Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга 1 - Марина Алиева
«Поразительно! Я всегда знала, что частицу удачи можно откопать даже в самом проигрышном деле, – размышляла герцогиня, меряя шагами свои покои в Анжере. – Но здесь на ум пока приходит только то, что подозрения в убийстве достаточно подпортили герцогу Бургундскому репутацию. Даже вернувшись полностью прощенным он не начнет действовать слишком откровенно и решительно. А это уже хорошо, поскольку дает нам драгоценное время. И, возможно, это время удлинится из-за того, что герцог Жан будет чувствовать за спиной таинственного кого-то, кто очень хочет убрать его подальше».
Успокоив себя такими размышлениями, герцогиня сочла за благо немножко подождать и как следует присмотреться к развитию событий.
Но тут – новая препона!
Железная воля герцогини наткнулась на такую же твердую волю графа д’Арманьяк, разъяренного не меньше Бургундца, только по причинам кардинально противоположным. Уж он-то сомнений ни в чем не испытывал, кто убийца знал наверняка, никакого другого знать не хотел и возмездия за убийство требовал незамедлительного!
– Ваша светлость! – кричал он, прискакав в Анжу сразу после похорон герцога Орлеанского. – Если этого бешенного пса не покарает король, я сам перережу ему глотку, и пускай меня вздернут, как какого-нибудь простолюдина!
– Но без вас Франция окончательно погибнет, – попыталась лестью успокоить его герцогиня. – Кто же еще имеет столько оснований и прав стать возле трона с мудрым словом щитом и мечом!
Однако, грубая лесть особого действия не возымела. Граф продолжал бушевать и требовать расправы, а герцог Анжуйский, оставшись один на один с женой, стыдливым шепотком объяснил ей словно неразумной девочке, что убийство герцога Луи – прекрасная возможность для Арманьяка привести свою партию к единоличной власти, и он просто боится этот шанс упустить.
«О Боже, дай мне еще и силы! – каждый вечер восклицала тогда перед молитвой мадам Иоланда. – Как же я устала с этими мужчинами!»
Успокаивая графа, она затевала то псовую охоту на кабана, то потешные бои между пажами, то просто конные прогулки по окрестностям Анжера – благо снега в тот год выпало немного. И всякий раз упрашивала не торопить события, подождать. И доводы приводила – один разумнее другого – как, к примеру, тот, что многие дворяне, явные сторонники Бургундского дома, стали таковыми лишь из-за глубокого уважения к мощной личности герцога Филиппа. «Дайте им время, – убеждала герцогиня. – Полубезумные выходки его сына отвратят от Бургундии многих. И тогда им ничего иного не останется, как либо держать нейтралитет, либо примыкать к вашей партии».
Но даже на это почтительно слушающий граф всего лишь растягивал рот в подобие улыбки, целовал мадам Иоланде руки, а потом с назидательным видом, который она терпеть не могла, замечал, что раз уж всех этих дворян до сих пор не отвратило от Бургундии подлейшее из убийств, то и в будущем уповать на них не стоит.
3.
Пожалуй, единственным, за что в те дни мадам Иоланда могла испытывать благодарность к графу Арманьякскому было то, что на правах главы партии, оппозиционной бургиньонам, он вызвал в Анжер мессира дю Шастель. Рыцарь должен был вскоре приступить к исполнению новых обязанностей в Пуатье, и граф, даже не ведая – что творит, решил дать ему инструкции, едва ли не слово в слово повторяющие желание герцогини Анжуйской относительно подбора нового двора. Правда, граф имел в виду создание крепкой оппозиционной группировки, но по мнению герцогини это уже значения не имело, раз не шло в разрез с её планами.
Ничем не выдав, как её порадовал приезд мессира Танги, герцогиня неожиданно пригласила его осмотреть оружейни Анжера, потом библиотеку и даже удостоила беседы, попросив сопровождать себя на прогулке.
– Душенька, откуда такой интерес к простому дворянину? – поинтересовался герцог Анжуйский.
Он едва смог припомнить давний случай с подаренным на турнире шлемом, да и то лишь после того, как господин дю Шастель, представляясь, рассыпался перед ним в благодарностях за явленное тогда благородство.
– Мне давно советовали обратить на него внимание, – сказала герцогиня. – Мессир умен, судя по отзывам графа д’Арманьяк – отличный воин, к тому же не лишен романтизма: он ярый приверженец истинного рыцарства.
– Ну и что? – удивился герцог. – И у нас таких вассалов – хоть пруд пруди.
– У нас – да. Но мне нужен человек со стороны. И, кажется, господин дю Шастель именно тот кто надо.
Мадам Иоланда не стала обременять мужа подробностями еще одного своего плана. Хватит с него возни с Арманьяком и его партией. Но мессиром дю Шастель она занялась всерьез и привлекла к этому делу посвящённого во всё отца Мигеля.
План герцогини заключался в том, чтобы приставить к забытому всеми маленькому принцу Шарлю надежного человека, которому следовало не только воспитывать мальчика в нужном направлении, но и – втайне ото всех – внушать нелюбимому никем ребенку представление о себе, как о будущем правителе.
Такая деликатная миссия требовала крайне осмотрительного исполнителя, но даже сам поиск его нужно было осуществлять с большой осторожностью. Не скажешь же в самом деле абы кому: «Извольте воспитывать третьего сына королевского семейства как будущего Короля»! Если человек глуп и привык выполнять приказы не задумываясь, он, конечно, мало что поймет, но от такого воспитателя и толку мало. А если он умен, то подозрения в государственной измене неизбежны.
Кроме того, мадам Иоланда нисколько не кривила душой, когда говорила герцогу Анжуйскому, что не хочет привлекать к своим планам вассалов Анжу. В идеале она бы пока вообще отмежевалась от мальчика как можно дальше, чтобы никому даже просто так, от нечего делать, не пришло в голову задаться вопросом: а что у нее там за интерес? И если бы отцу Мигелю удалось хорошо подготовить мессира дю Шастель, а потом и ей самой поговорить с ним достаточно откровенно, не возбуждая подозрений в попытке совершить государственный переворот, то мессир Танги явился бы идеальным кандидатом на роль воспитателя будущего короля.
«Он без конца твердит мне о своей преданности, – размышляла герцогиня, – и я легко могла бы взять с него клятву выполнить любое поручение даже прежде, чем он узнает, в чем это поручение будет заключаться. Но беда в том, что мне не подходит слепой исполнитель или человек, связанный по рукам и ногам честным словом, который вынужден будет исполнять то, к чему душа не лежит. С такими людьми, как господин дю Шастель, можно и нужно действовать только напрямую и "с открытым забралом", как любят говорить все эти рыцари, свято соблюдающие свой кодекс… "
Мигелю нужно было подготовить мессира Танги к откровенному разговору, и единственное, чего в
