Андрей Посняков - Грамота самозванца

– Волшебная женщина! – вздохнув, заключил Жан-Поль. – Очень красивая… и столь искушена в любви, что…

– Интересно, – заинтересовался вдруг Митрий. – Сколько же твоей красавице лет?

– О, сущая ерунда… Лет тридцать пять – сорок. Да какая разница? Дело ведь не в годах, отнюдь не в годах… Впрочем, Ми-ти, станешь постарше – поймешь. – Нормандец загадочно улыбнулся. – Она славная, эта мадам Кларисса, очень славная.

– Так ты говоришь, она – торговый партнер аббатства? – быстро спросил Иван.

– О, да. Давний партнер. Хвалила аббата, отца Раймонда, сказала – удачливый коммерсант.

– А что еще говорила про монастырь?

– Да так… Все сокрушалась о его былом величии. Жалела, что на острове мало людей – в городке около полусотни жителей и в монастыре – тридцать два, включая привратников.

Митька рассмеялся:

– Тридцать два! Надо же, какая точность.

– А она во всем точность любит, иначе б давно разорилась.

– Тридцать два, – задумчиво протянул Иван. – Тридцать два.

Наконец улеглись спать. Легкое дуновение ветерка, проникая сквозь щели в закрытых ставнях, приносило приятную прохладу в накалившийся за день дом. Где-то близко – на подоконнике или под кроватью – затрещал сверчок. Иван поворочался – что-то не спалось. То Прохор храпит, то Митька во сне ворочается, то вот сверчок этот. Тут, пожалуй, поспишь!

И Катерина, как назло, сегодня не позвала, вообще какая-то хмурая была, невеселая. Видать, грустит по своему привратнику, а уж тот, судя по рассказам парней, крайне подозрительный тип! Во-первых, умеет хорошо драться и не боится делать это, развлекая определенного пошиба публику – наверняка с ведома аббата, иначе давно вылетел бы со своего места. Во-вторых – а не слишком ли образован привратник Юбер? Монтень, Боден, «школа Фонтебло», дю Белле с Ронсаром! Ничего себе, интересы у простолюдина!

Да и сам по себе этот Юбер… Красив, силен, образован – с чего бы с такими талантами ошиваться в привратниках? Что это, несчастная любовь или что-то другое? И кто сам Юбер? Привратник, читающий наизусть философские стихи дю Белле и с охотой рассуждающий о космогонии. Нет, тут явно что-то нечисто! И, наверное, на этом можно попытаться сыграть. Как именно? Нужно подумать.

Может быть, просто спросить напрямик – не знает ли уважаемый мсье Юбер некоего брата Жильбера, паломника? И не оставлял ли вышеупомянутый паломник на хранение в аббатстве резной ларец с грамотами? Да-а… если бы так просто все было: спросил – ответил. Ответить-то привратник ответит, да вот только что? Нет, вот так, прямо в лоб, – нельзя, можно все испортить. Коль скоро уж завязались дружеские отношения, так их нужно постараться использовать. Ребята говорили, что завтра идут к привратнику в гости? Отлично, просто замечательно! Пусть сходят, заодно и расспросят кое о чем, так, невзначай…

Все равно не спалось. Подойдя к окну, Иван осторожно, чтобы не разбудить спящих, распахнул ставни. Пахнуло прохладной сыростью и горячим камнем. Обкусанный с краю месяц повис над шпилем аббатской церкви, в черном небе загадочно мерцали звезды. Надоедливый комар вдруг загудел перед самым носом. И откуда он взялся, ведь не было же! Оп!

Прихлопнув кровососа, Иван растянулся в кровати. И все равно сон не шел, в голове засела какая-то не дававшая покоя мысль. Поднявшись, юноша достал из кошеля завернутое в бумагу распятие – подарок архивариуса. Развернул, поднес к окну, любуясь изящной вещицей… Порыв ветра сдул со стола бумагу прямо на лицо спящему Митьке. Иван осторожно снял листок, намереваясь выбросить его в окно… Или – не выбрасывать, а лучше снова завернуть в него распятие? Хорошая бумага, плотная… Иван развернул листок – даже сейчас, в медном свете месяца, были хорошо различимы крупные буквы и цифры:

«…рыбы засоленной в бочках – 12, по два ливра и пять су за бочку, сукна английского – 3 штуки по одному ливру каждая, вина красного из Бордо – 33 малых бочонка, хлеба пшеничного – 16 с половиной краюх, сидра яблочного в малых бочонках – 33.

Тридцать три… Так-так…

Иван взволнованно опустился на кровать. Тридцать три… А та ушлая женщина, мадам Кларисса, с которой столь удачно познакомился Жан-Поль, кажется, говорила о тридцати двух обитателях аббатства? А здесь – тридцать три! И вина, и сидра… Впрочем, может, это аббат лично употребляет по два бочонка, а не по одному. Да – и хлеб! Шестнадцать с половиной краюх. Краюхи у них небольшие, как раз на двоих… Шестнадцать с половиной на два – тоже ведь получится тридцать три! Что это, обычное совпадение? Может быть… А может быть, в этом что-то есть. И тогда получается, что в аббатстве сейчас – ведь запись-то свежая – находятся не тридцать два человека, как официально считается, а тридцать три!

Тридцать три…

Было о чем подумать.

Глава 15

Привратник

Когда речь идет о попавших в беду достойных людях, те, кто часто оказывает помощь, будут, вероятно, оказывать ее всегда…

Ох, что ж ты такая зареванная-то, девочка? Щеки мокры, веки припухли – совсем никуда не годится, совсем. Иван не выдержал, улучив момент, подошел к Катерине, шепнул:

– Случилось что?

Девчонка отрицательно покачала головой и натужно улыбнулась:

– Будете завтракать, месье Жан?

Иван усмехнулся:

– Да, наверное… Знаете ли, мадемуазель, я не очень-то люблю есть в одиночестве, а мои друзья еще спят. Не составите компанию? Просто посидим во дворе, выпьем вина – ведь посетителей сейчас нет. Вон и дядюшка Шарль за прилавком дремлет. А день-то какой чудесный, вернее – утро. Так пойдем?

– Утро и впрямь чудесное, – шмыгнув носом, согласилась Катерина. – Но что-то не хочется мне сейчас пить вино. Нет настроения.

– Понятно. – Юноша грустно кивнул. – Что ж, нет так нет, не смею навязываться. Кстати, двое моих приятелей свели вчера знакомство с отличным кулачным бойцом!

– Что?! – Девушка явно вздрогнула, но тут же постаралась напустить на себя безразличный вид. – С кулачным бойцом? Надо же, тут даже такие имеются? Кто же это, интересно знать… так, из чистого любопытства.

– Представьте себе, его зовут Юбер, он служит привратником в аббатстве. – Иван специально опустил глаза, чтобы не смущать девчонку. – Кажется, вы мне про него что-то рассказывали.

– Рассказывала? Я? Что-то не припомню…

– Впрочем, это не важно, – вполне светски улыбнулся молодой человек. – День сегодня и впрямь хоть куда… да и вообще, вся неделя. Пойду, пожалуй, пройдусь.

Поправив на голове шляпу, он поклонился и, повернувшись на каблуках, направился к выходу… Ну? Останови же! Ну!

– Месье Жан!

– А? – Юноша тут же обернулся. – Мне показалось, будто вы меня звали?

– Вы очень сейчас торопитесь, месье Жан? – В голосе Катерины зазвучали просительные нотки. Ага…

Иван поспешно устремил взгляд в потолок:

– Ну, вообще-то тороплюсь…

– Жаль…

– Но не так чтобы уж очень.

– Да?

– Точнее сказать, вообще не тороплюсь. А что?

– Просто я… я могла бы… Вы ведь просили посидеть с вами во дворике, месье Жан?

– Ах, да-да! Так вы согласны?

– Вы идите, а я захвачу вино и бокалы.

Они уселись на скамеечке в небольшом садике, на той самой, что сидели во время первой встречи, закончившейся жаркими объятиями. Нельзя сказать, чтобы Ивану не хотелось повторить произошедшее, но куда важнее было сейчас расспросить девчонку, да и вообще побольше узнать о загадочном господине Юбере. О нем-то как раз и зашел разговор – о ком же еще? Катерина как раз и начала первой – устремив очи долу, спросила, словно бы невзначай:

– Значит, ваши друзья свели знакомство с Юбером-привратником?

Иван хохотнул:

– Да уж, свели. Хороший, говорят, боец, да еще и образован. Непонятно, с чего бы такому человеку прозябать в служках? Он ведь мог бы составить себе неплохую карьеру в государственных органах.

Юноше стоило, чуть скосив глаза, бросить самый мимолетный взгляд на прекрасную собеседницу, чтобы тут же стала понятна причина столь странного поведения Юбера. Вот она, причина, – сидит сейчас на скамейке, краснеет да кусает губы! Дураку ясно…

– Оба моих приятеля сегодня приглашены к привратнику в гости, – ничуть не кривя душою, продолжал Иван. – Кстати, они рассказали ему, где живут, и упомянули про вас…

– Что?! – Девчонка аж подпрыгнула. – Про меня? И что же они сказали?

– Сказали, что у хозяина постоялого двора есть очень красивая племянница, которую зовут Катерина.

Молодой человек, конечно, не знал точно, упоминали ли о девушке Прохор и Митрий, но… если и не упоминали, то ведь вполне могли упомянуть, и именно в таком вот контексте.

– А Юбер, что сказал Юбер?

– Юбер? А, привратник… Беседовал с ними о поэзии и искусстве.

– А…

– Ах, ну да. О вас тоже упоминал, причем с явным одобрением и – я бы сказал – с грустью.

– Что вы говорите, месье Жан!