Княгиня Ольга - Елизавета Алексеевна Дворецкая
И тем не менее на каждой стоянке приходилось наскоро зарывать несколько трупов. Двое отроков от пережитого огненного ужаса повредились умом, хоть и не были ранены, и их держали связанными.
Всякий день Ингвар втайне радовался, что лето: как он вез бы столько раненых по холоду? Мертвецов на каждой стоянке было бы вдвое больше. Взятое у греков мясо уже кончилось, и теперь опять, как и по пути сюда, на ночь ставили в море сети, чтобы утром сварить рыбы. Кроме Держановича, Ингвар никому не разрешал отходить далеко от берега, даже ради охоты.
– Не забыли, как Эймунд на морского змея охотился, а селянскую корову загубил? А нам сейчас рать с болгарами не нужна. Не в тех мы силах…
Эймунд… Ингвар убеждал себя, что тот найдется вместе с другим братом княгини – Хельги Красным. Он ведь вполне мог, спасаясь от огнеметов, с частью своих людей уйти вперед. Мысль о гибели младшего брата Эльги легла бы еще одним тяжким камнем на его сердце, и без того полное тоски и тревоги.
– Да жив ли Хельги и все, кто с ним? – Фасти в этом сомневался. – Они ведь к Царьграду пошли, больше им деваться было некуда. Неужели и близ столицы у Романа совсем войска нет? Не порубили бы их там… Своих дворцовых хирдманов выпустит, как увидит, что мало наших… И кланяйся от нас Харальду Боезубу!
Ингвар не знал, что отвечать и даже на что надеяться. Как князю, ему было досадно думать, что еще одна часть его людей погибнет понапрасну, но… Если бы сам Хельги Красный не вернулся из похода, Ингвар не слишком огорчился бы. Особенно сейчас, когда его, Ингвара, провал будет только на руку бойкому племяннику Олега Вещего!
Наутро Ингвар проснулся от дуновения свежего ветра. Даже с закрытыми глазами ощутил, что вокруг уже светло. Прохладный дух утренней земли вливал в жилы бодрость; не открывая глаз, Ингвар вдохнул как мог глубже, ясно ощущая, что вдыхает саму силу земли, несущую ему крепость и исцеление. Вдруг вспомнил: а ведь на днях Купалие настанет. Вчера луна взошла уже почти полная: все эти ночи он наблюдал, как месяц мало-помалу нагуливает бока. А про Купалие что там бабы говорят? Всякая травка в наивысшую силу входит… Солнце в реку окунается и воде целебную силу придает…
– Держанович! – позвал Ингвар, одновременно открывая глаза и приподнимаясь на локоть со стороны здорового бока. – Ты должен знать…
И замолк. Вот отчего в шатер так свободно проходит утренний воздух и так светло! У поднятого полога, там, где обычно обретались готовые к услугам Колояр или Соломка (назначенный новым оруженосцем взамен сгинувшего под залпом стреломета Хьёрта, сидел совсем другой человек – вида непривычного, неожиданного, однако же знакомого. Выбритая в части висков голова, черная коса, падающая с затылка на плечо, смуглое лицо с большими дымчато-серыми глазами… Гость сидел на земле, подвернув под себя одну ногу, а вторую вытянув, и явно чувствовал себя очень удобно. А почему Ингвар не сразу его узнал – сегодня на Бояне был не тот черный кафтан простого сукна, что болгарский царевич носил в их первую встречу, а другой – из плотного беленого льна, богато отделанный зеленым узорным шелком с орлами. Узкий «хвостатый» пояс, усаженный серебряными бляшками, меч-парамирий[190] с позолоченной рукоятью, лежащий у бедра хозяина на кошме, любого сразу навели бы на мысль, что перед тобой человек из рода ханов, князей и царей. Сегодня Боян Симеонович выглядел весьма достойным потомком Аттилы.
– Будь здрав! – произнес Боян, видя, что Ингвар открыл глаза и смотрит на него. – А ведь я тебя предупреждал.
От неожиданности Ингвар рванулся было сесть, но охнул от боли в боку и бедре и снова прилег.
– Ты откуда взялся? Опять, как в тот раз, будто из мешка выскочил…
– В этот раз твои люди заприметили меня издалека и не хотели пускать, – усмехнулся Боян. – Пока я не поцеловал креста на том, что не желаю тебе зла, а, наоборот, желаю оказать всякую помощь моему… Ну… Не ведаю, готов ли ты назвать меня другом, но я… Я привез выкуп за меня. Человека с мешком сребра они пропустили.
– Какой, йотуна мать, выкуп? – скривился Ингвар.
Ему все казалось, что он спит. Нарядный, уверенный, красивый Боян совсем не походил на того беса в черной одежде и с черным лицом, каким младший сын Симеона ему запомнился. Он будто переродился. Ингвар узнавал его больше по голосу.
Или это сам Ингвар изменился и теперь смотрел на все иными глазами? Казалось, что их первая встреча осталась где-то за далью времен – года три назад. А ведь всего-то, если подумать, с месяц прошел… Но для Ингвара каждый день был так насыщен и долог, что для него с тех пор началась другая жизнь. Не верилось, что у каких-то людей за это время совсем ничего не изменилось. Вот, Боян, к примеру, успел только раненую ногу подлечить и кафтан переменить…
– Тот выкуп, что должен был дать за меня мой брат Петр. За мою свободу. Ведь пока он не выплачен, по сути я – твой пленник. – Боян достал из-за спины мешочек серебра величиной с два кулака и тяжело плюхнул его на овчину между собой и Ингваром. – Но Печо велел передать, что если уж русы отпустили меня задаром, то я и сам могу дать выкуп за себя. А я честный человек и не собираюсь красть принадлежащее тебе по праву, даже если это имущество – я сам.
– Коня придержи! – Ингвар нахмурился и посмотрел на мешочек.
Неверно его поняв, Боян развязал шелковый шнурок и высыпал на черную овчину груду серебра: сарацинские шеляги, греческие милиарисии, простые проволочные кольца и браслеты, что носятся не столько для красоты, сколько как средство расплаты.
– Я невинной девой никогда и не
