Робин Нилланс - Генералы Великой войны. Западный фронт 1914–1918
На 5 сентября БЭС находились южнее реки Гран-Морин, строго к востоку от Парижа. Хотя Френч и держал свое обещание действовать на фронте между 5-й и 6-й армиями, его войска располагались в глубине фронта, отставая от соседей-союзников примерно на 24 км (или на один дневной переход). Для нанесения контрудара Жоффру нужны были все силы, которые он только мог задействовать, и у него были опасения, возможно — небезосновательные, что Френч может не ввести свои войска в бой. Поэтому Жоффр лично приехал в штаб-квартиру главнокомандующего БЭС, которая теперь находилась в Мелуне, и, объяснив подробно свой план боевых действий, обратился непосредственно к фельдмаршалу, от имени Франции призывая англичан поддержать французов в этом бою. Его обращение сделало свое дело, и оно было настолько эмоциональным («Monsieur le marechal, c’est la France qui vous supplie» — «Господин маршал, это Франция умоляет Вас о помощи»), что Френч прослезился. Но когда он сказал своему переводчику: «Черт возьми, мне это не объяснить. Скажите ему, что наши парни не подкачают и сделают все, что в их силах», — Френч говорил от лица всех своих солдат.
После того как 24 августа они оставили Моне, солдаты БЭС прошли с боями около 320 км. Теперь, когда дни отступления были позади, они готовились нанести ответный удар. И в кавалерийских полках, и в артиллерийских батареях, и в пехотных батальонах — везде царило приподнятое настроение, с которым солдаты подгоняли свое обмундирование и готовили к бою оружие. Затем они снова вышли в поход, но не как в прошлые дни — на юг и подальше от неприятеля, а на север и на восток — туда, откуда доносился грохот орудий… Прошло 6 и 7 сентября, а движение вперед продолжалось, и солдаты поняли, что немцы отступают.
Битва на Марне положила конец надежде немцев на быструю победу. Генерал фон Мольтке все еще упорствовал в своих попытках вернуться к плану Шлиффена, не вполне отдавая себе отчет, что все военные действия, что имели место после Пограничного сражения, в конечном итоге сделали его бесполезным. Он также не пытался справиться с неблагоприятной обстановкой, сложившейся для его армий к востоку от Парижа, где немцы отступали под натиском французов. Отступление продолжалось, а Мольтке не выпустил ни одного приказа к своим войскам. Для некоторых из наиболее дальновидных военачальников Германии поражение на Марне послужило признаком поражения во всей войне. По крайней мере это справедливо в отношении Мольтке, так как 9 сентября он написал своей жене: «Обстановка для нас неблагоприятная, и бои к востоку от Парижа завершатся не в нашу пользу. Война, которая была начата с такими надеждами, обернется против нас, и мы будем сокрушены в борьбе на два фронта на востоке и на западе… и нам придется платить за все разрушения, совершенные нами».
Мольтке был прав. Битва на Марне ознаменовала конец плана Шлиффена, который только один мог предоставить Германии возможность вести победоносную войну на два фронта. Мольтке не дожил до того момента, когда стали сбываться его предсказания, — он умер еще в 1916 году. А 14 сентября 1914 года, всего через шесть недель после того, как он отдал приказ своим армиям вторгнуться в Бельгию, его на посту начальника немецкого Генерального штаба сменил генерал Эрих фон Фалькенгайн.
Гельмут фон Мольтке не подходил для командования германскими армиями в таком отчаянно рискованном предприятии, каким был план Шлиффена. У него не хватило твердости духа вложить все свои силы и ресурсы в один смелый удар или же сообразительности, чтобы понять, что в этой игре, чем больше он будет пытаться сохранить положение на всех фронтах, тем вероятнее потеряет все. К чести Мольтке, он знал эти свои недостатки, поскольку был порядочным и восприимчивым к критике человеком, который своей армейской карьерой и высоким военным постом был обязан славе своего дяди, генерал-фельдмаршала графа фон Мольтке, который в войне 1870 года наголову разгромил армию Франции и этим снискал благодарность Гогенцоллернов.
Более молодой преемник Мольтке и военный министр Пруссии генерал Эрих фон Фалькенгайн был требовательным и решительным офицером, он сразу же установил твердый контроль над германскими армиями на Западном фронте и организовал координацию их действий. Что касается Мольтке, то последний, уже будучи освобожденным от должности, получил приказ не покидать Ставку Верховного командования в Кобленце. Это было сделано на тот случай, чтобы не просочились сведения о его отставке, и таким образом они не стали косвенным признанием поражения на Западе. Фалькенгайн приказал всем германским армиям повсеместно перейти в наступление, начать артиллерийский обстрел Антверпена и довести его осаду до победного конца. В то же время генералам, командующим армиями во Франции, вменялось продолжать осуществлять то, что еще оставалось от плана Шлиффена — взять в кольцо левый фланг французских войск. Фалькенгайн также отдал приказ о срочном формировании новой — 9-й армии — и создании 6,5 резервных корпусов. Однако это решение было принято слишком поздно, чтобы предотвратить крупное поражение на Марне и последующее отступление к берегам Эны.
Фалькенгайну было 53 года, когда его поставили во главе германских армий. На фотографиях он выглядит типичным прусским юнкером — коротко подстриженные волосы, густые усы над сурово стиснутым ртом и немигающий взгляд, направленный прямо на фотоаппарат. Существуют различные мнения по поводу того, насколько этот образ соответствовал действительности. Фалькенгайну нельзя было отказать в выдержке, но в тех случаях когда у него было время на размышления, он имел склонность становиться чересчур осторожным. Своей успешной карьерой Фалькенгайн был обязан расположению кайзера: во время Ихэтуаньского восстания в 1900 году Вильгельм II обратил внимание на его военные донесения из Китая. В 1913 году Фалькенгайн стал военным министром Пруссии,[28] и он сыграл важную роль в разработке плана вторжения в Бельгию. В 1916 году ему суждено было стать также и автором плана Верденской операции. Но как военачальник, командующий войсками непосредственно на поле боя, Фалькенгайн чувствовал себя менее уверенно, и начиная с сентября 1914 года и все время сражения под Ипром его руководство войсками привело к тяжелым потерям, понесенным цветом предвоенной армии Германии. Взяв на себя командование немецкими армиями, Фалькенгайн до февраля 1915 года сохранял за собой пост военного министра, и в силу этого обстоятельства он нес двойную ответственность за стратегию Германии (а также и за потери) в сражениях в Шампани и в 1-м сражении под Ипром, которые пришлись на последние месяцы 1914 года.
Во время битвы при Марне войска БЭС действовали к востоку от Парижа в Бри — районе, ограниченном притоками Марны: Урком, Гран-Морином и Пти-Морином. В первый день сражения перед БЭС была поставлена задача выступить в северо-восточном направлении и достичь берегов Гран-Морина или форсировать его, двигаясь далее на Монмираль. Невзирая на большое количество перестрелок, выдвижение войск прошло успешно, и на следующий день части БЭС со II корпусом Смит-Дорриена в авангарде перешли Гран-Морин. К 8 сентября фельдмаршал Френч уже мог дать своим войскам новый приказ о дальнейшем направлении движения через Пти-Морин и далее к Марне.
В те дни для военных действий была характерна высокая мобильность, и Френч разумно определил построение своих войск, посылая пехоту под прикрытием мощного кавалерийского авангарда. Что касается пехотинцев, то они, ободренные тем, что после нескольких недель отступления наконец началось наступление, шли вперед с той скоростью, на которую только были способны, захватывая по пути большое количество пленных и множество пушек. За шесть дней с 6 по 12 сентября немецкие 1-я и 2-я армии были отброшены примерно на 100 км, но это не было беспорядочным бегством. Немецкие солдаты сражались упорно, они покидали поле боя только тогда, когда их вытеснял превосходящий по силе противник, и, отступая, всегда искали такие позиции, где бы им удалось закрепиться, зарыться в землю и остановить наступление союзных сил. В конце концов 12 сентября они смогли найти такую позицию на берегах реки Эна.
1-е сражение на Марне закончилось в ночь на 13 сентября. Этой ночью также закончилось отступление 1-й и 2-й немецких армий, которые форсировали Эну и заняли оборону, готовясь к следующей фазе военных действий — к 1-й битве на реке Эна, которая согласно «Официальной истории» происходила между 12 и 15 сентября. Строго установленные даты какого-то конкретного сражения — не более чем условность, нужная для исторической хронологии. Это ни в коем случае не означает, что в период, предшествующий или следующий за этими датами, вообще не было никаких боев, равно как не означает и то, что перед «сражением» не проводилось никакой предварительной работы, а после него не случалось ничего заслуживающего внимания. Сражения — это просто своеобразные «опорные точки» кампании; они являются следствием всего, что имело место перед ними, и причиной того, что следовало за ними. Однако в общем и целом боевые действия шли постоянно, то затихая, то разгораясь вновь.
