От Руси к России - Александр Петрович Торопцев
И все же не слабость ханов, не дробление Орды подвигли Дмитрия Ивановича и всех его единомышленников на великое дело, и даже не уверенность в успехе, не радостное ощущение силы, а фатальная необходимость дать решительное сражение самому грозному в тот век противнику! Эта мысль не покажется парадоксальной, если вспомнить, в каком огненном кольце оказалась Московская земля в начале второй половины XIV века, какие мощные соперники, в любую минуту готовые проглотить Московское княжество, окружали ее. Забегая вперед по дороге времени, можно вспомнить немаловажный факт из истории Восточной Европы: 14 августа 1385 года в замке Крево, расположенном на территории современной Белоруссии, была заключена так называемая Кревская Уния, соглашение о династическом союзе между Польшей и Великим княжеством Литовским. Великий князь литовский Ягайло взял в жены польскую королеву Ядвигу и был провозглашен королем единого польско-литовского государства, владения которого на востоке охватывали многочисленные русские земли, вплотную приближаясь к Тверскому и Рязанскому княжествам… Именно поэтому Куликовская битва была фатально необходима русскому народу. Разгромив войско темника Мамая, русские люди не только поверили в себя и верой этой окрепли духом, но и если не напугали, то насторожили всех, перечисленных выше врагов, в том числе и самого мощного из них (кроме Орды, естественно) – Литву.
Но до великой битвы было еще далеко.
После смерти великого князя Ивана II Ивановича русские князья явились к новому хану Орды Наврусу, который убил Кульпу, властвовавшего всего пять месяцев. Новый хан выдал ярлык на великое княжение Дмитрию Константиновичу Суздальскому, правнуку Андрея Ярославича, брату Александра Невского, и теперь Москве предстояло выдержать испытание безвластием.
Дмитрий Суздальский приехал во Владимир и, радуя местных жителей, обещал возвысить значение и вернуть былую славу и величие этого города. Митрополит Алексий спорить с ним не стал, вероятно, догадываясь, что времена скоро переменятся. Он благословил Дмитрия Константиновича и отправился в Москву.
Наврус правил недолго. Его убил Хидырь. Он же погубил Тайдулу, относившуюся с почтением и уважением к митрополиту всея Руси Алексию. Казалось, шансы на великое княжение у Московских князей резко снизились. Русские князья отправились на суд к новому хану. Тот выдал им грамоты на наследственные уделы. Не успели они разъехаться по своим отчинам, как Хидырь был убит сыном Темирхожею. Он правил всего шесть дней, его убил Мамай, объявив ханом «какого-то Авдула». В Орду съехались потомки Чингисхана, между ними началась страшная резня.
Дмитрий Иванович Московский выскользнул из ада, прибыл в Москву. Митрополит Алексий и бояре внушили ему мысль о том, что он должен объявить себя соперником Дмитрия Константиновича, и одиннадцатилетний отрок отправился вместе с Алексием в Орду, и тот убедил хана выдать москвичу ярлык на великое княжение.
Москва выдержала испытание безвластием.
Вернувшись на родину, Дмитрий Иванович первым делом вынужден был воевать, так как Дмитрий Суздальский без боя не пожелал уступить великокняжеский престол. В этой кратковременной войне своего князя единодушно поддержали московские бояре. Они, вооружившись, смело выступили в поход. Возглавляли его два сына Ивана Кроткого и их двоюродный брат Владимир Андреевич. Самому старшему из них, великому князю, было двенадцать лет.
Москвичи одержали над Дмитрием Константиновичем победу в битве за Переяславль-Залесский, новый великий князь воссел во Владимире на престол и вскоре отбыл в Москву.
Клятва
Алексий прекрасно понимал, что для создания централизованного государства необходимо было изменить порядок престолонаследования на Руси. Используя свой громадный авторитет в Орде, он добился этого. Хан признал предложенный митрополитом Алексием новый порядок, согласно которому власть должна переходить не к старейшему в роде Рюриковичей, но к старейшему в роде московских князей, что давало возможность сконцентрировать в одной семье, в одном городе всю полноту власти.
В этом важнейшем для судьбы Руси и Москвы вопросе ордынские ханы, ослабленные распрей, решали далеко не все. Как отнесутся к новому порядку князья Твери, Рязани, Нижнего Новгорода, вече Новгорода, Пскова? Смирится ли с этим приговором судьбы Владимир Андреевич, который с юных лет обратил на себя внимание тех, кому дорога была судьба Родины?
До окончательного решения этой важнейшей проблемы было еще далеко.
Не все русские князья признали над собой власть Москвы. С 1362 по 1364 годы Дмитрий Иванович три раза ходил в походы на нижегородско-суздальских князей. Больших сражений, крупных воинских подвигов в них не было. Москва продемонстрировала мощь своего войска, а митрополит всея Руси сумел погасить мудрым словом распрю между Дмитрием Суздальским и Борисом Городецким. Мудрым словом он сделал больше, чем юные полководцы – мечами и копьями: Дмитрий Константинович признал над собой главенство Москвы, отдал в жены великому князю свою дочь Евдокию.
Но Алексий постоянно думал о проблеме наследования власти на Руси и о князе Владимире Андреевиче, от поведения которого во многом зависел успех задуманного им дела. Владимир Андреевич родился три года спустя после Дмитрия Ивановича, был умен и силен не по годам. Согласно завещанию Ивана Кроткого он получил одну треть доходов с города Москвы – богатое экономическое и политическое наследство. Смышленый и крепкий двоюродный брат Дмитрия Ивановича представлял собой серьезную опасность для стабильности в Московской (а значит, и в русской) земле.
С детских лет двух этих людей, двух князей, тянуло друг к другу. Именно дружбу – большую мужскую дружбу – решил использовать для великого дела Алексий.
Князья Рюриковичи за пять прошедших веков давали друг другу множество клятв, большинство из них нарушалось самым постыдным образом. Уверенности в том, что злые люди не рассорят юных князей, у митрополита не было в тот день 1364 года, когда к нему подошли четырнадцатилетний Дмитрий Иванович и одиннадцатилетний Владимир Андреевич.
Присутствующие бояре, седовласые мужи, затихли. Алексий держал в руках святой крест. В полной тишине люди услышали торжественные слова клятвы: «Мы клянемся жить подобно нашим родителям: мне, князю Владимиру, уважать тебя, великого князя, как отца, и повиноваться твоей верховной власти; а мне, Дмитрию, не обижать тебя и любить, как меньшого брата. Каждый из нас да владеет своею вотчиною бесспорно: я, Дмитрий, частию моего родителя и Симеоновою; ты уделом своего отца. Приятели и враги да будут у нас общие. Узнаем ли какое злоумышление, объявим его немедленно друг другу. Бояре наши могут свободно переходить, мои к тебе,
