал пока одержал победу в своем стремлении вторгнуться в Нидерланды и навязал слабому суверену свою личную волю: объединить всех французов – католиков и протестантов – в наступательной войне против короля Испании.
Отдавая себе отчет в неравенстве сил, зная по опыту, насколько переменчива военная фортуна, Екатерина не могла допустить краха Французского королевства, уничтожения достояния своих детей, которое она с таким трудом сохранила. Не только действия Колиньи возмущали Екатерину – ее злило то, что в течение многих лет адмирал открыто мешал ей и организовывал гугенотские мятежи, направленные против ее мирных эдиктов. Так может быть, этот вчерашний враг собирается занять ее место возле ее сына и – кто знает? – хочет отправить ее в изгнание во Флоренцию, как она сама весьма неосмотрительно предложила десять дней назад. Оставался единственный выход – убить адмирала. [218]
Смерть Колиньи была бы не только личным спасением для Екатерины, но и спасением для всего королевства. Приняв такое решение, она сразу же начинает увлеченно готовить его исполнение, снова обретя вкус к мести, который когда-то побуждал ее давать деньги убийцам и колдунам для уничтожения адмирала.
Ей не нужно долго искать статистов, чтобы самой остаться в стороне. Она может рассчитывать на Гизов: они собрались в Париже со своими многочисленными сторонниками по случаю свадьбы Маргариты де Валуа. Их гораздо больше, чем дворян-гугенотов, но Екатерина предпочитает, чтобы убийство произошло как бы невзначай во время вооруженной драки. Она договаривается с матерью юного герцога де Гиза Анной д'Эсте, герцогиней Немурской, которая хочет заставить Колиньи заплатить за смерть своего первого мужа. Наемный убийца Лувье де Морвер, которому ранее уже поручали убить адмирала, получает приказ герцогини совершить это преступление.
Было условлено, что покушение состоится после церемонии венчания Маргариты и Генриха Наваррского. Когда адмирала не станет, молодого короля Наваррского можно будет сделать заложником и удерживать при дворе, чтобы помешать протестантским репрессивным действиям. Церемония проходила 18 августа перед Собором Парижской Богоматери. Кардинал Бурбонский вел службу на улице и провозгласил о вступлении супругов в брак, несмотря на отсутствие разрешения на брак при кровном родстве, так и не выданное Римом. На свадебную мессу в собор Маргарита входит сама в сопровождении своего брата Анжу. Свадебные празднества должны продлиться четыре дня. То в Лувре, то в Городской ратуше устраиваются турниры, пиры, балы и балеты. Своим великолепием они затмевают свадьбы дочерей Генриха II.
21 августа во дворе Лувра состоялся грандиозный турнир. Карл IX и его братья являются в костюмах амазонок, переодевшись в женщин-воительниц, вооруженных луками. Этим фальшивым амазонкам противостоят турки. Это [219] Генрих Наваррский и его спутники, таким образом уподобившие себя неверным. Совершенно очевидно, что в этих играх, не стыдясь, стремились высмеять протестантов – к великой радости зрителей.
Вечером 21 августа во время этого праздника де Шальи, мажордом герцога д'Омаля, ввел Морвера в дом каноника Вильмура, бывшего наставника герцога де Гиза в монастыре Сен-Жермен-л'Осера. Место для стрельбы было выбрано с тем расчетом, чтобы убийца оказался на дороге, по которой Колиньи, отправляясь в занимаемый им дом – особняк Бетизи, едет в Лувр и потом обратно. В пятницу 22 августа, около одиннадцати часов утра, после заседания Королевского совета, адмирал вышел из дворца и направился к своему дому. Он читает прошение. В тот момент, когда он наклоняется, чтобы поправить сапог, раздается выстрел. Одна пуля оторвала ему указательный палец левой руки, другая попала в руку. Если бы он случайно не наклонился, рана оказалась бы смертельной. Дворяне из его свиты бегут в дом, где расположился убийца, но находят только дымящуюся аркебузу. Убийца скрылся через задние ворота дома.
Екатерина узнала эту новость, садясь за стол: она встает и с невозмутимым видом удаляется в свои покои вместе с герцогом Анжуйским. По ее спокойствию наблюдающий за ней испанский посол понимает, что она ожидала этого события. При дворе уже знают, что адмирал не умер, а тяжело ранен. Срочно посылают за Амбруазом Паре; тупыми ножницами он отрезает свисавшую часть указательного пальца и достает пулю из левого локтя жертвы. Встревоженные и разъяренные дворяне-протестанты бегут в особняк Бетизи. Днем король навещает адмирала, который его сам об этом попросил, чтобы поговорить с ним. Екатерина, боясь, что в этой личной беседе будут говорить о ней, лично сопровождает сына к адмиралу вместе с самыми знатными вельможами, принцами крови и даже врагами Колиньи – Монпансье, Гонди, Невэром и Таванном – не хватает только Гизов. Адмиралу все-таки удается сказать несколько слов королю, который клянется отомстить. Немедленно начинается [220] следствие. Оно поручено первому председателю де Ту и советнику Кавешо, другу адмирала.
