"Спецназ древней Руси". Компиляция. Книги 1-10" (СИ) - Корчевский Юрий Григорьевич

– Отомстим Литве? Готовим поход на Ольгерда?

Алексий положил отеческую длань на лоб отрока:

– Понимаю чувства твои, княже! Но не это сейчас главное!

– А что?

– Тебе великое княжение вернуть!

Минутная пауза. Юный князь наконец понял:

– Выходит… Орда?

– Да, Орда!

– Но ведь там сейчас…

– Все ведаю, княже! Но давай чуть позже об этом! Видишь, народ праздника хочет, не будем их задерживать. Вели Москве гулять сегодня!

Двое суток спустя обласканные и награжденные ратники Вельяминова были отпущены до Пасхи по домам. С Иваном Василий Васильевич говорил с глазу на глаз:

– Боярским званием тебя князь пожаловал, Федоров! Вот тебе несудимая грамота, держи! Вот кошель с серебром! Велел я тебе десяток мордвинов передать из последнего полона, посади их у себя на землю. А теперь скажи: службу мою сыну передашь али сам еще пока потянешь?

– Пока сил хватит, верным слугою буду тебе, боярин!

– Спасибо, что не огорчил! Племянника, что я от Сергия забирал, как потерял?

Услышав короткий рассказ Ивана, боярин истово перекрестился:

– Готова Русь духом к подвигу, давно вижу! Теперь бы только с силами суметь собраться. Иди, Иван, всем вам велено до Пасхи от службы быть свободными. Спасибо тебе!

Часть II

Ханский ярлык

Глава 1

Сын Ивана Федор не мог смотреть спокойно на лежавшее втуне серебро. Тяга к купеческому промыслу долго боролась в нем с осторожностью, наконец взяла верх. Он убедил отца и мать, что уже достаточно взрослый, чтобы разумно распорядиться накопленными гривнами. Как только вскрылись реки, Федор с запасом хлеба, соленой рыбы и воска поплыл с шестью холопами в Новгород. Время было выбрано удачно, рожь выросла в северных землях в цене, капитал удвоился. Оттуда, побеседовав с другими искателями торгового счастья, Федор решил сплавиться к булгарам и в Орду с изрядными запасами пушнины.

То, что в Сарае творится неразбериха, частая смена власти, молодого купца не пугало. Он решил достигнуть Камы и в городе Жукотин (или Джукетау, как величали его обитавшие там татары) постепенно сбывать товар. Эта крепость, по словам новогородцев, была важным центром пушной торговли, куда заезжали многие восточные купцы. Обменяв мягкую рухлядь на восточные пряности и иные товары, можно было к осени возвращаться в Москву. И все было задумано правильно, все, казалось, просчитал верно начинающий купец, если бы это все в окружающем мире подчинялось только нашим замыслам и желаниям…

…Стоял жаркий июньский день. Суховей с юго-востока заставлял к полудню искать прохлады у Камы. Федор закрыл свою лавку и в сопровождении слуги Петра вышел за городские ворота. Они уже почти подошли к реке, как вдруг увидели внезапную суету на пристанях и в пригороде. Народ толпами забегал туда-сюда. Кто-то торопливо швырял вещи в судно, намереваясь как можно скорее отчалить, кто-то угонял скот в степь, нещадно нахлестывая животных, кто-то просто бежал сломя голову невесть куда. Над воротной башней громко проревела труба, на ее зов многие вооруженные татары устремились в крепость.

– Что случилось?!! – поймал Федор за рукав молодую булгарку, судорожно тащившую за собой пятилетнего сына. Та в ответ что-то непонятно прокричала и указала в сторону устья Камы. Оттуда, словно многочисленные жуки-водомерки, торопливо наплывали несколько десятков небольших судов. Весла мерно взмахивали, солнце искрами играло на бронях, остриях копий, вынутых из ножен мечах. Порыв ветра донес яростный азартный крик многих мужских глоток.

– Ё-моё… – потерянно вымолвил Петр. – Рать чья-то плавится. Не татары, те водой не любят. Скорее, ушкуйники новгородские…

Эти слова резанули по сердцу Федора не хуже ножа. Он слышал о лихих разбойных людях, живших лишь грабежом на водных просторах и не щадивших никого на своем пути. Он сразу подумал о своей ладье, что была крепко привязана к пристани саженях в трехстах. О лавке, где еще было много нераспроданного товара и где под постоянной охраной двух вооруженных холопов находилось серебро и добро для московской торговли. Что делать, куда бежать? В город, только в город! Может, удастся отсидеться за его высокими стенами? Может, татары смогут отбить приступ? Или хотя бы успеть зарыть серебро, чтобы не потерять сразу все!!!

Ноги сами понесли Федора назад не хуже доброго аргамака. Петр отстал. Вот уже ворота, стража собирается закрывать тяжелые дубовые створы.

– А-а-а-а-а-а!!! – дико заорал московит. – Погодите!!!

Ему повезло, он успел. Прямо за спиной гулко стукнул засов, ложась в железные оковы. Татарский сотник толкнул русича в бок, указывая на верх крепостной стены, что-то быстро залопотал. Федор угодливо кивнул:

– Щас я, щас!! Оборужусь только!

Он достиг своей лавки. Схватил заступ, быстро вырыл ямку, сунул туда кожаный кошель с серебром. Засыпал землей, утрамбовал. Бросил сверху кошму, на которой спали слуги. Опоясался саблей, оглянулся. Холопы убежали невесть куда, отныне заботясь не о хозяйском добре, а о собственных шеях. Ну, куда теперь? На стены или прятаться? На стены!!

У заборолов ратных было очень мало. Почти все – татары, жители Жукотина и охранная сотня. Никто не разводил костров, чтобы кипятить воду. Руководивший всеми сотник лишь пытался понять, откуда последует приступ, чтобы направить туда свои малочисленные силы.

Федор выглянул через бойницу. На пристанях уже шел грабеж, доносились крики, женский визг. Мелькнула слабая надежда, что ушкуйники этим и удоволятся, не пожелав лить кровь на стенах. Мелькнула… и быстро угасла. Около тысячи окольчуженных ратных двумя длинными рядами неторопливо начали подниматься по отлогому подъему. Некоторые готовили луки и арбалеты, некоторые разматывали длинные веревки с крюками на концах. Какая-то убийственная неотвратимость сквозила во всех их действиях! Так обычно ведут себя люди, не единожды выполнявшие свою работу и знающие ее в совершенстве. Руководил приступом дородный рослый воевода.

Полетели стрелы. Густым дождем снизу и жалкими десятками сверху. Новогородцы действовали грамотно, разбившись на пары. Один прикрывал себя и товарища длинным щитом, другой выбирал цель и спускал тетиву. То и дело раздававшиеся вскрики боли говорили о том, что многие оперенные посланцы непрошеных гостей находили свои жертвы.

Затем около сотни ратных бросились к подножию стены и ловко зашвырнули свои крюки наверх. Сами они оказались невидимы для стрелков, если стоявшие на стене не высовывались из-за заборол, перегибаясь с луком вниз. Одна железная кошка впилась в дерево рядом с Федором. Он растерянно уставился на дергающуюся веревку, занося саблю для удара по ожидаемому противнику. Подскочил татарин, рубанул вервие, зло крикнул. Тотчас две стрелы мелькнули перед его носом.

Кошки и крючья вылетали снизу то тут, то там. Сотник яростно кричал своим татарам. Стрелы несколько раз отскочили от его дорогой брони. Но вдруг прилетела длинная железная стрела (болт, как звали ее в те годы), пробившая сотника насквозь. Федор глянул вниз и увидел, как двое новогородцев деловито заряжали снова большой тяжелый арбалет на треноге. От такого оружия не защитил бы и деревянный щит!!

Откуда на него навалился ушкуйник, Федор даже не заметил. Он лишь успел обернуться на хриплую ругань, подставить под падающий булат свою саблю. С трудом отбил новый удар. И закричал, сам не понимая по какому наитию:

– Не убивай! Я купец, у меня серебро есть!!!

Новгородец остановился, несколько секунд изучающе глядел на свою жертву.

– Брось саблю, тварь! Тады не трону. Руки назад!

Ратный быстро и умело спутал запястья сыромятным ремнем и скомандовал:

– Пшел! Показывай свое серебро!

На стене уже вовсю хозяйничали пришлые. Защитники кто погиб, кто бежал, кто так же попал в полон. Федор засеменил по лестнице вниз, испуганно глядя по сторонам. Начался грабеж, ушкуйники врывались в дома, шатры, вытаскивая и разбрасывая одежду, утварь, посуду. У женщин рвали серьги из ушей. Рядом с лавкой москвича трое молодых разбойников, сбросив брони, по очереди насиловали обнаженную догола юную татарку. То тут, то там мертвые тела, лужи крови, трясущиеся от страха полоняники, покорно стоящие на коленях. Кое-где начинались пожары. Ад пришел на некогда тихие татарские улицы…