Нина Молева - Боярские дворы
Выявленные в свое время сотрудниками Общества изучения русской усадьбы документы показывали, что начиная с середины XVII века поместье принадлежало касимовскому царевичу Сеид Бурхану, а затем в 1729 году — П. Ю. Долгоруковой. На протяжении полувека принадлежность Волынского оставалась невыясненной — актов о его купле-продаже обнаружить не удалось. Оставался непроверенным вариант наследования, но его предстояло попытаться установить.
…Сегодня — знакомая многим пристань на Оке. Живописный, раскинувшийся на трех разделенных глубокими оврагами холмах городок с путаницей памятников — русских, магометанских, особнячков с колоннами, русских церквей XVII века, мечетей, затерявшегося в высокой ржи татарского мавзолея. На самом деле — история, не уступающая по своей временной протяженности древнейшим нашим городам.
Мещерский Городец был основан Юрием Долгоруким в 1152 году. По утверждению летописцев, именно здесь и приболел проездом великий князь Александр Невский, почувствовал приближение смертного часа, поспешил принять схиму в местном монастыре и скончался. А за четыре года до Куликовского сражения, в 1376 году, Мещерский Городец был до основания уничтожен войсками кочевников, так что пришлось закладывать новый город, на этот раз почти на полкилометра выше по течению Оки, на другом холме, где расположились собор и Торговая площадь. Отсюда и изменившееся название — Новый Низовой город. Низовой относительно Москвы.
Василий II Темный перерешил судьбу мещерских земель. В 1447 году летопись впервые упоминает имя царевича Кайсыма, иначе Кизи-Кирмана, сына изгнанного из Орды хана Улу-Мухаммеда. Кайсым вместе с братом Якубом бегут из родных мест в «Черкасские земли», спасаясь от другого своего брата, Махмутека, захватившего власть и жестоко расправившегося с остальной родней. От его руки погибли отец и брат. Московский князь не только предоставляет беглецам убежище, но двумя годами позже берет их с собой в поход против главного своего врага Дмитрия Шемяки. Кайсым оказался храбрым и верным воином. В 1450 году он вместе с великим князем участвовал в битве под Галичем, а вскоре наголову разбил татарские отряды у реки Битюги.
Чтобы окончательно закрепить за Москвой ценного союзника, Василий Темный отдает ему во владение былой Мещерский Городец. По договору 1483 года между великим князем Иваном III и князем Иваном Васильевичем Рязанским в пользу наследовавшего Кайсыму его сына Даниара поступает определенная часть доходов с Рязанщины. Ему же платят ясак «мусульмане, мордвины и мещеряки».
Власть в Касимовском ханстве, как стала называться эта часть Мещерского края, наследственной не была. Московский князь пользовался ею как возможностью привлекать нужных ему союзников. Среди касимовских властителей оказывается и сын крымского хана Хаджи-Гирея, Нур-Даулет, и внук сибирского хана Кучума, царевич Сибирский Арслан. Но самой заметной на горизонте русской истории фигурой стал касимовский хан Симеон Бекбулатович.
Для историков по-прежнему остается неясным, чем руководствовался Иван Грозный, венчавший в 1574 году в Москве царским венцом на русское царство Симеона. Известно, что такая церемония состоялась. С этого времени крещеный касимовский хан стал великим князем всея Руси, а Иван Грозный ограничился именем Ивана Московского и, выйдя из Кремля, стал жить на Опричном дворе. Симеону Бекбулатовичу принадлежал весь царский чин, все оказываемые царю почести, на его имя писались грамоты и челобитные. Когда приезжал Симеон, Грозный садился среди бояр, да к тому же на «низких» местах. Стояло ли за подобным поступком желание окончательно унизить ненавистное боярство или переложить на чужие плечи ответственность за все совершенные и совершавшиеся жестокости? Возможно, дело было в нарушенной психике царя, который через два года, разочаровавшись в начатой игре, лишил Симеона его мифических прав и сослал из Москвы. Во власти придуманного великого князя были оставлены лишь Тверь и Торжок. Вернуться в Москву Симеон Бекбулатович смог только при Лжедмитрии I.
Отдельные правители Касимова получали еще и дополнительные земли в вотчинное владение, в том числе и в Подмосковье. Близость к столице зависела от складывавшихся у московского правительства отношений с очередным касимовским властителем. Умершего около 1627 года Арслана сменил его сын, царевич Саид-Бурган, который в 1655 году принимает православие под именем Василия. Среди его вотчин находится и село Волынское на Сетуни.
Василий Арсланович правил Касимовом более полувека и умер в 1679 году. После его смерти касимовские земли, как и остальные владения, перешли по решению правительства царя Федора Алексеевича к престарелой матери покойного, Фатиме-Султан, и трудно сказать, кто именно — отец или бабка — выдает замуж одну из касимовских царевен, или, как их тогда уже стали называть, княжен, Домну Васильевну. Стала Домна Васильевна женой вдового князя Юрия Яковлевича Хилкова, в будущем генерал-майора петровских войск. Волынское вошло в приданое Домны и после ее смерти стало собственностью Хилковых.
Если сам Ю. Я. Хилков особыми заслугами не выделялся, то его брат относился к числу наиболее ценимых Петром помощников. После обучения мореплаванию и кораблестроительному делу А. Я. Хилков был направлен русским резидентом в Швецию и сразу обратил на себя внимание своей образованностью, знанием дипломатического протокола и еще тем, что сумел сказать шведскому королю приветственную речь на итальянском языке. Только первоначальный благоприятный прием ни в чем не смягчил последующей судьбы дипломата: после объявления Петром I войны шведам А. Я. Хилков был арестован и последующие восемнадцать лет провел в плену. Шведы не согласились на его обмен даже в 1711 году, когда получило свободу большинство русских пленных. Он так и умер в Швеции в 1718 году, до конца пытаясь быть полезным Петру — сообщая ему наблюдения над шведами и их действиями. Уважение к образованности и широкому кругу интересов А. Я. Хилкова было так велико среди современников, что долгое время ему приписывался фундаментальный труд «Ядро русской истории», в настоящее время считающийся произведением его секретаря Алексея Маккиева.
Мало чем уступая брату в образованности и также пользуясь доверием Петра, Ю. Я. Хилков, вполне естественно, мог обратиться к зодчему, близкому к царской семье, точнее, к семье Нарышкиных, сооружая церковь в Волынском. В 1729 году, после смерти отца, благоустроенное поместье вместе с новой церковью перешло к единственной дочери Домны Васильевны Касимовской — Прасковье Юрьевне, по мужу Долгоруковой. Но все это были сравнительно поздние страницы истории Волынского, первые сведения о котором уходили в глубину веков.
Если не самое начало села, то, во всяком случае, его название восходило к князю Дмитрию Михайловичу (иначе — Алибуртовичу) Боброку-Волынскому, сыну литовского князя на Волыни Кориата Михаила Гедиминовича. Был Боброк-Волынский духом беспокоен и неуживчив. Отважный и умелый воин, он оставил родную Волынь и сначала стал тысяцким у такого же, как он, воинственного и непокорного нижегородского князя Дмитрия Константиновича. Нижегородский князь мечтал о московском столе и в течение трех лет, в 1360–1363 годах, дважды получал великое княжение, отнимая его у московского Дмитрия Ивановича, будущего Донского. Отнимал, a потом добровольно от собственных посягательств отказывался, занятый постоянными сражениями с грабившими его земли кочевниками. Ничьей помощи по-настоящему не искал, разве что сам, один на один, пытался миром договориться с ханами, предавая не раз интересы Москвы. Потому и не вышел со своим войском на Куликово поле, потому принимал у себя со всяческими почестями посла хана Тохтамыша во время нашествия последнего на Москву.
Только долго Боброк-Волынский в Нижнем Новгороде не задержался, предпочтя службу у великого князя Московского. В декабре 1371 года он уже выступил против рязанского князя Олега Ивановича во главе доверенной ему Дмитрием Донским московской рати. «Сурови, свирепи, высокоумни», по выражению летописца, рязанцы, похвалявшиеся, что без оружия, одними ремнями и арканами, справятся с трусливыми москвичами, оказались наголову разбитыми в битве при Скорнищеве. Московский князь получил возможность изгнать Олега и посадить на рязанский стол князя Владимира Пронского.
Не вина Боброка-Волынского, что воспользоваться результатами победы толком не удалось. Той же зимой с помощью одного из татарских царевичей Олег Иванович вернул себе свой рязанский стол. Воевать этот сын великого князя Ивана Александровича умел, страха, но и жалости не знал. Первый раз летописцы назовут его имя, когда 22 июля 1353 года рязанцы ворвались на Московские земли и захватили город Лопасню, которая с того времени осталась за ними. Постоянно приходилось Олегу Ивановичу отражать татарские набеги. Причина похода на него в 1371 году московской рати во главе с Боброком остается неизвестной, зато в 1378 году рязанцы вместе с москвичами одерживают победу на берегах Вожи. А годом позже Мамай с такой яростью опустошает Рязанскую землю, что, по словам летописца, ее надо было снова населять. Не потому ли в канун Куликовской битвы Олег Иванович предпочел заключить союз с Мамаем, чем стать под московские знамена, хотя от непосредственного участия в битве сумел уклониться.
