Эустахий Чекальский - ВОЛШЕБНАЯ СКРИПКА .ПОВЕСТЬ О ГЕНРИКЕ ВЕНЯВСКОМ

Пани Регина, а еще раньше ее собственная мать, воспитывали в ней предусмотрительность домашнее хозяйки. Советы их почти одинаковы. Занятая сыном и домом, она все более уходит из круга интересов мужа. Она теперь предпочитает, чтобы концертов в ее доме не было. Друзья Генрика после своего визита оставляют такой страшный беспорядок в квартире. А Венявский должен был как-то избавиться от накапливавшихся противоречий. Он знал, что не может их решить, поэтому хорошо было бы хоть на время о них забыть. Нашелся такой дом, такая семья, где любят музыку, споры, честные признания и глубокое раскаяние. Кормили здесь гостей без разбора, чем угодно, что кому нравится и пили сверх всякой меры. Здесь всегда можно было найти жаркое из серны или дикого кабана, стерлядь, сигов, астраханскую икру и… соленые огурцы, фантастические напитки, наливки, пряники, пироги, варенье, фрукты.

Что же это за дом?

Чей же как не примадонны Ольги Петровны! К ней вхожи только немногие избранники. Говорят, она — любовница одного из великих князей. Иногда ее посещает сам царь. Тогда у нее гостей нет и только слуги могут сказать что-либо на этот счет. Однако безопаснее держать язык за зубами.

Здесь бывает и Венявский. Иногда приезжает со своей скрипкой. Собираются молодые люди и тогда в интервалах между пиршествами, вплетаются мечты о создании русской музыки, возвышающейся над вагнеровской. Кто им помешает в осуществлении этой цели? Княгиня Саксен-Альтенбург? В таком случае ее высмеют в салонном кабаре. Сам Мусоргский о ней написал песенку:

и назвал ее музой Евтерпой.

________________

* No, très… (франц.) О, знаменитые зрители!

Балакирев, Кюи, Бородин, Римский-Корсаков, да и Гиньолю к этому добавили свои остроты. Один только Венявский в качестве чужестранца и гостя оставался слушателем. Ведь неудобно, чтобы солист и советник великой княгини Елены Павловны сочинял сатирические стишки на ее счет.

Однако Ольга Петровна поощряла его и в этом деле.

— Я для вас пойду на любой риск, но не в этом случае, ведь речь идет о даме.

— О даме? А какая собственно разница?

— Разница все же существует, — конечно, небольшая, но все же есть, — скромно улыбается скрипач.

Беседа по-французски ничем не смущает, наоборот она кажется пикантнее. Певица забавляется этой двусмысленностью.

— Но, но… — грозит она пальчиком, — вы уверены в этом?

— А вы, такая восхитительная и талантливая женщина, нет?

— Я и не знала что вы такой «кокет».

— Измените род. В таких случаях по французски говорят: le coq!*

Певица — крупная, полная блондинка с золотистыми волосами и маленьким ротиком с ровными мелкими зубками. Рядом с Генриком она кажется еще выше, благодаря модным высоким каблучкам и кринолину. Она знала, что скрипач женат. Это было удобно, ибо позволяло хранить в тайне связь. Она избегала знакомства с мадам Венявской, хотя удобный случай представлялся уже не раз. Она считала Изу обыкновенной мещанкой, погрязшей в до-

__________________

* Le coq (франц.) Петух.

машних дрязгах. Ее широкая, щедрая рука, умение собирать вокруг себя самых интересных людей Петербурга, выгодно ее отличали от Изы, и Генрик быстро пришел к этому выводу. Склонный к жизни богемы, скрипач хорошо себя чувствовал в ее обществе и все чаще искал его. По всей вероятности, Ольга Петровна замечала состояние Генрика и наблюдала за ним уже длительное время. Однажды зимой она обратилась к Генрику.

— Приходи сегодня в пять часов на репетицию.

— Ты будешь петь Эльзу в «Лоэнгрине»?

— Да, я хочу попробовать что нибудь вагнеровское.

— Прекрасно, новая роль всегда возбуждает интерес и увеличивает успех.

Генрику приходилось дома не раз объясняться по поводу своего постоянного отсутствия.

Репетиция должна была продолжаться не больше часа, а вернулся он в десять. Певица мечтала выехать в Париж и выступить в Большой опере.

— Говорят, у тебя в столице Франции есть друзья? Ты ведешь знакомство с импрессарио, критиками, директорами, дирижерами?

Все это было сказано в перемежку с поцелуями, как-бы от нечего делать, без практических выводов. Впрочем, она сейчас же перешла на другую тему.

— Ты ездил по варшавскому мосту через Вислу?

— Еще нет.

— А я ездила. Я в прошлом году выступала в Варшаве.

— Ты осталась довольна польской публикой?

— Очень. Ведь я не граф Берг, — ответила певица.

Так возникла тайна Венявского. Скрипач оберегал ее вместе с певицей. Он получил еще одну должность, правда почетную, но вместе с тем очаровательную, необыкновенную.

За кулисами об этом говорили разно. Однако, в большинстве случаев отмечалось, что по царскому повелению солист его императорского величества дает певице уроки музыки.

Каникулы предполагалось провести интересно.

Однако в Люблине его встретили слезы, а болезнь задержала отъезд в Германию, где происходили всякие реформы.

Только поздней осенью, скрипач с женой и сыном приехали в Петербург. Он уже знал о покушении Березовского на царя, о возгласе Флоке.

Vive la Pologne, Messieurs!

В мире художников и артистов господствовало большое оживление.

Оффенбаховская «Герцогиня Герольштейнская» и «Нюрнбергские мейстерзингеры» Вагнера вызвали среди музыкантов и певцов большой интерес, больший, чем выставленные недавно картины Матейко «Рейтан на Варшавском Сейме» и «Проповедь Скарги».

Большая золотая медаль, присужденная Матейко в Париже, подкрепляла измученные сердца — а циклы Гроттгера «Литва» и «Война» напоминали о трагической истории отчизны, о последнем командире повстанцев ксендзе Бжузке, повешенном в Соколове. В Петербурге упразднена специальная канцелярия по делам Польского Королевства. Возрастало бремя, легшее тяжелым грузом на плечи польской общественности, на плечи польской колонии в Петербурге, тем более, что продолжались споры о смысле восстания 1863 года и о ценности возглавлявших его людей. Написанная Спасовичем по-русски История польской литературы, уже казалась памятником отдаленной старины, хотя издана она всего лишь два года тому назад.

Катковщина сильнее чем в прежние годы, отравляла давнюю дружбу и симпатии. Восторгались Бисмарком! Ничего больше не оставалось, как только бегство в искусство.

Венявский не искал Ольгу. Во время репетиции он подошел к ней и по дружески поздоровался.

— Приветствую после каникул.

— Почему ты до сих пор не пришел ко мне?

— Правда, почему? Я не хотел из деликатности напрашиваться со своей дружбой. Ведь никогда неизвестно, как я буду принят.

— Ты мог бы мне верить. Впрочем, здесь не место для такой беседы. Пожалуйста, зайди ко мне. Ты знаешь, когда я бываю дома и кто у меня желанный гость.

Это было серьезное приглашение. Тем хуже солисту его императорского величества… Едва, едва устроил судьбу Юльяна, помирился с женой, матерью, а на горизонте опять собираются тучи. А при этом Володя Гусев в голубой рубашке, подпоясанной шелковым шнурком, приходил искушать.

— Поедем в Малороссию: Киев, Екатеринослав, Херсон, Одессу. В Азов, Ростов на Дону, Харьков, а можно поехать и в Крым. Это составит около 20 концертов. На обратном пути попадем в Кишинев, Кременец, Ровно, Вильно и вернемся довольные собой как два ангела.

— Не могу. Я обязан быть в Петербурге. У меня занятия в Консерватории.

— Я уж об этом слышал. А во время масленицы на месяц поехать бы можно? Подумайте, Генрик Фадеевич.

— Хорошо, я подумаю.

— А может быть теперь устроить вам концерт с Ольгой Петровной?

— Это почему? Она поет в Опере, а я скрипач.

— Это и принесет успех.

— Возможно. Однако не советую. Лучше пусть останется по старому.

Предложение импрессарио его встревожило. Ему казалось, что о тайне никто не знает, а этот ловкий делец уже о чем-то пронюхал.

— Не везет мне теперь с любовью. Надо попробовать счастья в игре, — засмеялся скрипач.

Он откладывал визит к Ольге, но не пойти туда не мог. В ее гнездышке все оставалось по старому. Тот же рояль, те же ноты на блестящей этажерке из красного дерева. На стене тот же ее портрет с большим декольте.

— Хорошо что ты пришел. Садись. Почему ты в таком плохом настроении? Только не обманывай, со мной можешь быть искренним.

— Прости, пока еще я не могу, — пробурчал в ответ Генрик.

— В чем же дело, ведь я от тебя ничего не требую, ничего не хочу. Я твой друг и хочу быть совершенно бескорыстной. Помни, что я тебе говорила. Ты мне нравишься, вот и все. Мне приятно твое общество. Я не хочу, чтобы ты для меня отказывался от своих обязанностей, намерений и даже привычек. В тебе сидит поющий демон. Ты музыкант божьей милостью. Разве это мало. Твоя жена мне не мешает. Я ее не вижу и не хочу ее видеть, а если бы и познакомилась с ней, то была бы к ней равнодушна. Я же знаю, что ты ей не дашь то, что даешь мне, она же не в состоянии тебя понять.