Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 1
— Знаете, — воскликнул ликующий Гардинер, — вы — отчаянно-смелый сорви-голова, а смелость обещает победу. Если замысел удастся, то принцесса Мария будет обязана вам своей короной, и все, чего вы ни потребуете, покажется ничтожным для благодарности принцессы.
— Да! — раздался голос принцессы Марии позади них. — Я сумею отблагодарить по достоинству и по заслугам. Милорд Гертфорд, сегодня ночью, если вы представите мне связанных бунтовщиков: Варвика с его сыновьями и леди Грэй, королева вознаградит вас, как вы того заслуживаете.
Гертфорд преклонил колено и поцеловал протянутую ему руку, но, когда его губы коснулись ее, принцесса Мария бросила Гардинеру такой взгляд, что тот содрогнулся, опасаясь, как бы Бэклей не заметил этого.
Замысел удался, как мы видели, вполне, однако старый герцог, почуяв измену, успел бежать настолько своевременно, что был уже на дороге в Варвикшир, когда Бэклей только хотел приступить к его аресту. Таким образом, важная часть задачи — арест Варвиков — не удалась Бэклею.
Когда граф бросился к Гардинеру, чтобы свалить на кузнеца всю вину в бегстве Дэдлея, ему сказали, что королева Мария ожидает его, а архиепископ находится при ней.
Караул королевской гвардии, стоявший у входа в комнату, где король Эдуард испустил дух, занял теперь пост перед покоями королевы, и тщеславная женщина уже украсила свою голову короной Англии. Гвардейцы отдали Бэклею честь, и кое-кто из придворных низко поклонился человеку, которому уже завидовали, как любимцу принцессы — теперь королевы — Марии.
— Ах, — воскликнула она, — вот является наш нерадивый друг! Милорд, я слышала, что герцог Нортумберленд бежал; а где пленники, которых вы обещали доставить мне?
— Ваше величество…
— Ну ладно, — перебила королева, — мы побраним вас за это в другой раз. Пишите, секретарь! Когда будет читаться вслух мой королевский манифест, приказываю строго следить за тем, чтобы немедленно хватали тех, кто позволит себе обнаружить неудовольствие. Все наши войска должны быть высланы в погоню за государственными изменниками: герцогом Нортумберлендом, его сыном Гилфордом Варвиком и его женой, леди Иоанной Грэй, как и за его внуками, и за всеми лицами, которые оказывали поддержку вышеупомянутым мятежникам. Отряд всадников пусть отправится в Эшридж с моим приказом принцессе Елизавете немедленно прибыть в Лондон и присягнуть мне.
Речь королевы была прервана приходом гонца, который доложил, что лорд Гилфорд Варвик и леди Джэн Грэй арестованы у южных лондонских ворот.
Лицо королевы исказилось такой злорадной улыбкой торжества, что каждый из присутствующих прочел в ней приговор пленникам.
— Вот вам поручение, — воскликнула она, обращаясь к Бэклею, после чего подошла к письменному столу, написала несколько строк, сложила и запечатала письмо. — Возьмите его, отведите пленников в Тауэр и передайте наш приказ прямо в руки коменданту Тауэра.
— Что вы написали? — шепотом спросил королеву Гардинер. — Не спешите чересчур со своим мщением!
— Я достаточно долго терпела и ненавидела, чтобы не насладиться каждой минутой мести, — улыбнулась королева Мария. — Комендант получит только приказ никого не выпускать из Тауэра; он отвечает мне за это головой.
— Ваше распоряжение относится также и к Бэклею?
— Если комендант поймет меня верно, то нет.
— Дай Бог, чтобы такая опрометчивость прошла безнаказанно! Еще слишком рано…
Тем временем лорд-мэру сделали донесение о происшествии в парке и запросили его, куда отправить пленников. Он изложил дело королеве, и ее ответ гласил:
— В Тауэр!
«В Тауэр!» Эти слова должны были в скором времени повергнуть в ужас Англию. «Кровавая Мария» вступила на трон Генриха VIII.
Глава двенадцатая
В ТАУЭРЕ
IДни, последовавшие за восшествием на престол Марии, были шумными. Королева заставила принцессу Елизавету ехать верхом в своей свите при торжественном объезде лондонского Сити, а на коронации носить за ней корону. То было первое унижение, нанесенное гордому сердцу соперницы, и если Мария надеялась побудить этим принцессу Елизавету к необдуманным поступкам, то ее план был задуман удачно. Королева остерегалась в первые дни своего царствования обнаруживать жажду мести, которой кипела ее душа. Пленники томились в Тауэре, а Елизавета получила разрешение возвратиться в Эшридж.
Граф Гертфорд, которого комендант задержал в Тауэре, написал Гардинеру; сначала он думал, что его заключили в Тауэре по ошибке, но когда архиепископ оставил его письмо без ответа, а просьбы, заклинания и даже угрозы оказались тщетными, то он обратился к самой королеве и напомнил ее обещание.
На его просьбу об аудиенции она приказала сообщить ему, что будет лично заседать в суде при разбирательстве его дела и что он может надеяться на благоприятный исход.
Бэклей терялся в догадках, что могло побудить Марию дать приказ о его аресте, и это мучительное сомнение и беспокойство о своей участи были ужаснее самых горьких опасений. С ним обращались изысканно-вежливо, у него в заточении не было недостатка ни в каких удобствах, только свободу, по-видимому, не хотели давать ему.
Наконец королеве представился повод для мести. Варвики восстали, и, как того ожидала Мария, у заговорщиков завязались сношения с принцессой Елизаветой, причем шпионами были перехвачены письма, на основании которых можно было обвинить в государственной измене и Варвиков и принцессу.
Конная стража привезла Елизавету из Эшриджа и доставила в Тауэр. Придя в комнату, которая предназначалась послужить ей тюрьмой, принцесса написала королеве краткое письмо, в нем она клятвенно подтверждала свою невиновность и заявляла, что никогда не думала завидовать короне старшей сестры. Далее она требовала строгого и справедливого разбора возводимого на нее обвинения.
Не успела принцесса дописать эти строки, как затрубили трубы, затрещали мортиры, и Мария въехала в главные ворота Тауэра в сопровождении придворных дам и государственных сановников. Со стороны Темзы были расположены комнаты, иногда служившие жилищем английских королей. Мария опустилась на кресло в виде трона и знаком подозвала к себе коменданта Тауэра.
— Елизавета Тюдор помещена у вас под крепким караулом?
Комендант поклонился с утвердительным ответом.
— Ее высочество, — сказал он, — прибыла час тому назад и попросила письменных принадлежностей, чтобы обратиться к милосердию вашего величества с просьбой о помиловании.
— Я рассмотрю просьбу принцессы в государственном совете. Скажите принцессе, что сестра советует ей молиться и каяться. Ступайте, сэр, и пришлите сюда пленников: Вальтера Брая и кузнеца Брауна.
Комендант покинул зал.
— Мы желаем разобрать, — сказала королева придворным, — одно ли пылкое усердие служить нам заставило графа Гертфорда прибегнуть к гнусному обману, или же он интриган по натуре — осмеливался преступно шутить над нашей священной особой.
По ее знаку поднялся с места Гардинер и произнес:
— Лондонский лорд-мэр предъявил мне бумагу за подписью королевы Марии. В ней ее величество изъявляет с вою высочайшую волю принять реформатское учение. Этот документ не может быть не чем иным, как грубым подлогом, которым воспользовался мошенник, чтобы обмануть лондонских граждан, а так как упомянутая бумага была вручена лорд-мэру графом Гертфордом, то надо думать, что граф знает плута, совершившего подлог.
Трудно передать растерянность и замешательство придворных, вызванные этим объяснением. Все смотрели на королеву, словно ожидая, что она опровергнет слова Гардинера; казалось невозможным, чтобы тут все дело сводилось к обыкновенному обману, и каждый невольно посматривал на Марию, не покраснеет ли она.
— Мы слышали, — заговорила государыня, — что граф Гертфорд подделал почерк герцога Нортумберленда, чтобы удалить из Лондона латников варвикского рода, и потому можно не сомневаться, что он подделал и нашу руку, чтобы ввести в обман лондонских граждан. Никогда не отречемся мы от веры, которой надеемся спасти свою душу. И хотя допускаем, что обманщик действовал в наших интересах, но все-таки взыщем с него без всякого снисхождения, так как цель его действий совершенно ясна: своим преступлением он хотел лукаво войти в милость королевы.
Лорды переглянулись между собой с явным недоверием к словам королевы.
Но вот в зал ввели Брая с кузнецом. Когда шотландец рассказал, как низко поступил Бэклей с бедной девушкой Кэт, загубленной им, а кузнец заявил, что Бэклей сначала соблазнял пленника разными посулами, а потом хотел украдкой убить его, то негодование против обвиняемого сделалось всеобщим.
