Юлия Галанина - Бретонская колдунья
– Надо же, он их, как нарочно, как раз на тот корабль повел! – с досадой сказала Жаккетта. – Придется ждать, пока госпожа с герцогом уйдут! А посмотри-ка, Абдулла, какой красивый этот корабль!
Корабль, действительно, был красив.
В отличие от остальных судов в порту, он имел три высокие мачты вместо обычных одной или двух. А нос и корма его поражали высокими расписными надстройками в несколько этажей.
Для сухопутной Жаккетты, знать не знавшей всяких морских тонкостей, любое судно было просто кораблем, но Абдулла был осведомлен больше, поэтому он объяснил:
– Это каракка. Добрый корабль!
– Смешной какой-то! – хмыкнула Жаккетта. – Для чего-то домики спереди и сзади… А почему каракка? Все остальные здесь тоже эти твои каракки?
Абдулла, как черепаха из панциря, высунул голову из-за сарая и оглядел порт.
– Нет. Каракка один. Я вижу когг, хольк. Каракк больше нет. Его мало. Это новый корабль. Совсем новый. У каракка другой обшивка. Видишь, его сосед, куда бочка грузят – обшит доска на доску. Как чешуя у рыбы. А у каракки борт гладенький!
– Ну да, скажешь тоже! Гладенький! – возмутилась Жаккетта – Вон какие-то доски, как ребра, только по вдоль идут!
– Да, это есть ребро для корабля! – подтвердил Абдулла. – Чтобы крепкий был. У холька два якоря. У каракк три. С каждого бока и один на нос.
– Это который к той палке прикреплен? – Жаккетте понравилось разбираться в конструкции каракки, и она воодушевлено махала руками. – А почему сетки какие-то с мачт до бортов натянуты?
– Палка на нос – это бушприт, – терпеливо объяснял Абдулла. – Другой корабль на него парус весит, блинд называется. Каракка якорь. А сетки зовут ванты. По ним моряк наверх бегает. Ваш христианский моряк еще зовет такие ванты «Лестница святой Жак».
– Лестница святого Жака? Ишь, ты! – поразилась Жаккетта. – Значит, святой Жак и за морями присматривает. Надо же, какой у купца кораблик славный! А удобно-то как! Ни лошадей тебе, ни овса им! Плыви, куда хочешь, торгуй, где хочешь!
– Это не торговый судно… – внезапно сказал Абдулла. – Военный. Смотри – вверх у его борт заваливается внутрь. Зачем? Так тяжелые пушки и арбалеты стоят у середины палубы. Если большой волна, корабль качает, качает, но он не тонет! Купец такой корабль не имеет!
– Как же не имеет, когда именно купец на корабле приплыл?! – возмутилась Жаккетта. – Слышал же сам, что он госпоже Жанне заливал: «Атласы, мишура, мыло заморское!» С кем ему тут воевать?
– Я не знаю! – пожал плечами Абдулла. – Но это – корабль для хороший война! Что говорит твоя Дева Мариам? У этот купец такой же скользкий рожа?
– Ничего не говорит! Надо подойти поближе, когда госпожа Жанна уйдет, тогда скажет! – Жаккетта надула губы, обидевшись неверием Абдуллы в возможности Девы Марии.
Она немного подождала и еще раз выглянула в сторону каракки.
В это время над бортом мелькнули темнокожие курчавые головы, оживленно между собой переговаривающиеся.
– Гляди-ка! – удивленно воскликнула Жаккетта, мигом позабыв про обиду. – Там по кораблю парни шастают, ну вылитые ты, Абдулла!
Нубиец не очень доверчиво подошел к ней и поглядел туда, куда нацелился указательный палец девушки.
* * *Раньше Жаккетта не верила, что люди могут неузнаваемо меняться буквально на глазах. Особенно те, которых, вроде бы, знаешь неплохо. Но, увидев, как вечно сонный и вялый Абдулла вдруг ожил и бурей кинулся к кораблю, она остолбенела и безоговорочно уверовала в эту истину.
Нубиец мчался, как носорог, словно боясь, что каракка исчез в любую минуту, и на ходу громко кричал на непонятном языке.
Курчавые головы на палубе дружно повернулись в сторону бегущего. Встречающиеся на пути нубийца люди старались свернуть в сторону, от греха подальше.
Абдулла взлетел по сходням на палубу и очутился в любопытствующем кольце темнокожих моряков.
Жаккетта услышала, как один из них на том же языке спросил задыхающегося от стремительного рывка нубийца.
Абдулла посаженным голосом что-то просипел в ответ и моряки дружелюбно загомонили. Всей толпой, поддерживая, кто под локти, кто под спину, они повели его куда-то вниз.
Жаккетта осталась одна на берегу.
Как испуганная мышка заметалась она туда-сюда.
То, тревожась за Абдуллу и костюм Ришара, подбегала к кораблю, то, вспомнив, что в любой момент на палубу может выйти госпожа, отшатывалась обратно к убежищу за краном.
Наконец она устала носиться по причалу и присела на камушек около стены, не сводя глаз с корабля.
* * *Сидеть ей пришлось долго.
Жаккетта успела несколько раз осмотреть каракку от ватерлинии до верхушек мачт и в обратном порядке, а Абдулла все не появлялся. Госпожа с герцогом тоже.
Зато, на самой верхней площадке кормовой надстройки появился еще один моряк и, облокотившись о балюстраду ограждения, как со смотровой площадки донжона, принялся лениво оглядывать снующую по пристаням разношерстную толпу.
Чтобы скрасить затянувшееся ожидание, Жаккетта принялась разглядывать и этого человека.
Первое, что сразу бросалось в глаза – золотисто-рыжая шевелюра, которая так и поблескивала в лучах солнца каждым волоском.
Моряк был одет безо всякого шика, в потертую кожаную куртку, затянутую широким поясом, отделанным металлическими бляхами. По-видимому, он больше заботился об удобстве и надежности одежды, чем об ее красоте.
В придачу к волосам, необычным был и загар незнакомца: в отличие от обычных медно-красных, или шоколадных тонов, он был теплого золотисто-коричневого оттенка. Понравились Жаккетте и прямой, с легким намеком на горбинку, нос; и глубоко посаженые глаза; твердая линия скул; и очень четко обрисованный рот.
«Красивый…! – вздохнула она про себя. – „Солнечный весь… Небось в каждом порту красотки гроздьями на шею вешаются!“
Рассматривать рыжего моряка понравилось Жаккетте больше, нежели чем его корабль, но появились госпожа Жанна с герцогом и стали спускаться на причал. За ними спешил нагруженный мальчишка. По всему было видно, что кошелек герцога полегчал, зато сундук Жанны стал куда тяжелее, чем прежде.
* * *Жаккетта еще немного подождала и решительно двинулась к кораблю, намереваясь потребовать у команды отчета, куда они дели бедного Абдуллу.
«Уж я им покажу!» – твердила она на ходу.
Каракку от разрушения грозной Жаккеттой спас сам Абдулла.
Он появился на палубе в тот момент, когда Жаккетта уже занесла ногу над сходнями.
Теперь бывшего узника кузнеца, предназначавшегося для закаливания меча, было не узнать.
И дело было совсем не в том, что нубиец щеголял новой одеждой – белоснежной долгополой хламидой и тюрбаном – сразу сделавшей его важным и солидным. Нет. Главное – изменилось выражение лица Абдуллы: с него исчезла апатия и грустная безнадежность. Изменилась и его походка. Из устало-заплетающейся она превратилась в уверенную и упругую.
Он, наконец-то, попал в свой мир. И в этом мире был явно не последним человеком.
Жаккетта даже заробела, увидев его преображение, и решила первой не заговаривать.
– Твой Дева Мариам – Великий Женщина!
Абдулла выдержал значительную паузу, позволяя Жаккетте налюбоваться его новым обликом, а потом расплылся в широченной улыбке.
– На этот каракка плыть мой друг! Большой друг и много друзья! Я прямо не верить, что все позади! Ты меня спасти, как и обещать!
– Я-то что, это все Дева Мария!.. – заскромничала Жаккетта. недоверчиво щупая полу его одеяния. – Ишь ты, какая шерсть хорошая! А точно довезут, куда надо? Надежные люди?
– Очень надежный. Возьми одежда, – Абдулла сунул Жаккетте узелок с вещами Ришара. – Я теперь у друг, возьми тот шпилька, что ты мне дал!
– Вот еще! – не согласилась Жаккетта. – Тебе до дома плыть и плыть. С ней надежней, мало ли что в пути…
Абдулла не стал настаивать и с хитрым видом выудил из складок хламиды небольшой мешочек.
– Тогда возьми это. Маленький подарок для ты. Финик сушенный. Вкусно!
– Спасибо! – растрогалась Жаккетта. – Пойду я, наверное, уже хватились… Ты уж с корабля не сходи… Лучше поберегись лишний разок!.. Прощай, Абдулла! Счастливого тебе пути!
* * *Жаккетта медленно шла в шумной портовой толчее, жуя на ходу липкие финики.
На душе у нее было легко, но пусто. Она настолько привыкла к присутствию Абдуллы, к тому, что его надо прятать и заботиться о нем, что теперь ей было очень одиноко и как-то неуютно.
«Не обидел бы его по пути кто!» – думала Жаккетта, выходя к рынку на припортовой площади.
«Надо Деве Марии помолиться, чтобы приглядывала за ним, все-таки божья душа… На ихнего Аллаха надежда мало, одно слово – нехристь!»
Финики были вкусные, тянучие и медово сладкие.
Съев почти весь мешочек, Жаккетта почувствовала, что пустота в душе улетучилась, уступив место приятной тяжести в животе.
Теперь весь мир вокруг казался добрым и радостным, люди приветливыми, святая Анна – самой надежной защитницей от напастей и бед. Хотелось не то петь, не танцевать веселый брань.
